Одновременно с этим нет сомнений, что ЧиКом приложит все усилия, чтобы скрытно проникнуть на Тайвань и установить здесь сеть своих агентов и тайных сторонников. Пропаганда и методы психологической войны ЧиКома не так комплексны, как наши, однако являются достаточно эффективными (во всяком случае, являлись таковыми в прошлом), особенно среди местных тайваньцев, так как играют на конфликтах между местными пеншеньчженями и националистами вайшеньчженями.
Поддержка боевого духа националистов очень важна для сохранения наших позиций на Тайване, наиболее приоритетном в ряду островов, которые формируют оплот американской талассократии в западной части Тихого океана и являются охраной периметра Свободного мира. Мы должны помочь Китайской республике в ее контрразведывательной деятельности на острове. В настоящее время политики Китайской республики не склонны обсуждать наиболее чувствительные вопросы, например, так называемый Инцидент 228, во избежание предоставления ЧиКому возможности использовать недовольство пеншеньчженей. Поэтому мы должны полностью поддерживать подобную политику. Кроме того, нам следует оказывать всевозможную помощь для выявления, подавления и наказания агентов, сторонников ЧиКома и прочих…
Скорее всего, это были папины бумаги по работе. Лилли наткнулась на множество непонятных слов и остановилась наконец на слове «талассократия», что бы оно ни значило. Она тихо положила бумаги обратно на пол. Сюзи Рэндлинг и завтрашний обед казались Лилли гораздо более серьезными и тревожными вещами, чем то, что было напечатано на этих листах.
Как и ожидалось, Сюзи Рэндлинг и свита ее верных прихлебателей пристально наблюдали за Лилли, пока та садилась спиной к ним за другой стол.
Лилли как можно дольше не доставала обед, надеясь, что девочки отвлекутся на свои сплетни и забудут про нее. Она выпила сок и долго занималась виноградом, который принесла на десерт: старательно счищала кожицу с каждой виноградины и тщательно пережевывала ягоду, ощущая сочную мякоть внутри.
Но в конце концов Лилли покончила с виноградом. Она заставила свои руки не дрожать, когда начала доставать рисовые шарики. Развернула листья банана, открыв первый рисовый шарик, и откусила кусочек. Сладкий запах кунжутного масла и курицы донесся до другого стола, и Сюзи сразу же почуяла его.
– Снова запах китайских отбросов, – сказала Сюзи и демонстративно начала принюхиваться. Уголки ее губ поднялись вверх в мерзкой ухмылке. Ей безумно нравилось, как Лилли вся съеживалась и уменьшалась на глазах, заслышав ее голос, – это доставляло ни с чем не сравнимое удовольствие.
Сюзи и стайка других девочек снова запели вчерашнюю песенку. Они смеялись так, как это делают девочки, почувствовавшие власть. В их глазах читалось вожделение, жажда крови, стремление увидеть слезы Лилли.
Ну хорошо! Это, в конце концов, ничему не повредит, – подумала Лилли.
Она повернулась лицом к девочкам, в ее поднятой правой руке лежало зеркальце, которое дал ей мистер Кан. Она направила зеркальце на Сюзи.
– Что это у тебя в руке? – Сюзи рассмеялась, думая, что Лилли предлагает ей какой-то дар в знак примирения. Глупенькая. Что она могла предложить, кроме своих слёз?
Сюзи посмотрела в зеркальце.
Вместо своего красивого личика она увидела красные как кровь губы, кривящиеся в улыбке клоуна, а вместо языка – безобразные червеобразные щупальца, торчащие изо рта. Она увидела пару голубых глаз, огромных, как чайные блюдца, в которых плескалась ненависть пополам с удивлением. Пожалуй, это было самым ужасным и пугающим, что она когда-либо видела в своей жизни. Она лицом к лицу столкнулась с монстром.
Сюзи закричала и закрыла рот руками. Монстр в зеркале поднял две волосатые лапы и прикрыл ими свои кровавые губы, и казалось, что из зеркала высунулись кинжалоподобные когти.
Сюзи развернулась и побежала, песенка-дразнилка внезапно прервалась криками других девочек, так как они тоже увидели в зеркале монстра.
Позже миссис Уайл отправила бьющуюся в истерике Сюзи домой. Сюзи настаивала, чтобы миссис Уайл забрала у Лилли зеркало, но после тщательного обследования миссис Уайл пришла к выводу, что с зеркалом все в совершенном порядке, и вернула его Лилли. Она вздохнула и написала записку родителям Сюзи. Учительница подозревала, что Сюзи все это выдумала, чтобы уйти пораньше из школы, но надо было отдать девочке должное – в таком случае Сюзи была хорошей актрисой.
Все остальные уроки Лилли трогала зеркальце в своем кармане и сама себе улыбалась.
– Ты очень хорошо играешь в бейсбол, – сказала Лилли, сидя на А-Хуане.
Тедди пожал плечами. Он шел впереди А-Хуана, ведя его за нос и положив на свое плечо бейсбольную биту. Шел медленно, чтобы Лилли не очень трясло.
Тедди молчал, и Лилли постепенно к этому привыкала. Сначала Лилли подумала, что это связано с тем, что он знал английский не так хорошо, как мистер Кан. Но затем она поняла, что с другими китайскими детьми он говорит так же скупо.
Тедди познакомил ее с другими ребятами из деревни, некоторые из них позавчера бросались в Лилли грязью. Мальчики кивали Лилли, но потом в смущении отводили взгляд в сторону.
Они играли в бейсбол. Правила знали только Тедди и Лилли, однако другие дети были знакомы с игрой, наблюдая за американскими солдатами на расположенной поблизости военной базе. Лилли любила бейсбол и скучала по нему больше всего, так как дома они вместе с папой постоянно смотрели бейсбол по телевизору. Но с тех пор, как они переехали на Тайвань, по телевизору больше не показывали игр, а папа, казалось, не мог найти время, чтобы хоть немного с ней поиграть.
Когда пришла очередь отбивать Лилли, питчером был один из вчерашних мальчиков. Он настолько медлительно и низко бросил мяч, что Лилли пустила его совсем близко к земле, взяв вправо. Аутфилдеры побежали к нему, и внезапно возникла заминка – никак не могли найти мяч в траве. Лилли без труда обежала все базы.
Лилли поняла, что так мальчики перед ней извинились. Она улыбнулась и низко поклонилась, показывая, что простила их всех. Мальчишки улыбались ей в ответ.
– Дедушка бы сказал: пу та пу сян ши. Это значит, что иногда ты не сможешь подружиться до тех пор, пока не подерешься.
Лилли подумала, что это довольно хорошая философия, но засомневалась, что она применима к отношениям между девочками.
Тедди, конечно же, был лучшим игроком среди всех детей. Из него вышел бы хороший питчер и отличный подающий. Каждый раз, когда он подходил к бите, соперники веером расходились глубоко в поле, зная, что он забросит мяч далеко.
– Когда я вырасту, то поеду в Америку, чтобы играть за «Ред Сокс», – внезапно сказал Тедди, не оглядываясь на сидевшую на спине буйвола Лилли.
Лилли подумала, что китайский мальчик с Тайваня, играющий в бейсбол за «Ред Сокс», – это несусветная глупость, однако не засмеялась, так как похоже было, что Тедди не шутил. Она болела за «Янкиз», потому что семья ее матери была из Нью-Йорка.
– Почему именно Бостон?
– Дедушка учился в Бостоне, – сказал Тедди.
– А-а-а.
Вот где мистер Кан выучил английский, – подумала Лилли.
– Я бы хотел быть гораздо старше, чтобы сыграть с Тедом Уильямсом. А теперь я уже никогда не увижу своими глазами его игру. Ведь он ушел из спорта в прошлом году.
В его голосе слышалось столько печали, что на это и сказать-то было нечего. Только громкое, ровное дыхание А-Хуана сопровождало их молчаливый путь.
Внезапно Лилли догадалась:
– Ты поэтому зовешь себя Тедди?
Тедди не ответил, но Лилли заметила, как покраснело его лицо. Она пыталась отвлечь его от внезапного смущения:
– Может быть, он станет тренером.
– Уильямс был лучшим подающим всех времен и народов. Он точно покажет мне, как усовершенствовать свой замах. Но тот парень, что пришел ему на смену, Карл Яз, тоже очень хорош. Мы с Язом когда-нибудь обязательно победим «Янкиз» и выведем «Сокс» в ежегодный чемпионат по бейсболу.
Ну не зря же они называют его всемирным чемпионатом, – подумала Лили. – Может, они найдут место и для китайского мальчика.
– Это по-настоящему классная мечта, – сказала Лилли. – Надеюсь, что все так и будет.
– Спасибо, – ответил Тедди. – Когда я добьюсь в Америке успеха, то куплю самый большой дом в Бостоне, и мы будем жить там вместе с дедушкой. И я женюсь на американке, потому что они самые лучшие и самые красивые.
– И как она будет выглядеть?
– Блондинка, – Тедди посмотрел на Лилли, сидящую верхом на А-Хуане, на Лилли с ее распущенными рыжими волосами и карими глазами. – Или рыжая, – быстро добавил он и, покраснев, отвернулся.
Лилли улыбнулась.
Когда они проходили мимо деревенских домов, Лилли заметила, что на стенах и дверях многих домов написаны какие-то лозунги.
– Что это?
– Вот здесь сказано: «Берегись коммунистических шпионов и бандитов. Твоя обязанность хранить тайну». А там: «Даже если мы по ошибке убьем три тысячи, мы не упустим ни одного коммуниста-лазутчика». А вон там: «Учись и работай старательно, мы должны спасти наших братьев на континенте от красных бандитов».
– Как страшно.
– Коммунисты очень страшные, – согласился Тедди. – А вот и мой дом. Хочешь зайти?
– Ты познакомишь меня со своими родителями?
Тедди внезапно ссутулился.
– Мы живем только с дедушкой. Знаешь, он ведь не мой настоящий дедушка. Родители мои погибли, и он взял меня себе как сироту.
Лилли не знала, что сказать.
– Как… как погибли твои родители?
Тедди осмотрелся, убедившись, что никого нет вокруг:
– 28 февраля 1952 года они пытались оставить венок на месте смерти моих дяди и тети, которые погибли в 1947 году.
Похоже, он посчитал, что сказал достаточно.
Лилли совершенно не понимала, о чем он говорил, но не смогла выпытать у него подробности. Они дошли до дома Тедди.