Наблюдатель идентифицировал других людей на фотографиях. Он переехал в новый номер другого мотеля, более дорогого, чем обычно, так как посчитал, что достоин некой награды за то, что пришлось пережить. Работа день-деньской над редактированием видеозаписи – весьма утомительное занятие.
Он обрезает кадр по краям, чтобы придать видео больше динамики и движения. В этом есть свое искусство.
Он удивлен, насколько мало людей знает о глазных имплантатах. Есть что-то такое в глазах: уязвимое и важное для восприятия людьми мира и самих себя, что вселяет в них чувство защищенности и нетерпимости к вторжению извне. Законы, регулирующие модификацию глазных яблок, – самые строгие, однако через некоторое время люди начинают путать «не разрешено» и «невозможно».
Они не знают только то, чего не хотят знать.
Всю жизнь ему недоставало некой ключевой информации, какой-то тайны, которую, казалось, знали все остальные. Он образован, усерден, но почему-то ничего в жизни не клеилось.
Он не знал своего отца, а когда ему исполнилось одиннадцать, его мать бросила его, оставив дома с двадцатью долларами, и больше не возвращалась. Потом последовал целый ряд семейных приютов, и никто, никто не мог объяснить, чего ему недоставало, почему его жизнь все время зависит от разрешений, выдаваемых судьями и бюрократами, почему он не мог сам управлять своей жизнью, не мог решить, где он будет спать, где он будет есть, кто будет иметь над ним власть в последующие годы жизни.
Он решил, что будет изучать людей, наблюдать за ними и пытаться понять, на что они ведутся. Большая часть полученных знаний разочаровала его. Люди были тщеславными, горделивыми и глупыми. Они позволяли страстям контролировать себя и игнорировали вполне очевидные риски. Они не думали и не планировали. Они даже не знали, чего действительно хотят. Они позволяли телевизору рассказывать им, к чему стремиться и на что надеяться, покорно шли на свои жалкие работы для воплощения своей никчемной мечты.
Он жаждал власти. Он хотел, чтобы все плясали под его дудку так, как он когда-то плясал под дудку своих наставников.
Поэтому он терпеливо работал над собой, чтобы стать безупречным и целенаправленным, как острый нож в ящике, полном ненужных, изысканно украшенных и вычурных столовых принадлежностей. Он знал, чего хотел, и делал все, чтобы добиться своей цели.
Он изменяет цвета и динамический диапазон, чтобы компенсировать слабое освещение в этом видео. Он хочет, чтобы при идентификации этого человека не возникло ошибки.
Он выпрямляет уставшие руки и потирает ноющую шею. Какое-то мгновение он размышляет, стоит ли улучшать функциональность каких-либо частей своего тела, чтобы он мог работать дольше без усталости и боли. Но мимолетный каприз тут же улетучивается.
Большинству людей не требуются медицинские усовершенствования, и они используют их, только если это необходимо по работе. Наблюдателя не заботят сентиментальные сомнения о целостности или естественности организма. Он не любит улучшений, так как рассматривает зависимость от них как признак слабости. Он должен побеждать врагов своим разумом с помощью тщательного планирования и предвидения. Ему не нужно полагаться на компьютеры.
Он научился воровать, грабить, а затем и убивать из-за денег. Однако деньги – всего лишь вспомогательный элемент, средство для достижения цели. Ему нужна была власть. Единственным мужчиной, которого он убил, был адвокат, лгавший всем подряд и этим зарабатывавший себе на хлеб. Ложь приносила ему деньги и давала власть, перед ним склонялись люди, улыбались ему и говорили неизменно уважительно. Наблюдателю нравился тот момент, когда мужчина просил пощадить его, когда он готов был сделать все, чего ни пожелал бы Наблюдатель. Наблюдатель взял у него все, что ему было нужно, и взял по праву из-за превосходства своего интеллекта и силы. Однако за это Наблюдателя поймали и закрыли в тюрьме. Система, поощрявшая лжецов и наказавшая Наблюдателя, никак не могла называться справедливой.
Он нажал «Сохранить». Это видео готово.
Знание правды придавало ему сил, и он заставит других признать его превосходство.
Прежде чем Руфь делает свой следующий ход, звонит Дэниел, и они снова встречаются в ее офисе.
– У меня есть все, что вам нужно.
Он достает свой ноутбук и показывает анимационный ролик, почти как фильм.
– Адаптеры способны сохранять видео?
Дэниел смеется.
– Нет. Устройство не может по-настоящему «видеть». Это в разы бы увеличило объем данных. Адаптер просто хранит показатели, числа. Я сделал такую анимацию, чтобы было нагляднее.
Она поражена. Молодой человек действительно знает, как показать себя.
– Эхо-сигналы Wi-Fi не захватываются с достаточным разрешением, чтобы мы смогли разобрать все детали. Но в принципе можно приблизительно оценить форму тела и рост людей, а также их движения. Вот что мне удалось получить за указанный вами день и час.
Они наблюдают, как более крупная фигура, смутно напоминающая человеческую, появляется у двери квартиры Моны ровно в 18:00 и встречается с невысокой, смутно напоминающей человеческую фигурой.
– Похоже, у них встреча, – говорит Дэниел.
Они видят, как невысокая ведет большую в спальню, затем они обнимаются. Затем невеличка залезает куда-то – вероятно, на кровать. За ней следует большая фигура. Они наблюдают за выстрелами, после чего невеличка сжимается и пропадает. Они видят, как большая фигура наклоняется над ней, а невеличка снова появляется время от времени, так как ее передвигает большая фигура.
Итак, только один убийца, – думает Руфь. – И он был клиентом.
– Можно узнать его рост?
– Сбоку есть шкала.
Руфь смотрит анимацию снова и снова. Мужчина шесть футов два дюйма или шесть футов три дюйма, вес, возможно, от 180 до 200 фунтов. Видно, что он слегка прихрамывает.
Теперь она уверена, что Ло говорил правду. На свете не много китайцев ростом шесть футов два дюйма, и такой высокий человек значительно выделялся бы из толпы, чтобы стать убийцей в банде. Каждый свидетель запомнил бы его. Убийца Моны был клиентом, может, даже регулярным. Это было не случайное, а тщательно спланированное ограбление.
Убийца все еще на свободе, а такие осторожные и дотошные редко убивают только единожды.
– Спасибо! – говорит она. – Возможно, ты спасешь жизнь очередной девушке.
Руфь набирает номер полицейского департамента.
– Капитана Бреннана, пожалуйста.
Она называет себя, и ее звонок переводят, затем она слышит мрачный, усталый голос своего бывшего мужа:
– Чем я могу помочь?
Она еще раз радуется, что включен регулятор. Его голос будит воспоминания о его скрипучем бормотании по утрам, о громогласном смехе, нежном шепоте наедине – о всем том звуковом сопровождении их двадцати лет вместе, о той жизни, которая, как они считали тогда, будет продолжаться, пока один из них не умрет.
– Хочу попросить тебя об одолжении.
Он молчит, не отвечает сразу. А она думает, не была ли она слишком резкой – это побочный эффект постоянно работающего регулятора. Может, следовало начать с «Ну как ты»?
Наконец он говорит:
– В чем дело? – Голос сдержан, но в нем чувствуется опустошающая, изматывающая боль.
– Мне нужно воспользоваться твоим доступом к Национальному информационно-криминологическому центру.
Еще одна пауза.
– Зачем?
– Я работаю над делом Моны Динг. Я думаю, что этот человек убивал раньше и убьет опять. У него есть четкая методика. Я хочу знать, были ли аналогичные дела в других городах.
– Руфь, об этом не может быть и речи. И ты это понимаешь. Кроме того, в этом совершенно нет смысла. Мы провели все поиски, которые только были возможны, и не нашли ничего похожего. Это была китайская банда, защищавшая свой бизнес, и больше ничего. Пока у нас не будет своих ресурсов в подразделении по борьбе с организованной преступностью, скорее всего, этому делу придется немного повисеть.
Руфь слышит то, что он не произносит. Китайские банды всегда живут за счет своих. Пока они не трогают туристов, их просто нужно оставить в покое. Она часто выслушивала аналогичные сантименты, когда сама работала в полиции. Регулятор не мог ничего сделать с некоторыми видами предубеждений. Все совершенно рационально. И совершенно неправильно.
– Мне так не кажется. У меня есть источник, который говорит, что китайские банды совершенно к этому не причастны.
Скотт фыркает:
– Конечно, китайским товарищам всегда надо верить на слово. Но там есть еще записка и телефон.
– Записка, скорее всего, подделка. И ты действительно думаешь, что китайский бандит недостаточно умен, чтобы понять, что телефонные записи выдадут его, если он решит оставить телефон где-то рядом с местом преступления?
– Кто ж их знает. Преступники довольно глупы.
– Этот человек чересчур методичен, чтобы совершать глупые ошибки. Это ложная улика.
– У тебя нет доказательств.
– У меня есть хорошая реконструкция преступления и описание подозреваемого. Он слишком высокий, чтобы быть рядовым членом китайской банды.
Чувствуется, что он заинтересовался сказанным.
– Откуда?
– У соседа стояла домашняя система определения движений, которая захватила все эхо-сигналы беспроводной связи из квартиры Моны. Я заплатила специалисту для расшифровки данных.
– Это можно использовать в суде?
– Сомневаюсь. Необходимы будут показания эксперта, а также нужно будет заставить компанию признать, что их оборудование способно принимать такую информацию. Но она всеми силами будет этому противодействовать.
– Ну тогда это не представляет для нас интереса.
– Если ты мне дашь возможность заглянуть в базу данных, может, я найду то, что окажется для тебя полезным, – она ждет немного и продолжат давить, надеясь, что он будет хоть немного сентиментальным. – Я никогда не просила многого.