Когда духи устали, они вернулись в землю, откуда пришли. А дети остались на земле, очень смутно вспоминая Время творения – время, которое существовало до того, как начался его ход.
Но кто может сказать, что мы не сможем вернуться в то состояние: во время, когда сможем менять форму по собственному желанию, когда время перестанет иметь хоть какое-то значение?
И после ее снов они проснулись в другом сне.
Внезапно они остановились в пустоте космоса все еще за много световых лет до места своего назначения. Они были окружены мерцающим светом.
Нет, не совсем светом. Хотя объективы, установленные на их корпуса, могли видеть значительно шире светового спектра, доступного примитивному человеческому глазу, это энергетическое поле вокруг них вибрировало на частотах гораздо выше и гораздо ниже даже их собственных пределов.
Энергетическое поле замедлялось, чтобы выровняться относительно досветовых скоростей полета Мэгги и других колонистов.
Уже не далеко.
Мысль накатила на их сознания, как волна, и все их логические элементы как будто стали вибрировать в симпатии. Мысль казалась чужой и в то же время очень знакомой.
Мэгги посмотрела на Афину, которая летела рядом.
Ты это слышала? – сказали они друг другу практически одновременно. Их мысли легко и ласково касались друг друга через радиоволны.
Мэгги обратилась в пустоту своей мыслью:
Вы люди?
Пауза длилась миллиардные доли секунды, которые казались вечностью при тех скоростях, на которых они двигались.
Мы не думали так о себе уже давным-давно.
И Мэгги почувствовала волны мыслей, образов, чувств, которые нахлынули на нее со всех направлений. Это ошеломило ее!
За одну наносекунду она испытала радость от полета вдоль поверхности газового гиганта, незначительный шторм на котором мог бы испепелить Землю. Она узнала, что значит плыть в хромосфере звезды, кататься на раскаленных добела шлейфах и вспышках, которые поднимались на сотни тысяч километров. Она ощутила одиночество: вся Вселенная стала общей игровой площадкой – но у тебя так и не появилось дома.
Мы отправились вслед за вами и разминулись.
Добро пожаловать, древние. Уже не далеко.
Были времена, когда мы знали множество историй о сотворении мира. Каждый континент был большим, на них жило много разных народов, и каждый рассказывал свою историю.
Затем многие народы исчезли, и их истории забылись.
Однако эта история не забылась. Искаженная, измененная под восприятие чужаков, тем не менее хранящая искорку правды.
Вначале мир был пуст, в нем не было света, и духи жили в кромешной тьме.
Первым проснулось Солнце, оно превратило воду в пар, пар поднялся в небо, и обнажилась твердь земли. Другие духи: Человек, Леопард, Журавль, Лев, Зебра, Гну и даже Гиппопотам проснулись вслед за ним. Они бродили по равнинам и радостно разговаривали друг с другом.
Но затем Солнце закатилось, и животные вместе с Человеком сидели во тьме, боясь двигаться. И только когда наступило утро, все опять зашевелились.
Но Человеку не хотелось ждать каждую ночь. Однажды ночью Человек изобрел огонь, чтобы иметь собственное солнце, тепло и свет, который подчинялся бы его желаниям. В ту ночь это проложило пропасть между ним и животными: отныне и навсегда.
Итак, Человек всегда стремился к свету, к тому свету, который дарил ему жизнь и к которому Человек рано или поздно вернется.
В ночи, собравшись вокруг костра, люди рассказывали друг другу снова и снова разные правдивые истории.
Мэгги решила стать частью света.
Она уже давным-давно сбросила свой корпус, свой дом, свое тело. Несколько веков назад? Несколько тысячелетий? Несколько миллиардов лет? Эти измерения времени больше не имели никакого значения.
Став энергией, Мэгги и другие узнали, как сливаться, распространяться, мерцать и излучать. Она узнала, как витать меж звездами, когда ее сознание словно лента проходило сквозь пространство и время.
Она мчалась с одного конца галактики на другой.
Однажды она проплыла сквозь энергетическую структуру, которая была Афиной. Мэгги почувствовала ребенка как легкую дрожь, как смех.
Правда чудесно, прабабушка? Приходи как-нибудь к нам с Сарой!
Но Мэгги уже не могла ответить. Афина была уже очень далеко.
Мне не хватает корпуса.
Это был Бобби, которого она встретила зависшим над черной дырой.
Несколько тысяч лет они вместе наблюдали за черной дырой из-за горизонта событий.
Это прекрасно, – сказал он. – Но иногда мне кажется, что прежняя оболочка была лучше.
Ты просто стареешь, – ответила она. – Как, впрочем, и я.
Они коснулись друг друга, и та часть вселенной, где они пребывали, ярко осветилась на короткое время, как при ионных бурях, которые разыгрываются во время их смеха.
И они попрощались друг с другом.
Вот хорошая планета, – подумала Мэгги.
Планета была маленькой, достаточно скалистой, практически полностью покрытой океаном.
Она опустилась на большой остров, неподалеку от устья реки.
Солнце светило над головой, достаточно теплое, так как она увидела пар, поднимавшийся с илистых берегов. Она плавно скользила над поймой.
Ил казался таким соблазнительным… Она остановилась, уплотнилась, чтобы энергетические структуры обрели достаточную силу. Разогнав воду, она извлекла горсть жирного, плодородного ила на берег. Затем она вылепила фигурку, напоминавшую человека: руки, упертые в бока, круглая голова с неявно выраженным впадинами и вырезами для глаз, носа, рта.
Она посмотрела некоторое время на фигурку Жуана, погладила ее, затем оставила высохнуть на солнце.
Оглядевшись, она увидела стебельки травы, покрытые яркими кремниевыми бусинами и черными цветами, старавшимися впитать как можно больше солнечного света. Она видела серебряные очертания, мелькающие в бурой воде, и золотые тени, парившие в темно-синем небе. Она видела огромные чешуйчатые тела, неуклюже двигавшиеся и мычащие вдали, а совсем поблизости вверх взмыл огромный гейзер, и теплый туман от него украсился радугами.
Она была совсем одна. Не было никого, с кем можно было бы поговорить, – и не с кем было поделиться всей этой красотой.
Она услышала беспокойное шуршание и посмотрела туда, откуда раздавался звук. Невдалеке от реки из густой чащи леса, состоявшего из деревьев с треугольными стволами и пентагональными листьями, выглядывали крохотные существа, головы которых были усыпаны глазами, похожими на алмазы.
Все ближе и ближе подплывала она к этим существам. С легкостью она извлекла из них длинные цепочки определенной молекулы – инструкций для следующих поколений. Она внесла незначительные изменения и отпустила их.
Существа взвизгнули и умчались прочь, пытаясь понять, что за внезапные изменения только что произошли у них внутри.
Она не сделала ничего выдающегося: просто небольшую коррекцию, легкий толчок в нужном направлении. Это изменение продолжит мутировать, мутации будут развиваться и дальше через многие годы после того, как она покинет эту планету. Через несколько сотен поколений этих изменений будет достаточно, чтобы вызвать искру, которая разгорится и станет ярче, ярче – пока эти существа не захотят оставить на земле кусочек солнца для освещения тьмы, не захотят называть вещи вокруг, не начнут рассказывать друг другу истории о том, как они появились на свет. И они смогут выбирать.
Что-то новое во вселенной. Новое прибавление к нашей семье.
Но теперь нужно было возвращаться к звездам.
Мэгги начала подниматься с острова. Море под ней разбивало волны о берег, и каждая волна догоняла предыдущую, подминала ее под себя и выкатывалась на берег чуть-чуть дальше. Частички морской пены всплывали, подхватывались ветром и уносились в неведомый мир.
Моно-но аварэ
Мир выглядит как иероглиф кандзи, обозначающий зонтик, но только он нарисован очень плохо из-за моего ужасного почерка – все части несоразмерны.
Мой отец очень стыдился того, как я все еще по-детски рисовал иероглифы. Конечно, сейчас я вряд ли смогу написать многие из них. Мое официальное обучение в школе там, в Японии, закончилось, когда мне было всего восемь.
Однако сейчас сойдет и этот плохо нарисованный иероглиф.
Вот этот купол – солнечный парус. Даже искаженный иероглиф кандзи позволит тебе оценить его огромный размер. В сотни раз тоньше рисовой бумаги, этот вращающийся диск простирается на тысячу километров в космосе словно гигантский воздушный змей, перед которым стоит только одна задача: ловить каждый мимолетный фотон. Он специально загораживает небо.
Под ним качается длинный кабель, выполненный из углеродных нанотрубок, сотню километров длиной, легкий, прочный и гибкий. На конце этого кабеля – главная часть «Подающего надежду», жилого модуля в виде пятисотметрового цилиндра, где в тесноте живет 1021 житель нашего мира.
Свет солнца толкает парус, придавая нам движение по постоянно расширяющейся и ускоряющейся спиральной орбите вдаль от нашей звезды. Ускорение позволяет нам удерживаться на палубах, придает всему вес.
Траектория нашего полета направлена к звезде под названием 61 Девы. Ты ее сейчас не видишь, потому что она скрыта под куполом солнечного паруса. «Подающий надежду» долетит туда примерно через три сотни лет. Если нам всем повезет, мои прапрапра (однажды я подсчитал, сколько всего «пра» должно получиться, но теперь уже не помню) правнуки увидят новый мир.
В жилом модуле нет окон, мы не можем смотреть на проплывающие вокруг звезды. Большинству из нас все равно, так как нам давно наскучило за ними наблюдать. Но мне нравится смотреть через камеры, установленные в нижней части корабля, и любоваться гаснущим кра