Книги поэзии перед лицом Императора и его двора. Он бестрепетно смотрел на приближающихся солдат.
– Они отрезали его голову на восходе следующего дня, – сказал Логан.
– Ой, – сказала Лили. Она не ожидала такого конца.
Все трое сидели в тишине, пока дым от пищи, что готовил А-Янь на кухне, не начал подниматься в ясное небо. Стук лопатки по казану звучал для Лили как удары меча по щиту.
– Тебе не интересно, что было дальше? – спросил Логан.
– Что ты имеешь в виду? – сказали Джек и Лили одновременно.
– Что ты имеешь в виду? – закричал Цао Цао и резво вскочил, перевернув письменный стол. Камень для перемешивания чернил улетел в одну сторону, а кисти – в другую. – Что значит ты не можешь его найти?
– Господин Цао Цао, я говорю лишь то, что видел собственными глазами. Секунду назад его голова катилась по земле, а в следующее мгновение ни тела, ни головы нигде не было. Он… он растворился в воздухе.
– Ты меня за дурака держишь? Пойдем! – Цао Цао жестами подозвал охранников. – Свяжите его и казните. Мы вывесим его голову у моего шатра, так как сам он потерял голову Гуань Юя.
– Конечно же, он не умер, – сказал седой ветеран розовощеким молодым рекрутам. – Я был там, когда схватили господина Гуань Юя. Посреди стотысячного войска армии Вэя он сражался так, как будто они были нечем иным, как ошметками пыли. Думаешь, такой человек лег бы под топор палача?
– Конечно же, он не умер, – сказал Лю Бэй Чжан Фэю. Они были одеты в белые доспехи траура и собрали армию из всех способных держать оружие мужчин царства Шу ради мести. – Наш брат не может умереть, не исполнив клятвы, данной в Персиковом саду.
– Конечно же, он не умер, – сказал Сунь Цюань, лежа на смертном одре. – Гуань Юй не боится смерти, и я сожалею лишь о том, что там, куда я ухожу, не будет его компании. Я надеялся, что однажды мы станем друзьями.
– Конечно же, он не умер, – сказал Цао Цао Лю Чаню, сыну Лю Бэя, отдавая приказ сломать печать царства Шу после того, как он наконец объединил все Три царства. – Я никогда не был хорошего мнения о твоем отце или о тебе, но если Гуань Юй готов был служить твоему отцу, должно быть, он видел что-то, недоступное мне. Так как господин Гуань Юй, скорее всего, присматривает за тобой, я хочу показать ему, что мне тоже не чужда добродетель. Я не причиню тебе вреда, а в моем доме к тебе будут относиться как к почетному гостю.
– Конечно же, он не умер, – сказала мать своему ребенку. – Господин Гуань Юй был лучшим человеком во всей истории Срединного царства. Если бы у тебя была сотая часть его силы и храбрости, я бы никогда не боялась ни воров, ни разбойников.
– Давайте вознесем молитвы господину Гуань Юю, – сказал ученый муж своим ученикам. – Он был поэтом и воином, и каждый день его жизни был проверкой его чести.
– Давайте вознесем молитвы господину Гуань Юю, – сказал Император, посвятив богу войны Дворец. – Пусть он дарует нам победу над варварами.
– Давайте вознесем молитвы господину Гуань Юю, – сказал игрок с черными камнями. – Все мы, игроки в вэйци, хотели бы сыграть против него. Если мы хорошо сегодня сыграем, возможно, он придет и даст нам уроки.
– Давайте вознесем молитвы господину Гуань Юю, – сказали купцы, готовясь переплыть океан и добраться до знаменитых портов Цейлона и Сингапура. – Он будет покровительствовать нам и оберегать от пиратов и тайфунов.
– Давайте вознесем молитвы господину Гуань Юю, – сказали работники, восходя на корабли, направлявшиеся к Сандаловым горам Гавайев и Старой золотой горе в Калифорнии. – Он поможет нам вынести долгий путь, он вскроет горы перед нами. Он будет хранить нас, пока мы не заработаем состояние, затем он сопроводит нас домой.
Китайский ресторан
К концу лета речка, протекавшая через землеотвод китайцев, обмелела до размеров ручейка. Хотя Логан и его люди экономно использовали воду, начало сухого сезона означало, что россыпи уже невозможно было эффективно разрабатывать. Придется ждать до следующей весны.
Китайцы очень успешно поработали в сезон добычи: весной и летом, и, несомненно, накопили значительное состояние. Оставшись на зиму в Айдахо-Сити, они попытались найти другие способы свести концы с концами.
А-Янь и другие молодые люди пытались найти работу в городе и тихо переговаривались друг с другом об открывающихся возможностях. Они заметили, что в городе достаточно одиноких мужчин, которые попросту отказывались стирать собственное белье, а прачечных, которые могли бы обслужить такое количество людей, попросту не хватало.
– Но это женская работа! У этих людей, что ли, совершенно нет хоть каких-то норм приличия? – Эльза весьма скептически отнеслась к плану китайцев.
– И что с того? Почему ты делаешь вид, что ненавидишь все, что делают китайцы? – сказал Джек, и в его голосе забава боролась с раздражительностью.
– Таддеус Сивер! – Эльза сурово посмотрела на мужа. Она, конечно же, не ждала, что ее муж начнет показывать, как он шокирован выходками этих возмутительных китайцев, если уж сам Тэд чуть ли не ежедневно советовал им проявлять бойкость и настойчивость. Но затем она нашла аргумент, с которым даже Тэду пришлось согласиться.
– Сам посуди, Тэд, – начала она, – я вижу, как эти китайские язычники относятся к своей работе. Когда они организуют прачечные, то будут работать семь дней в неделю по шестнадцать часов в день. И все потому, что у них внутри только страсть к золоту и греховный опиумный дым. Они никогда не остановятся, чтобы подумать о славе Божьей, даже по воскресеньям! И я видела, как они питаются. Китайцы – как саранча: они живут только на дешевом рисе и овощах, тогда как честные христиане: и мужчины, и женщины, – должны есть мясо, чтобы поддерживать в себе жизненные силы. Они не тратят деньги на честные, полезные развлечения, укрепляя благоприятные соседские отношения, сложившиеся между нами, жителями этого города, которые позволяют выживать нашим магазинам и тавернам. Нет! Они проводят вечера, играя свои какофонические мелодии и секретничая по углам. Наконец, когда наступает ночь и всякая христианская семья отходит ко сну в уединении своего домашнего очага, – тут она остановилась и взглянула на Джека со значением, – эти китайцы втискивают как можно больше тел в несколько кроватей, чтобы сэкономить на аренде.
– Ну что ты, Эльза, – Джек громко рассмеялся. – Я слыхал о робкой похвале, но сейчас впервые столкнулся с робким проклятием. Если ты говоришь всерьез, то посторонний слушатель мог бы подумать, что ты на самом деле любишь китайцев. Ты считаешь, что живописуешь мне их пороки, но все, что ты сказала, означает лишь одно: они трудолюбивые, экономные, умные, счастливые в своем тесном кругу люди, которые готовы переносить любые трудности. Если это худшее, что ты можешь сказать о китайцах, то можно не сомневаться, что цивилизация Конфуция восторжествует над цивилизацией Христа.
– Ты совсем не думаешь, что говоришь, – холодно ответила Эльза. – Каким будет неизбежный результат дешевого труда этих китайцев? Они лишат работы миссис О'Сканнлайн и миссис Дэй, а также всех остальных вдов. Эти уважаемые женщины и так тяготятся своей работой, трудясь не покладая рук денно и нощно, их пальцы покраснели и распухли от постоянной стирки, однако они с трудом зарабатывают на хлеб себе и своим детям. Естественно, слабовольные мужчины этого города, не думающие о своих христианских обязанностях, отдадут свое белье китайцам. Те и берут меньше, чем честные вдовы, которые приняли Бога в своем сердце и стараются придерживаться благодетельной жизни. Что ты прикажешь делать этим вдовам, когда вся их работа будет украдена китайцами? Хочешь, чтобы они пошли в услужение мадам Изабель, в ее пристанище порока?
Впервые Джек Сивер не знал, что ответить жене.
– Как насчет плотницкого дела? Столярных работ? Я могу нанять вас, и вы будете работать в моем магазине, – сказал Джек А-Яню.
– Я вам не по карману, – ответил А-Янь. – Мы берем двадцать пять центов за рубашку, то есть практически десять долларов в день только с холостяков. Я даже не считаю деньги за одеяла и простыни из гостиниц. Мне говорили, что мы гладим белье значительно лучше, чем эти женщины. – А-Янь продемонстрировал полную сожаления улыбку и разогнул свою мускулистую правую руку, чтобы показать вздутый большой палец. – Даже мой большой палец вырос из-за того, что я весь день толкаю этот утюг. Моя жена дома умрет со смеху, если узнает, что я теперь повелитель утюга.
Услышать, как А-Янь рассказывает о своей семье, стало настоящим потрясением для Джека, который понял, что тот А-Янь, казавшийся Джеку неглупым молодым человеком, который научился готовить и стирать, на самом деле был мужем и, скорее всего, отцом, научившимся все делать самостоятельно, потому что рядом не было жены.
Несколькими днями ранее Лили рассказала Джеку, что китайцы полны новых идей и хотели бы обсудить их с ним. Наконец этим утром он ушел на несколько часов из магазина, чтобы вместе с прибежавшей Лили пойти к Логану.
Джек с глубокомысленным видом надкусил дымящуюся булочку, которую А-Янь дал ему на завтрак; булочка раскрылась во рту, обволакивая язык вкусом сочной сладкой свинины и острых, соленых овощей.
– Подождите, – Джек быстро проглотил, сожалея, что не может насладиться вкусом как можно дольше. – У меня идея. Прежде чем попробовать вашу еду, я никогда не предполагал, что капуста и бобы могут быть настолько вкусными, – лучше, чем говядина и колбасы, – и даже подумать не мог, что неуходящая горечь может настолько прийтись по душе. Но вы показали мне, как я был не прав. Почему бы об этом не узнать всем остальным жителям Айдахо-Сити? Вы можете открыть ресторан и заработать много денег.
А-Янь покачал головой:
– Не получится, мистер Сивер! Мои друзья в Старой золотой горе попытались. Большинство американцев не такие, как вы. Они не переваривают даже запаха китайской еды. Их сразу начинает тошнить.