Лицо Царя Обезьян стало серьезным.
– Ты говоришь о памяти. А что ты думаешь о Ван Сючу, который написал прочитанную тобой книгу?
– Он был просто обычным человеком вроде меня, выживал за счет взяток и прятался от беды.
– Однако он записал все, что видел, чтобы через сотню лет мы могли вспомнить о мужчинах и женщинах, погибших за те страшные десять дней. Написание такой книги – храбрый поступок. Смотри, как маньчжуры пытаются поймать любого человека просто за ее прочтение. Я думаю, что он тоже герой.
Подумав немного, Тянь кивнул.
– Я не думал об этом в таком ключе, но ты совершенно прав.
– Нет на свете героев, Тянь Хао Ли. Военный министр Ши был храбрым и трусливым, талантливым и недальновидным. Ван Сючу был спасавшим свою шкуру недобитком и человеком, отличившимся величием духа. Я сам, замечательный гордец и эгоист, тоже могу еще удивить. Однако все мы просто люди (ладно, я – простой дух), которым иногда приходится совершать выдающиеся поступки. Порой в эти мгновения некоторые героические идеалы могут потребовать, чтобы мы стали их воплощениями – аватарами, если так тебе понятнее.
Тянь сел на стул и закрыл глаза.
– Я просто старый, испуганный человек, Царь Обезьян. Я не знаю, что делать.
Конечно, знаешь. Ты просто должен это принять.
Почему я? Что, если я просто не хочу?
Лицо Царя Обезьян стало угрюмым, а голос потух.
– Эти мужчины и женщины Янчжоу умерли сотню лет назад, Тян Хао Ли, и ничего не сделаешь, чтобы это изменить. Однако прошлое живет в форме воспоминаний, а властители мира сего всегда будут пытаться уничтожить прошлое, заставить его замолчать, схоронить в глубокой яме всех призраков. Теперь ты знаешь о прошлом, и ты уже не невинный прохожий. Если ты ничего не сделаешь, то поможешь Императору и его Кровавым каплям на этом новом витке насилия, в этом деле уничтожения прошлого. Теперь ты, как и Ван Сючу, – свидетель. Ты, как и он, должен выбрать, что делать дальше. Ты должен решить так, чтобы в день своей смерти не пожалеть о выборе.
Фигура Царя Обезьян растворилась в воздухе, и Тянь остался в своей лачуге наедине с самим собой и памятью.
– Я написал письмо старому другу в Нинбо, – сказал Тянь. – Захвати его, когда пойдешь по адресу, указанному на конверте. Он хороший хирург и по моей просьбе сможет стереть с твоего лица эти татуировки.
– Спасибо, – сказал Ли Сяоцзин. – Я сразу же уничтожу письмо, зная, какой опасности оно тебя подвергает. Пожалуйста, прими это в качестве оплаты. – Он развернул сверток и достал пять лянов серебра.
Тянь поднял руку.
– Нет, тебе деньги нужнее, – он сам протянул беглецу небольшой сверток. – Здесь немного, но это все, что у меня есть.
Ли Сяоцзин и Ли Сяои посмотрели на судебных дел мастера, ничего не понимая.
Тянь продолжил:
– Сяои с детьми не следует оставаться здесь, в Санли, ведь кто-то обязательно сообщит о том, что она укрывала у себя беглеца. А Кровавые капли непременно начнут задавать вопросы. Нет, вы все должны немедленно покинуть эти места и отправиться в Нинбо, где вы сможете арендовать корабль, чтобы переплыть в Японию. Маньчжуры закрыли все побережье, поэтому вам придется хорошо заплатить контрабандистам.
– В Японию?
– Пока книга с вами, вы не найдете спокойного места в Китае. Из всех соседних стран только Япония способна бросить вызов маньчжурскому императору. Только там книга будет в безопасности.
Сяоцзин и Сяои задумчиво кивали.
– Ты ведь поедешь с нами?
Тянь показал на свою искалеченную ногу и засмеялся:
– Моя компания лишь значительно замедлит вас в дороге. Нет, я рискну остаться здесь.
– Кровавые капли не выпустят тебя, если поймут, что ты помогал нам.
Тянь улыбнулся.
– Я что-нибудь придумаю. У меня всегда получается.
Через несколько дней, когда Тянь Хао Ли уже готовился сесть и пообедать, к его дверям пришли солдаты из городского гарнизона. Они арестовали его без каких-либо объяснений и приволокли в ямынь.
Тянь увидел, что в этот раз магистрат И был не единственным, кто сидел за судейским столом на помосте. С ним рядом находился другой чиновник, шапка которого свидетельствовала, что он приехал прямо из Пекина. Как показалось Тяню, его холодные глаза и тощая фигура делали его похожим на ястреба.
Пусть мой разум снова окажет мне услугу, – мысленно прошептал Тянь Царю Обезьян.
Магистрат И застучал линейкой по столу.
– Вероломный Тянь Хао Ли, ты обвиняешься в соучастии побегу опасных преступников и замышлении измены против Великого Цина. Признайся в своих преступлениях прямо сейчас, чтобы казнь твоя прошла быстро и достойно.
Тянь кивнул, как только магистрат закончил свою речь.
– О самый милосерный и дальновидный магистрат, я совершенно не понимаю, о чем вы говорите.
– Ты самонадеяный дурак! Твои обычные уловки сегодня не сработают. У меня есть железное доказательство, что ты укрыл у себя изменника Ли Сяоцзина, оказал ему помощь и прочел запретную, изменническую, лживую книгу.
– Я действительно прочитал недавно книгу, но в ней не было ничего изменнического.
– Что?
– Это была книга о выпасе стад овец и нанизывании жемчуга. А также некоторые глубокомысленные рассуждения о заполнении прудов и разжигании костров.
Второй человек, сидящий за столом, сузил глаза, но Тянь продолжал, как будто ему совершенно нечего было скрывать:
– Весьма технический и скучный текст.
– Ты лжешь! – вены на шее магистрата И готовы были лопнуть от напряжения.
– О самый драгоценный и прозорливый магистрат, как вы можете говорить, что я лгу? Можете ли вы поведать мне содержание этой запретной книги, чтобы я мог убедиться в том, что я действительно ее читал?
– Ты… ты… – магистрат хлопал ртом подобно рыбе.
Конечно, магистрату И никто не сказал, о чем было написано в книге (зачем же тогда было ее запрещать), однако Тянь рассчитывал на то, что человек из Кровавых капель также не сможет ничего сказать. Обвинение Тяня во лжи о содержании книги было равносильно признанию, что обвинитель читал эту книгу, а Тянь знал, что никакой член Кровавых капель не признается в подобном преступлении перед подозрительным маньчжурским Императором.
– Здесь какое-то недопонимание, – сказал Тянь. – Прочитанная мною книга не содержала никакой неправды, поэтому попросту невозможно предположить, что она была запрещена. Несомненно, ваша честь не может не согласиться с этой прямой и простой логикой, – он улыбнулся. Похоже, он нашел лазейку, которая позволит ему спастись.
– С меня достаточно этого спектакля, – впервые нарушил свое молчание человек из Кровавых капель. – Нет нужды беспокоить закон из-за таких предателей, как ты. Властью, данной мне Императором, я нахожу тебя виновным и приговариваю к смертной казни без возможности обжалования приговора. Если ты пожелаешь, чтобы твои страдания закончились в ближайшее время, сейчас же признайся, где книга и беглецы.
Тянь почувствовал, как слабеют его ноги. Какое-то время он видел перед собой только тьму, и эхом в его голове звучал приговор Кровавой капли: приговариваю тебя к смертной казни.
Видимо, все мои уловки закончились, – подумал он.
Ты уже сделал свой выбор, – сказал Царь Обезьян. – Теперь ты просто должен его принять.
Кроме того, что они являлись отличными шпионами и фанатичными убийцами, Кровавые капли очень хорошо умели пытать.
Тянь кричал, когда они погружали его конечности в кипящую воду.
Расскажи мне что-нибудь, – сказал Тянь Царю Обезьян. – Отвлеки меня, чтобы я не сдался.
Давай я расскажу тебе о том, как они пытались приготовить меня в алхимической печи Нефритового Императора, – сказал Царь Обезьян. – Я выжил только потому, что спрятался среди дыма и пепла.
И Тянь рассказал своим мучителям историю, как он помог Ли Сяоцзину сжечь эту бесполезную книгу, наблюдая, как она превращается в дым и пепел. Но он не помнил, где развел костер. Возможно, Кровавым каплям следовало бы внимательно осмотреть окрестные холмы.
Они прижигали его железными кочергами, нагретыми до белого каления.
Расскажи же мне что-нибудь, – кричал Тянь, вдыхая запах своего горелого мяса.
Давай я расскажу тебе о том, как сражался с Принцессой Железного Веера в Огненных горах, – сказал Царь Обезьян. – Я обманул ее, сделав вид, что в страхе убегаю.
И Тянь рассказал своим мучителям историю о том, как он посоветовал Ли Сяоцзину бежать в Сучжоу, где тысячи аллей и каналов, а также изящных полированных вееров.
Они по одному отрезали все его пальцы.
Расскажи мне что-нибудь, – хрипел Тянь. Он очень ослаб от потери крови.
Давай я расскажу тебе о том, как на меня надели волшебную головную повязку, – сказал Царь Обезьян. – Я почти лишился сознания от боли, но не перестал крепко выражаться.
И Тянь плюнул в лицо своим мучителям.
Тянь очнулся в темной камере. В ней пахло плесенью, мочой и экскрементами. В углу пищали крысы.
Истязатели сдались, и завтра его казнят. Это будет смерть тысячи порезов. Опытный палач может сделать так, что жертва будет страдать часами, прежде чем испустит дыхание.
Я ведь ничего не сказал? – спросил он Царя Обезьян. – Не могу вспомнить всего, что я болтал.
Ты рассказал им много всего, но ни слова правды.
Тянь подумал, что он должен быть счастлив. Смерть станет освобождением. Но он переживал, что сделал так мало. Что, если Сяоцзин не добрался до Японии? Что, если книга упала в море? Если бы только можно было спасти книгу, чтобы она не была потеряна.
Рассказывал ли я тебе о тех временах, когда я бился с господином Эрланом и вводил его в заблуждение, меняя форму? Я превращался в воробья, рыбу, змею и, наконец, стал дворцом. Мой рот стал вратами, глаза – окнами, язык – статуей Будды, а хвост – флагштоком. О, это было так весело! Никакие демоны