Решено: к ней!
Министерство по делам молодёжи находилось где-то на улице Казакова, Виктор Викторович это знал, но в каком именно доме? Не знал. Эх, Вова бы Останин, его начальник личной охраны… Но Вовины телефоны не отвечали. «Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети». Значит подполковник сменил номера телефонов или его самого сменили. Его, скорее всего. Ладно, с этим потом разберёмся, отмахнулся он. Включил компьютер. Благо Конь, который Сивоконь, начальник охраны или службы безопасности местного прокурора, в это время, из окна домика начальника охраны слышно не было, но видно было хорошо, о чём-то беседовал со своим подчинённым садовником. Жестикулировал, размахивал руками, грозил кому-то за спину пальцем… Садовник внешне соглашался, кивал головой. На улице было солнечно, лицо Коня бордово-красное, похоже начальник охраны изрядно уже приложился к коньячным запасам «олигарха». Нёс службу.
Виктор Викторович быстро сел к столу, включил компьютер, нашёл в Интернете иконку «карты», ввёл название улицы и, открыл поиск. На экране возникла стрелка указывающая расположение дома. Вот он. Нашёл.
С окраины следовало добираться или на автобусах, либо на метро, либо на маршрутках. Все варианты рискованны, но маршрутным такси быстрее. Имея кое-какой опыт работы в разведке, пусть и в прошлом, он знал, все возможные места его появления уже перекрыты. Наверняка. Телефоны на прослушке. Его портрет, и словесный тоже, размножены и разосланы. Полиция озадачена, ФСБ — озабочены. Не всё ФСБ, конечно, часть его. Но какая часть, какая? Вряд ли худшая. Значит контрразведка. Это плохо. Он рискует, сильно рискует. На авось вряд ли удастся проскочить, но всё же. Адрес и место работы его любимой, эфэсбешники могли и не знать. И последний разговор с ней не засечь… Хотя, это призрачная надежда, пеленгаторы сейчас у них не те, что были раньше, в сто крат лучше, но надежда оставалась, теплилась и грела… Наденька! Надюша!! Авось! К тому же, он обещал. Прихватив со стола сивоконевский сотовый телефон, махнув Коню — я сейчас, выскочил мимо охранника за ворота. Троллейбусом он не поехал, снял частника, указал адрес: метро «Красные ворота». Водитель, из «понаехавших», маршрут не знал. Тогда в центр, приказал пассажир. Этот адрес мигранту был знаком. Поехали.
Где-то между метро «Красные ворота» и метро «Курская», несколько раньше нужного адреса, Виктор Викторович вышел. Надвинув козырёк фуражки на глаза, часто и неприметно оглядываясь прошёл до указателя нужной улицы, свернул на неё, поднялся на пешеходный переход, остановился в центре, вновь огляделся, топтунов за ним не было… двинулся дальше. Всё ещё не решив, как ей всё объяснить, как рассказать, волнуясь, вновь перезвонил на её сотовый.
Она мгновенно ответила. Вновь обрадовано вскричала. Сказала, что будет его ждать в своей машине (Кстати, его подарок). Уже бежит, бежит-бежит-бежит, спускается…
На стоянке её ярко-красная двухместная «тойота» выгодно отличалась праздничным цветом, блеском и чистотой от серых и чёрных спин других разномастных авто. Как и его Наденька, естественно, от других женщин, от всех-всех, остальных, с любовью и нежностью подумал Виктор Викторович. И открыл пассажирскую дверь красной «тойоты». Ещё не видя, она потянулась к нему, её глаза искрились счастьем ему навстречу… и тут же в испуге, отстраняясь, погасли…
— Вы… куда это? — Как от озноба прижимая руки к груди, незнакомым голосом воскликнула она. — Вы ошиблись… Вы…
— Это я, Наденька, я! — Садясь и закрывая дверь, признался он.
Она отшатнулась.
— Я не поняла… Извините, вы кто? Я вас не знаю. И вообще… Выйдите, пожалуйста, выходите! Ко мне сейчас должны прийти. Мне нужно ехать. Убирайтесь, вам сказали, немедленно. Убирайтесь, ну! Я позову полицию.
— Надя, Наденька, не пугайся. Не надо никакой полиции. Я сейчас объясню. Это я, Виктор Викторович…
— Ты?! То есть вы?! Вы смеётесь, шутите? Какой вы Виктор Викторович? Я не знаю никакого Виктора Викторовича. Уходите, вам сказали, убирайтесь. Я никуда не еду. И вообще… Лю-юди-и!
— Наденька, Натуся, не кричи! А хочешь, я тебе скажу, какая у тебя татуировка на пояснице, где на твоём теле самые сладкие места, какие цветы ты любишь, где мы встречались, кто тебе подарил эту машину, кольцо с бриллиантом, эти серёжки, сказать?
— Караул, люди, маньяк! Полиция! Убивают! — Тем же незнакомым высоким голосом вскричала она, открывая дверь машины со своей стороны.
Виктор Викторович перехватил руку, закрыл дверь. Она, отстраняясь, испуганно вжалась в спинку сиденья.
— Наденька, родная, послушай… Послушай, пожалуйста, успокойся, мне нужно кое-что тебе рассказать, пояснить… Ты поймёшь. Мне нужна помощь. — Хотя уже понимал, она не поверит ни единому его слову. Она в шоке! Как и он. — Наденька, я понимаю, но скажи, ты голос мой узнаёшь, он не изменился? Послушай голос… Голос…
Девушка, испуганно выпучив глаза, отрицательно мотала головой. Её трясло. — Нет, нет, нет… Вас подослали. Подослали… Кто, кто вас подослал? Она? Она, да?
— Натуся, кто она, кто? Я не понимаю.
— Он или его жена. Вы киллер, да? Убийца?
— Да нет, конечно, это я, я…
Девушке удалось всё же открыть спасительную дверь, она выскочила из машины, на полусогнутых, некрасиво, размахивая руками бросилась бежать…
— А-а-а… Полиция! — на бегу кричала она. — Помогите! Убивают!
От нескольких машин, на стоянке, к ней на помощь бежали двое, от подъезда охранник, поодаль остановился минивэн с затемнёнными стёклами. Ну вот, началось, псы приехали. Засекли.
Пришлось убегать. В его возрасте это будет не легко, понимал Виктор Викторович, физическая подготовка была, и навыки тоже, но против молодых «борзых», в данном случае по виду явно эфэсбешников, шансов было не много. Но у него была фора: расстояние. Лишь бы не стреляли.
— Стой, стрелять буду! Стой! — послышалось за спиной, и грохнул выстрел…
Следующий будет на поражение, мелькнуло в голове беглеца, но его натренированное подсознание уже скомандовало. Он пригнулся, бросился за стоящий фургон, сделал кувырок, зайцем заскакал между машинами. Преследователи похоже выпустили его из вида. Но стоило ему неудачно выглянуть из-за капота машины, как они его увидели.
— Вон он! Вон он! Я его вижу. Стоять! Стоять, сказали! Стой!
И снова выстрел. Громкий, но похоже опять в воздух. Свиста пули не было, и шлепков или звона рассыпавшихся стёкол поблизости тоже. Боятся чужие машины повредить, мелькнула мысль. Или отжимают на открытое пространство. Конечно, «или»! Хрена вам! «Ой, мама!» Прыгал, увёртывался, задыхался, никакого спортивного азарта не было, только страх, и инстинкт спасения. А впереди машин уже не было, укрытия закончились. Впереди был угол здания. Он юркнул за него. Но пространство впереди оказалось предательски чистым, без очень нужных беглецу укрытий. Только мусорные контейнеры, но до них метров тридцать, а слева забор и деревья, справа открытая дверь и… В дверях стоял мужик в чёрной робе «ЧОП ОХРАНА», пригнувшись, энергично махал беглецу рукой: сюда, сюда! Не раздумывая, Виктор Викторович вбежал в раскрытую дверь… Сердце едва не выскакивало из груди, воздуха не хватало… Премьер проскочил тамбур, юркнул за дверь, принял боксёрскую стойку, приготовился… Одного точно уложу, а там… Услышал приближающийся к дверям топот преследователей, тяжёлое их дыхание, и возглас охранника: «Туда побежал, туда, через забор. Я видел». Сорвавшись, топот удалился.
Возникший охранник молча потянул беглеца за собой. Быстро втянул его в подсобку. Маленькое помещение с закрытым жалюзи окном, телеэкранами на столе, диваном, вешалкой и чайником.
— Ну вот, а ты боялась! — дохнув на премьера кислым папиросным запахом изо рта, хихикнул охранник, дружески хлопая беглеца по спине. — Проходи, генацвале, переодевайся. Быстро, быстро. Щас вернутся.
Какой генацвале, почему генацвале? Внутренне изумился беглец, и тут же вспомнил, у него же нос с горбинкой — доктора, суки, сделали! — и брови… Промолчал.
Когда преследователи, вернувшись, ввалились в ту самую дверь, Виктор Викторович, в форме охранника, надвинув на глаза ЧОПовскую фуражку, жутко потея лицом, в коленях сжимая дрожащие пальцы рук, уткнувшись в экраны мониторов, сидел за столом, а его спаситель встретил преследователей.
— Чо, не догнали? Ушёл, гад, да?
— А ты, дед, не наврал нам? Не наврал? Его там нет. Худо тебе будет, если наврал. Мы при исполнении. Так, где он? Где, говори! Сюда забегал? Пробегал?
— Да вы что, сынки, ни сном не духом… Я же видел… Сам его видел, сам и спугнул. Он туда и поскакал … Закон тейнера… Туда, я говорю, туда! Как заяц. Я видел. А что, не догнали? Вот, бляха муха, какой вёрткий оказался, потрах прыгучий… А вы-то уж, против него… о-го-го! Не сравнить. У вас же и пистолеты… пальбу все слышали. Надо было стрельнуть на поражение, и всё. Неужели ушёл, гад?
С кривой усмешкой недоверчиво покрутив по сторонам головами, эфэсбешники быстро зашагали внутрь здания.
— Какие-то проблемы, чебурек? — спросил спаситель, когда они остались одни.
— Почему чебурек?
— А кто ты, русский, что ли? Ха-ха… Мама русский, папа чурка? Ладно, не обижайся. Тебя нос выдаёт и это… брови. Короче, колись, брат. Проблемы с ментами? Без документов?
— Ну, в общем…
— Ага, гастарбайтер-нелегал. Понятно. А зовут-то тебя как?
— Виктором.
— По-русски! Молодцы родители. Уважаю. Значит выручу, помогу. Мы, простые люди, должны друг другу помогать. Ты кем там, на родине, был? Что умеешь?
— Я?!
Виктор Викторович растерялся, таким вопросом он не озадачивался, не знал, что ответить. Вспомнил первое…
— Переводчиком могу.
Охранника это неожиданно развеселило.
— Пьяных здесь, что ли через дорогу переводить… Ха-ха-ха… — расхохотался охранник.
— Ну даёт, мужик. Угадал! В нужное место приехал. Работы будет полно.
— Я не чебурек, я… Виктор.
— Да помню, помню… — Всё ещё веселясь, охранник вытирал слёзы, — Шутник! А с какого языка на какой?