– У вас есть конкретный подозреваемый?
– Теперь сомнений всё меньше.
– Вы имеете в виду…
– Обсудим на оперативном совещании, – резко оборвала Мишу следователь, показав взглядом на флешку с алюминиевой окантовкой.
Покидая кабинет, Елена оставила ее на столе.
Пятнадцать минут спустя группа собралась в оперативном офисе. Первой слово взяла Петелина:
– Олег Белов учится в техническом университете на факультете электроники, сетей и систем связи. И учится хорошо! – веско добавила Елена Павловна. – Это означает, что он вполне мог собрать взрывное устройство с дистанционным управлением. Его алиби на момент взрыва подтасовано: тут и сдвиг по времени на электронном табло, и умелое манипулирование показаниями Айшет Закировой. Спрашивается: зачем? Невиновные так не поступают. А вот умные и расчетливые преступники… Короче говоря, Олег Белов наш главный подозреваемый. У него была возможность и был мотив. Он мстит за смерть матери, работавшей на Богданова. И Следственному комитету за суровый приговор.
– У студента была возможность отравить Грищука, – заметил Валеев. – Я вспомнил, мы сами посадили его сюда, чтобы он подождал. А банка с какао вот она, рядом. Мы же не следили за ним, он мог подсыпать что угодно. Кстати, не только в какао.
Марат обратил внимание на Ваню Майорова, насыпавшего сахар в чашку с кофе. Рука Вани, размешивавшая сахар, остановилась.
– А Грищук как раз вел дело Аллы Кузнецовой. Он из тех, кто всегда работает с обвинительным уклоном.
Миша Устинов посчитал нужным напомнить:
– Елена Павловна, Кузнецова получила более суровый срок по результатам экспертизы, которую делала Маслова. А что, если Белов причастен к аварии в лифте? В его глазах Маслова прямая виновница трагедии.
– Я помню твои выводы. Ты установил, что трос оборвался не по причине износа, а в результате постороннего вмешательства. Так?
– Я почти уверен в этом. Сейчас проводится специальная техническая экспертиза, она даст окончательный ответ.
– Если мы принимаем эту версию, то надо установить, где был Белов во время поломки лифта. – Петелина посмотрела на оперативников. – Задание понятно?
Майоров поднял было руку, но в последний момент замялся. Следователь уловила его нерешительность:
– Ваня, ты что-то хочешь сказать?
– Когда я увидел разбитый лифт, то сразу вспомнил о Белове. Но потом решил, вы подумаете, что я придираюсь к студенту из-за тех злополучных синяков…
– Договаривай, Ваня, договаривай.
– Я знаю машину Белова. И когда опрашивал жильцов подъезда Масловой, специально задавал вопрос: видели ли они во дворе синий «фольксваген-гольф» старой модели. Но никто старого «гольфа» не припомнил, хотя, будь я на его месте, машину рядом с домом не ставил бы.
– Ладно. А что ты сделал на своем месте?
– Ну, я смотался к общежитию и выяснил: накануне всю вторую половину дня машина Белова простояла у общежития.
– Это ничего не доказывает. Он мастер ложных алиби. Займитесь его проверкой как следует. Покажите фотографию Белова соседям Масловой, выясните, чем он занимался вчера вечером.
– Прижать к стенке и спросить в лоб, где был, дорогой, во время покушения на нашу сотрудницу? – со скептическим видом спросил Валеев.
Марату не давала покоя утренняя обида, и ему невольно хотелось задеть Елену и поспорить с ней при всех.
Петелина задумалась, но вопреки желанию Валеева согласилась:
– А что, хорошая мысль. Нянчиться с ним не будем. Пусть узнает, что он под подозрением, и занервничает. Если Белов опять придумал какие-нибудь ухищрения с часами и подобные штучки – это сработает против него.
– Прижать? Сразу бы так. Я сам им займусь! – воспрянул духом Ваня.
56
– Здравствуйте, Михаил, я к вам по делу.
Миша Устинов отвлекся от монитора и обернулся на вежливый женский голос. В дверях лаборатории стояла Людмила Владимировна Астаховская. Головастик знал, что Петелина уважительно относится к сотруднице архива и порой величает ее «наша ходячая энциклопедия», имея в виду ее отличное знание старых уголовных дел.
– Здравствуйте, – удивленно ответил эксперт.
Он не помнил, чтобы Астаховская когда-нибудь заглядывала в лабораторию.
– Мне не дает покоя случай со Светой Масловой. Она сама обратилась ко мне по делу «Билдинг-треста» и вот… – Женщина присела на свободное место у компьютера. – Я еще раз просмотрела результаты экспертизы, той самой, из-за которой добавили срок Кузнецовой…
– Матери Олега Белова, – показал свою осведомленность Устинов.
– Да-да. Света оформила заключение перед самым декретным отпуском. Вряд ли она помнит детали, но ваша техника… – Астаховская постучала пальчиком по монитору.
– А в чем дело?
– Понимаете, Михаил, очень редко бывает, чтобы после апелляции увеличили срок. Если бы Кузнецова знала, что всплывут новые неприятные факты, она не наставала бы на экспертизе. А тут… Результат для нее был полной неожиданностью. И она этого не пережила.
– Вы намекаете на то, что Маслова исказила факты? – выпятил грудь эксперт, готовясь защищать честь коллеги.
– Сомнения, предположения, догадки – куда без них в нашем деле?
– У нас всё точно.
– Рабочие материалы по тому делу у вас сохранились? – задала прямой вопрос Астаховская.
– У нас не архив, а лаборатория. Разве что в электронной базе…
– Вот и прекрасно. Научите меня с ней работать. – Видя нерешительность эксперта, Астаховская потянулась к телефонной трубке: – Или мне получить санкцию у Петелиной?
– Ладно, – сказал эксперт.
Его пальцы пробежали по клавишам, и на мониторе перед Астаховской появился доступ в базу данных. Устинов пояснил:
– Перед вами форма запроса. Искать можно по датам, фамилии эксперта или по номеру уголовного дела.
– Замечательно! – кивнула женщина, погружаясь в работу.
Вскоре она обнаружила такое, что невольно пробормотала «Ужасно!» и без колебаний схватилась за трубку, чтобы связаться с Петелиной.
Старший следователь в это время просматривала в ноутбуке фотографии, сделанные на месте гибели заложницы. Их всегда делали с избытком. Только малая часть снимков распечатывалась на бумаге и попадала на страницы уголовного дела в качестве документов. Остальные файлы занимали гигабайты электронной памяти на всякий случай. Петелина давно взяла за правило периодически просматривать их.
Снимки помогали ей вернуться к самому началу расследования и вновь погрузиться в атмосферу преступления. С их помощью Елена могла по-новому взглянуть на старые факты. Фотографии производились в максимальном разрешении, их можно было увеличивать, чтобы рассмотреть детали. Мозг следователя обрабатывал информацию на основе накопленных данных, что приводило порой к неожиданным выводам.
Так произошло и на этот раз.
Сначала Петелину заинтересовал пустой рюкзак, брошенный преступником в колодце коллектора. Она вернулась к снимку, когда рюкзак с деньгами был в руках спецназовца. Елена увеличила оба изображения и рассмотрела один и тот же элемент рюкзака. Он отличался. За счет чего произошло это изменение?
Пытаясь найти ответ на возникший вопрос, Петелина перелопатила все фотографии между этими двумя событиями. Многие из снимков тоже пришлось увеличивать и детально рассматривать. Кропотливая работа не прошла даром. Когда следователь изучала один из снимков отверстия в полу комнаты, где погибла заложница, ее пронзила догадка.
Петелина взялась за трубку, но увидела, что на дисплее телефона высветился тот же номер, по которому она собиралась позвонить. Звонили из лаборатории, однако вместо Устинова с ней хотела поговорить Астаховская.
Людмила Владимировна сообщила столь важную новость, что Петелина сразу не поверила.
– Я должна это видеть, – заявила следователь, собираясь в лабораторию. – Сейчас спущусь.
Астаховская услышала безрадостный, усталый голос Елены и почувствовала, что угнетенное состояние следователя объясняется не только трудностями в работе. Людмила Владимировна вспомнила, что обещала вправить мозги ее мужику.
57
Валеев покинул подъезд, где проживала Маслова, в унылом настроении. Лифт был обесточен, шахта заблокирована упавшей кабиной, сетчатые двери наспех закручены толстой проволокой. Замкнутыми и неприветливыми были жильцы, с которыми Валееву удалось побеседовать. В общем, одно к одному – поездка впустую, и с Леной прежнего контакта как не бывало!
Марат потянулся к карману за сигаретами, но вместо пачки вынул зазвонивший телефон. Это была Астаховская.
– Валеев, привет! Ты можешь говорить?
– Я и петь могу, когда в настроении.
– Песни будешь петь своей ненаглядной. А чтобы она тебя слушала, послушай сначала меня.
Марат припомнил вчерашний разговор с Астаховской, во время которого опытная женщина посулила ему волшебную палочку для решения семейных проблем.
– Мозги вправлять будете?
– Просвещать буду! Ты должен жить интересами семьи. Открой почту, найди письмо от меня.
Марат коснулся пальцами смартфона. Письмо от Астаховской состояло из ссылок на сайты и двух видеофайлов.
– Что это? – недоверчиво спросил Валеев.
– Я выбрала самое необходимое и разложила его по полочкам. Открывай последовательно. Посмотришь, вызубришь – и семейная жизнь наладится, – пообещала женщина.
– Чего вы лезете в чужую жизнь? – раздраженно отреагировал на нравоучения Марат.
– Лена для меня не чужая! – отрезала Астаховская.
Валеев сел в машину, проклиная инструкции назойливой доброжелательницы, и поступил с точностью до наоборот – ткнул пальцем в присланное видео. Пятиминутный сюжет с комментарием специалиста и укрупненными повторами основных моментов его заинтересовал: а это круто! Валеев пофыркал для видимости, словно Астаховская могла за ним подсматривать, и открыл первую ссылку. За ней последовала вторая.
От увлекательного чтения его отвлек телефонный звонок и физиономия Майорова, появившаяся на дисплее. Марат помнил, что Ваня отправился в студенческое общежитие для проверки алиби Белова, и сразу спросил: