Мы долго едем в машине, я переписываюсь с Ирой, которая должна встретить меня после процедуры на глазах и проводить домой. Также неожиданно приятно получить сообщение от Миланки, девушка спрашивает, как у меня дела, все ли хорошо. Не хочу ли я выпить с ней чашку кофе как-нибудь. Хочу, конечно! Столько всего случилось с моего последнего драматического визита в «Без имени».
«О чем думаешь?» - спрашивает Костя.
- Много о чем. О своей жизни, о твоей. О том, что насколько ты неуравновешен.
Он улыбается, видимо тоже вспомнив, как не так давно назвал меня истеричкой. Вот и подружились. О, нет, кажется, у нас начинают появляться собственные дурацкие шуточки.
«Рок признает только силу, - жестикулирует Костя. - Иногда мне приходится напоминать ему, что «моё» - неприкосновенно. Будь-то дом, проект… переводчик», - разводит руками, потом, опомнившись, хватается за руль.
- Ты обо мне сейчас? - улыбаюсь во весь рот. Костя тоже улыбается, краем глаза поглядывая в мою сторону. Я и вовсе сижу, развернувшись к нему максимально возможно.
«Как ты думаешь, почему он спал у тебя в комнате? В туалет ходил и перепутал двери?».
- Понятия не имею. А ты как думаешь?
«Меня провоцирует. Или проверяет».
- Но зачем?
Костя заворачивает на парковку у магазина, глушит двигатель и, отстегнув ремень безопасности, поворачивается ко мне. Кажется, настроен на долгий разговор, а я готова жадно ловить каждое слово.
«Давай сделаем так. Ты будешь откровенна со мной, я в ответ - сделаю все, что в моих силах, для тебя. Не проблема. Ты меня заинтриговала, если честно. Упорная. Абсурдно смелая. Мне, конечно, удобно с таким смышленым переводчиком, но жутко надоело пугать тебя. А будет страшно. И с каждым днем, пока ублюдков, следящих за мной, не поймают, будет становиться все страшнее».
- Хочешь сказать, ты мне поможешь и все, на этом разойдемся?
«Нас было двадцать в «попаданцах», но ты, должно быть, знаешь, искала информацию. Двадцать, собранных по всему миру фанатиков, играющих в «Данте» сутками. Я был старшим. Не по возрасту. Просто в нашем отряде, которым мы рубились в мире «Данте», меня назначили командиром. Сейчас это кажется смешно и гордиться как бы нечем, а когда тебе двенадцать - пипец, как важно. Жизнь удалась. Игра совершенствовалась, отряд менялся: кто-то уходил, кто-то приходил, пока не сложился основной костяк, живущих большую часть дня в виртуальном мире.
Мы прям жили там, понимаешь? В реальной жизни коротали время, пока не настанет возможность окунуться в игру. В ней было все: возможность проявить себя, друзья, враги, верность, предательство. Разговоры обо всем на свете. Мы росли вместе с игрой, становились старше, менялись. Начали влюбляться. Появился даже виртуальный секс. В реале, конечно, ни у кого ничего подобного не было. Для этого нужно было бы хотя бы иногда отрываться от монитора. Мы говорили на языке, который не всегда понимали даже создатели игры, а обычные люди и вовсе таращили глаза и держались подальше. Но при этом на соревнованиях, которые устраивал отец, мы зарабатывали огромные деньги. Мы чувствовали себя крутыми, особенными, избранными. Потом один человек выдвинул теорию, что наши тела - всего лишь оболочки, которые ничего не значат. Намного важнее - персонаж в игре. Нужно только, чтобы душа переселилась в него… Но ладно, сейчас о другом.
У Рока в «Данте» случилась большая любовь. Они с ума друг по другу сходили, всегда работали в команде, неважно, что делать, лишь бы вместе. Что интересно, на наших редких сборах в реальном мире они делали вид, что не знакомы. Могли сидеть рядом на диване, отвернувшись, не касаясь, между тем «снимая» друг с друга трусы в аське. Извращение, скажешь, да? Мы по-другому не умели общаться. Он ее очень любил».
- А где она сейчас? - спрашиваю, когда Костя кладет руки на колени. Вздыхает.
«В «Данте», - слова без звука, но прогремели они, дезориентировав. Костя говорил, что «Данте» - это не шутки, и сейчас я окончательно в этом убедилась. Костя продолжил:
«Мы все охренели, когда появилась команда «четыре ноль четыре», за столько лет впервые. Зачем ее вообще придумали? Почему никто не возмутился?
Ничто к этому не шло, был обычный день, такой же, как всегда. Обычный план, - он приложил руку к напульснику, который не снимал даже в бассейне. - Осень, пасмурно, школа, тренировки. Команду дали в пол четвертого утра. Я сидел за компом и видел, как статусы переходят в «оффлайн», краснеют иконки в аське. Ребята отключались один за другим, уходили готовиться. Кинулся их обзванивать, но никто не брал трубку. Затем набирал их родителей. Но у кого-то была глубокая ночь, кто-то был занят на работе. Кто все же ответил - не воспринял мои слова всерьез».
- И что потом?
Он вдруг меняется в лице. И я понимаю, что минута откровения закончилась:
«К чему я это говорю. - Мой вопрос остался без внимания. - Со мной Рок смог связаться только через несколько суток. Он также ничего не смог сделать, понимаешь? Его девочка наглоталась таблеток и ушла в «ДантеМир», оставив ему напоследок сообщение, что будет ждать его там вечно. Он звонил ей, ее родителям, пытаясь предотвратить, но не смог. Его никто не захотел слушать. Сейчас он работает библиотекарем, и строит из себя мачо только когда прилетает в Россию, таскает КО МНЕ домой непонятных баб, требует состязаний. Но он повязан с прошлым. Онеевсе еще любит. И когда он называет секту семьей, он имеет в виду ее, - показывает пальцем в небо, отчего становится особенно жутко. - Он очень скучает. И я не буду утверждать, что он не хочет мне отомстить».
- Ты считаешь… травля - может быть его рук дело?
«Я не исключаю этой возможности. В любом случае, что бы ни случилось, он должен понимать: если возьмет без спроса что-то важное для меня, мало ему не покажется. И мне не нравится, как он на тебя смотрит. Будь осторожна».
- Он решил, что я для тебя важна?
«Пусть только притронется».
Глава 26
Элен
И я понимаю по взгляду, что он не шутит. Когда мы подъезжаем к больнице, Костя спрашивает:
«Тебя подождать?» - зажимает губами очередную сигарету, роясь в карманах в поисках зажигалки.
Нечего удивляться. Нельзя показывать, что я по-прежнему под впечатлением от истории. Что парализована услышанным. Надо улыбаться как ни в чем не бывало, наивно, подражая Миланке. Сама виновата, влезла в его жизнь, покажу, что шокирована - вылечу из нее мгновенно. Это его проблемы, его образ жизни. Он в этом варится едва ли не с рождения.
***
Стандартная процедура длится довольно долго: в глаза закапывают особые капли, после чего врачи смотрят сетчатку через разные ультрасовременные приборы, подключают к лицу проводки, просят вращать зрачками. Доктора с серьезными, но не взволнованными лицами обсуждают ситуацию, совещаются и, наконец, выносят вердикт: на сегодняшний день мое глазное дно остается без изменений и, какое счастье, хирургическое вмешательство не требуется. Свободна на следующие полгода. А там новая проверка и еще одна отсрочка. В таком режиме я планирую дожить до глубокой старости.
Из-за капель мир перед глазами расплывается, свет воспринимается острее, чем обычно, поэтому, как только разрешают, мигом натягиваю на мокрые глаза специально припасенную плотную повязку, размазываю по щекам соленую влагу. Обострение скоро пройдет, нужно потерпеть каких-то пару часов, которые мы с Ирой обычно коротаем в ее машине, а затем у нее дома. Коллега, ставшая за последние годы хорошей приятельницей, обычно забирает меня после больницы, поит теплым чаем и водит в туалет за руку. Не скажу, что мы близкие люди, но по возможности помогаем друг другу. С тех пор, как умерла бабушка, а отношения с Кристиной оборвались, Ира стала практически единственным человеком в городе, которого я могла бы попросить о помощи.
Ира должна была отпроситься с работы и ждать меня в коридоре.
Продолжая давать наставления, врач помогает найти выход из кабинета и со словами: «Ну что, кому девушку-красавицу?» - передает меня из рук в руки. Я чувствую, как меня подхватывают под плечи и ведут, вот только совершенно точно понимаю, что это не Ира.
Я паникую. Стягиваю повязку, но предатели-слезы - тут же градом по лицу, и увиденное - лишь белый свет и ползущие по нему черные пятна. И будто песка насыпали, вот бы потереть, промыть. Повязку вернуть на место мне помогают, а следом губ касаются другие. Знакомые.
- Я же сказала тебе уезжать, как только появится Ира, - говорю, как только понимаю, кто передо мной. - У нас девичник, Костя, что ты тут делаешь? Где моя подруга? Она пятнадцать минут назад прислала смс, что подъезжает.
Он не больно сжимает мою руку.
- Мы с тобой отличная компания: я слепая, ты немой. Класс. Весело же будет. Отведи меня к Ире немедленно.
Костя
Временно слепая Элен сидит рядом в «Ровере», ее коллега так и не явилась. Никакой улыбчивой блондиночки, как мне ее описали, в коридоре не было, я честно ждал до последнего у кабинета. Слиняла подружка-то. Кинула.
В этот момент звонит ее сотовый.
- Наверное, Ира меня ищет, - сообщает Элен, на ощупь принимает вызов, включает громкую связь, но из трубки вырывается голос брата.
- Вы где, Элен?! - кричит он. - Умоляю, скажите, что Raza с вами!
- Антон Игоревич… Со мной Костя. Тут сидит. Он возил меня в больницу, сейчас рядом.
- Это точно? Вы уверены?
- Абсолютно точно. Я могу его потрогать. - И она на всякий случай, робея перед Антоном, проводит ладонью по моему плечу. - Трогаю прямо сейчас. Сидит здесь, молчит, как обычно, но дышит, и улыбается, - она легонько касается пальцами моих губ. До этого момента я не улыбался, это абсолютно точно.
- Улыбается? Он еще и улыбается?! Почему вы уехали без Алексея?! Почему Raza не отвечает на мои сообщения? Что вообще у вас происходит?
- Я не могу сейчас перевести, что он говорит, временно не вижу. Но с ним все в порядке.