Между щелью в стене и безмолвным диском появилась рука, плечо, женщина, поднимающаяся из прорезанного тоннеля, уходящего под пол.
Она опустилась на колени, встала прямо и убрала волосы с лица.
Джимми остановился. Группа остановилась в десятке шагов от него. Женщина. Незнакомка. Она стояла в их бункере, улыбаясь, вся в пыли и грязи.
«Соло?» — спросила она.
Ее зубы сверкнули. Она была красива, даже покрытая грязью. Она подошла к группе и стянула толстые перчатки, пока кто-то еще выползал из-за зубьев экскаватора. Протянутая рука. Плачущий ребенок. Джимми пожал руку женщины, завороженный ее улыбкой.
«Я Кортни», — сказала женщина. Она окинула взглядом детей, и ее улыбка расширилась. «А ты, должно быть, Элиза». Она сжала плечо девочки, отчего та крепче обхватила шею Джимми.
Из-за экскаватора вышел мужчина, бледный, как бумага, с такими же белыми волосами, и повернулся, чтобы осмотреть стенку из режущихся зубов.
«Где Джульетта?» спросил Джимми, поднимая Элизу на бедро.
Кортни нахмурилась. «Разве она тебе не сказала? Она вышла наружу».
Часть II— Снаружи
Хранилище 18
Джульетта стояла в шлюзовой камере, пока нагнетался воздух. Костюм из кожи для очистки поскрипывал. Она не чувствовала ни страха, который испытывала во время последней отправки, ни обманутых надежд, которые многих приводили в состояние изгнания. Где-то между бессмысленными мечтами и безнадежным страхом было желание познать мир. И, если возможно, сделать его лучше.
Давление в шлюзе нарастало, и складки скафандра отыскивали каждый шрам на ее теле, складки давили на те места, где когда-то горели ссадины. Это был миллион уколов миллиона нежных иголочек, каждая чувствительная частичка ее тела была затронута одновременно, как будто этот шлюз помнил, как будто знал ее. Это было похоже на извинения любовника.
По стенам были развешаны прозрачные пластиковые листы. Они начали пульсировать, когда их плотно натянули вокруг труб, вокруг скамьи, на которой она одевалась. Уже недолго. Она чувствовала возбуждение. Облегчение. Долгий проект подходит к концу.
Она сняла с груди один из контейнеров с образцами и открыла крышку, набрав немного инертного аргона для сравнения. Завинчивая крышку, она услышала знакомый тупой стук в глубине огромной внешней двери. Бункер открылся, и из него вырвалась струйка тумана — это сжатый воздух пробивал себе дорогу, не давая проникнуть внутрь.
Туман вздымался и клубился вокруг нее. Он толкал ее в спину, подталкивая вперед. Джульетта подняла ботинок, шагнула через толстые внешние двери Хранилища 18 и снова оказалась снаружи.
Пандус был таким, каким она его помнила: бетонная плоскость, поднимающаяся вверх через последний уровень ее погребенного дома к поверхности земли. Загрязненные склоны с твердыми углами, а на стенах виднелись разводы и брызги глины. За спиной загрохотали тяжелые двери, и рассеивающийся туман поднялся к облакам. Джульетта начала подниматься по пологому склону.
«Ты в порядке?»
Мягкий голос Лукаса наполнил ее шлем. Джульетта улыбнулась. Хорошо, что он был с ней. Она сжала большой и безымянный пальцы, что привело к включению микрофона в шлеме.
«Никто еще не умирал на трапе, Лукас. У меня все в порядке».
Он прошептал извинение, и улыбка Джульетты расширилась. Это было совсем другое дело — отправиться в путь, имея за спиной такую поддержку. Совсем другое, чем быть изгнанной, когда за спиной стыдливо отвернулись, и никто не осмелился посмотреть.
Она поднялась на вершину трапа, и ее охватило ощущение правильности происходящего. Без страха и лжи электронных визоров она почувствовала то, что, по ее мнению, должны были чувствовать люди: пьянящий восторг от исчезающих стен, от расстилающейся во все стороны сырой земли, от миль и миль открытого воздуха и клубящихся облаков. Ее плоть покалывало от восторга исследования. Она уже дважды бывала здесь, но это было что-то новое. Здесь была цель.
«Беру первый образец», — сказала она, сжимая перчатку.
Она достала из скафандра еще один небольшой контейнер. Все было пронумеровано, как при очистке, но этапы изменились. Недели планирования и строительства ушли на то, чтобы сделать это, а наверху кипела деятельность, пока ее друзья пробивали туннель в толще земли. Она открутила крышку контейнера, подержала ее в воздухе на счет десять, а затем закрутила крышку обратно. Верхняя часть емкости была чиста. Внутри дребезжала пара прокладок, а к дну были прикреплены сдвоенные полоски термоленты. Джульетта выдавила восковой герметик на кромку крышки, сделав ее герметичной. Пронумерованный образец отправился в чехол на ее бедре, к тому же, что и образец из шлюзовой камеры.
По радио раздался голос Лукаса: «У нас полный прожиг в шлюзовой камере. Нельсон дает ему остыть, прежде чем войти».
Джульетта повернулась лицом к башне с датчиками. Она боролась с желанием поднять руку, чтобы поприветствовать десятки мужчин и женщин, наблюдавших за происходящим на экране кафетерия. Она опустила взгляд на свою грудь и попыталась очистить сознание, чтобы вспомнить, что она должна делать дальше.
Образец почвы. Она зашагала прочь от пандуса и башни к участку грязи, где, возможно, столетиями не ступала нога человека. Опустившись на колени — комбинезон жал тыльную сторону колена, — она зачерпнула грязь неглубоким контейнером. Почва была плотной и трудно поддавалась рытью, поэтому она насыпала сверху побольше поверхностного грунта, заполнив посудину.
«Поверхностный образец готов», — сказала она, сжимая перчатку. Она аккуратно закрутила крышку и нажала на кольцо из воска, после чего переложила его в сумку на другом бедре.
«Молодец», — сказал Лукас. Вероятно, он хотел ее подбодрить. Но она слышала только его напряженное беспокойство.
«Теперь возьмем глубокий образец».
Она схватила инструмент обеими руками. Надев громоздкие перчатки, она изобразила большую букву «Т» на верхней части, чтобы убедиться, что захват будет правильным. Прижав конец инструмента в виде штопора к земле, она крутила рукоятку вокруг и около, опираясь на руки, чтобы протолкнуть лезвия в плотную почву.
На ее лбу выступил пот. Капелька пота упала на козырек и растеклась в маленькую лужицу, когда руки дернулись от усилия. Резкий и едкий ветерок трепал ее костюм, отталкивая в сторону. Когда инструмент вошел до отметки ленты на рукоятке, она встала и потянула за Т-образную перекладину, используя ноги.
Заглушка освободилась, лавина глубинного грунта высыпалась и рухнула в сухую яму. Она надвинула корпус на пробку и закрепила его на месте. Все было подогнано и отполировано как у лучших производителей. Она положила инструмент обратно в чехол, закинула его на спину и глубоко вздохнула.
«Хорошо?» спросил Лукас.
Она помахала рукой в сторону башни. «Все хорошо. Осталось еще два образца. Как далеко до шлюза?»
«Сейчас проверю».
Пока Лукас проверял, как идут приготовления к ее возвращению, Джульетта направилась к ближайшему холму. Ее старые следы были стерты мелким дождем, но она хорошо помнила дорогу. Складка холма напоминала манящую лестницу, пандус, на котором все еще ютились две фигуры.
Она остановилась у подножия холма и достала еще один контейнер с прокладками и термолентой внутри. Крышка легко снялась. Она подставила его ветру, чтобы все, что залетало внутрь, оказалось в ловушке. Насколько им было известно, это были первые испытания наружного воздуха. Пачки и пачки фальшивых отчетов о предыдущих очистках были всего лишь цифрами, которые использовались для поддержания и оправдания страхов. Это был фарс прогресса, усилий, направленных на исправление мира, в то время как все, что их волновало, — это продажа истории о том, как все было неправильно.
Единственное, что впечатляло Джульетту больше, чем глубины заговора, — это скорость и легкость, с которой его механизмы рушились внутри IT. Мужчины и женщины тридцать четвертого уровня напоминали ей детей из 17-го Хранилища — испуганные, с широко раскрытыми глазами, отчаянно нуждающиеся во взрослом, к которому они могли бы прижаться и довериться. В других местах на эту ее вылазку с проверкой внешнего воздуха смотрели с подозрением и страхом, но в IT, где они поколениями делали вид, что занимаются этой работой, за возможность по-настоящему исследовать многие ухватились с диким остервенением.
Черт!
Джульетта захлопнула крышку контейнера. Она забыла досчитать до десяти и, наверное, пересчитала в два раза больше.
«Эй, Жюль?»
Она сжала пальцы. «Да?» Отпустив микрофон, она плотно закрыла крышку, убедилась, что на ней написано «2», и запечатала края. Она убрала ее вместе с другим контейнером, проклиная свою невнимательность.
«Прожигание шлюза завершено. Нельсон вошел в шлюз, чтобы подготовить все для тебя, но они говорят, что потребуется некоторое время, чтобы снова зарядить аргон. Ты уверена, что чувствуешь себя нормально?»
Ей потребовалось время, чтобы осмотреть себя и дать честный ответ. Несколько глубоких вдохов. Пошевелила суставами. Посмотрела на темные облака, чтобы убедиться, что зрение и равновесие в норме.
«Да. Я чувствую себя хорошо».
«Ладно. И они пойдут вместе с пламенем, когда ты вернешься. Похоже, что они действительно могли понадобиться. Перед твоим уходом мы получали какие-то странные показания в шлюзовой камере. В качестве меры предосторожности Нельсон сейчас проводит очистку во внутреннем шлюзе. Мы все подготовим для тебя так быстро, как только сможем».
Джульетте все это не понравилось. Проход через шлюз Хранилища -17 был ужасен, но не имел никаких долгосрочных последствий. Чтобы выжить, достаточно было вылить на себя суп. Согласно теории, которой они придерживались, условия снаружи были не такими уж плохими, как их убеждали, и пламя было скорее сдерживающим фактором, не позволяющим покинуть шлюз, чем действительно необходимым для очистки воздуха. Задача этой миссии заключалась в том, чтобы вернуться внутрь, не получив еще одного ожога и не попав в больницу. Но она не могла подвергать риску и бункер.