Лежа на спине, она поработала плечами и бедрами, протискиваясь под хвостом дрона. Панель доступа была уже открыта, кабели обнажены. Перед тем, как собрать все панели, она наносила на них тонкий слой герметика, защищая аппарат от пыли. Все получится, сказала она себе, поправляя серворучку, удерживающую кабель. Должно получиться. Видя брата, в каком он был состоянии, она подумала, что у них нет другого полета. Это будет либо все, либо ничего. Дело было не только в кашле — теперь он, казалось, потерял рассудок.
Вернувшись с последнего сеанса связи, он забыл принести ей ужин. Забыл он и о последней детали для обещанного радио. Теперь он ходил вокруг дрона, пока она работала, и что-то бормотал про себя. Он прошел по коридору в конференц-зал и стал копаться в своих записях. Он вернулся к дрону, откашлялся и начал разговор, в котором она не чувствовала себя участником
«— Их страх, разве вы не видите? Мы делаем это с помощью их страха».
Она выглянула из-под дрона и увидела, как он размахивает руками в воздухе. Он выглядел пепельным. На его комбинезоне виднелись пятна крови. Почти пришло время бросить полотенце, сесть в лифт и сдать их обоих. Только бы увидеть кого-нибудь.
Он поймал ее взгляд.
«Их страх не просто окрашивает мир, который они видят», — сказал он, его глаза были дикими. «Они отравляют им мир. Это токсин, этот страх. Они отправляют своих на очистку, и это отравляет мир!»
Шарлотта не знала, что ответить. Она вывернулась, чтобы снова поработать элеронами, думая о том, насколько быстрее это будет происходить с двумя людьми. Она подумала о том, чтобы попросить его о помощи, но ее брат, похоже, не мог стоять на месте, а тем более держать гаечный ключ.
«И это заставило меня задуматься о газе. Я имею в виду, я должен был догадаться, верно? Мы закачиваем его в их дома, когда заканчиваем с ними. Так мы заканчиваем их существование. Это все тот же газ. Я это делал». Дональд ходил по узкому кругу, тыча пальцем себе в грудь. Он кашлянул, уткнувшись в кулак. «Бог свидетель, я это делал. Но не только это!»
Шарлотта вздохнула и снова вытащила свою машинку. Все еще слишком свободно.
«Может быть, им удастся выкрутиться?» Он стал пробираться обратно в конференц-зал. «Они отключили свои камеры. А в той бункерной установке отключили взрывчатку. Может быть, они смогут отключить газ…»
Его голос прервался на полуслове. Шарлотта изучала коридор в задней части склада. Свет, льющийся из конференц-зала, танцевал с его тенью, когда он ходил взад-вперед среди своих записей и таблиц, ходил по кругу. Они оба ходили по кругу. Она слышала, как он ругается. Его нестабильное поведение напомнило ей их бабушку, которая ушла из жизни очень некрасиво. Таким она и запомнит его, когда его не станет: кашляющим кровью и бормочущим какую-то чушь. Он никогда не будет конгрессменом Кином в отутюженном костюме, никогда не будет ее старшим и компетентным братом, никогда больше.
Пока он мучился над тем, что делать, у Шарлотты были свои идеи. Как насчет того, чтобы разбудить всех, как это сделал Дональд для нее? На смене одновременно находилось всего около сотни мужчин. Тысячи женщин спали. Многие тысячи. Шарлотта подумала о том, какую армию она могла бы собрать. Но она задавалась вопросом, прав ли Донни — не откажутся ли они сражаться со своими отцами, мужьями и братьями. Для этого требовалось необычное мужество.
Свет в коридоре снова заиграл тенями. Они метались взад-вперед, взад-вперед. Шарлотта глубоко вздохнула и потянулась к крылу. Она подумала о другой его идее — исправить мир, очистить воздух и освободить заключенных. Или хотя бы дать им всем шанс. Равный шанс. Он сравнивал это с разрушением границ в старом мире. Он повторял поговорку о тех, кто имеет преимущество и хочет его сохранить, о тех, кто поднимается последним и тянет за собой лестницу. «Давайте опустим лестницы, — не раз говорил он. Пусть не компьютеры решают. Пусть решают люди».
Шарлотта все еще не понимала, как это может работать. Как, очевидно, и ее брат. Она снова забралась под дрон и попыталась представить себе время, когда люди рождались на своей работе, когда у них не было выбора. Первые сыновья делали то, что делали их отцы. Вторые сыновья уходили на войну, в море или в церковь. Мальчик, который шел следом, оставался один. Дочери уходили к чужим сыновьям.
Ее гаечный ключ соскользнул с троса — костяшки пальцев ударились о фюзеляж. Шарлотта выругалась, посмотрела на свою руку и увидела, что на ней выступила кровь. Она присосалась к костяшке и вспомнила о другой несправедливости, которая когда-то заставила ее задуматься. Она вспомнила, как, находясь в командировке, была благодарна за то, что родилась в Штатах, а не в Ираке. Бросок игральной кости. Невидимые границы, нарисованные на картах, которые были так же реальны, как стены шахт. Ловушка обстоятельств. Какую жизнь ты прожил, определяли какие-то расчеты твоих людей, твоих лидеров, словно компьютеры, вычисляющие твою судьбу.
Она еще раз вылезла и попробовала крыло. Люфта в кабеле не было. Дрон был в лучшем состоянии, чем Шарлотта могла его сделать. Она собрала гаечные ключи, которые ей больше не понадобятся, и начала складывать их в сумку для инструментов, когда в конце стеллажей, по направлению к лифтам, раздался стук.
Шарлотта замерла. Первая мысль была о еде. Дзиньканье означало, что Донни принес ей еду. Но в коридоре виднелась тень брата.
Она услышала, как открылась дверь лифта. Кто-то бежал. Несколько человек. Сапоги грохотали как гром, и Шарлотта рискнула выкрикнуть имя Дональда. Она прокричала его на весь коридор, а затем бросилась к дрону и схватила брезент. Она закрутила брезент, как рыбацкую сеть, на широких крыльях и разбросанных деталях и инструментах. Нужно было спрятаться. Спрятать свою работу, а потом и себя. Донни услышал ее. Он тоже должен был спрятаться.
Брезент опустился на землю на воздушной подушке; он раздулся и осел. Шарлотта повернулась в сторону коридора, чтобы бежать к Донни, как раз в тот момент, когда с высоких стеллажей посыпались люди. Она тут же упала на землю, уверенная, что ее заметили. Мимо прогрохотали сапоги. Ухватившись за край брезента, она медленно приподняла его и подтянула колени к телу. Опираясь на плечи и бедра, она пробралась под брезент и присоединилась к дрону. Донни услышал ее зов. Он услышал бы шаги и спрятался в ванной комнате, примыкающей к конференц-залу, спрятался бы в душе. Куда-нибудь. Они не должны были знать, что находятся внизу. Как эти люди попали внутрь? Ее брат сказал, что у него самый высокий доступ.
Бегущие стихли. Они направлялись прямо к задней части склада, как будто знали об этом. Голоса рядом. Мужчины разговаривали. Медленные шаги, шаркающие мимо дрона. Шарлотте показалось, что она услышала крик Донни, когда его обнаружили. Ползая на животе, она пробралась под дроном к другому краю брезента. Голоса стихали, мимо раздавались медленные шаги. Ее брат попал в беду. Она вспомнила разговор, состоявшийся несколько дней назад, и подумала, не узнали ли его в лифте. Его видел разнорабочий. Темнота под брезентом сомкнулась вокруг нее при мысли о том, что она может остаться одна, что его могут похитить. Она полагалась на него. Запертая на складе с ним, она и так сходила с ума. Без него — она не хотела даже представлять.
Упираясь подбородком в прохладную стальную обшивку, она протянула руки вперед и приподняла брезент тыльными сторонами ладоней. Открылся небольшой кусочек мира. Она видела ботинки в опасной близости. Она почувствовала запах масла на настиле. Впереди показался человек, которому было трудно идти, другой человек в серебристом комбинезоне помогал ему, и ноги их шаркали, как будто они были единым целым.
За ними начинался коридор, в котором было светло: все верхние лампы, которые Донни предпочитал оставлять выключенными, теперь были включены. Шарлотта затаила дыхание, когда ее брата вытащили из конференц-зала. Один из мужчин в ярко-серебристых комбинезонах ударил его по ребрам. Брат хрюкнул, и Шарлотта почувствовала удар в свой бок. Одной рукой она уронила брезент и в ужасе закрыла рот. Другая рука дрожала, когда она поднимала брезент дальше, не желая видеть, но нуждаясь в этом. Ее брата ударили еще раз, но шаркающий мужчина махнул рукой. Она услышала слабый голос, приказавший им остановиться.
Двое мужчин в серебристом прижали ее брата к земле и сделали то, что им было приказано. Шарлотта не дышала, глядя на немощного мужчину, который, шаркая, шел по освещенному коридору. У него были белые волосы, такие же блестящие, как лампы над головой. Он шел с трудом, опираясь на молодого человека рядом с собой, рука его лежала на спине, пока не остановился возле ее брата.
Шарлотта видела глаза Донни. До него было метров пятьдесят, но она видела, какие они широкие. Ее брат смотрел на этого старого и немощного человека и не отводил взгляда, даже когда кашлял, сильно задыхаясь от удара по ребрам, заглушая слова человека, который едва мог стоять.
Ее брат пытался говорить. Он говорил что-то снова и снова, но она не слышала. А худой мужчина с белыми волосами еле стоял, еле стоял, но все еще мог покачиваться на своих сапогах. Молодой человек рядом с ним подпер его, и Шарлотта с трепетом и трусостью наблюдала, как раз за разом отводится назад нога, а затем тяжелый ботинок со свирепой силой врезается в ее брата, а ноги Донни сами собой пытаются защититься, обнимая голени, когда двое мужчин прижимают его к земле, не давая возможности спрятаться от удара за ударом, жестокого, топчущего и злого.
Хранилище 18
«Ты уверена, что тебе стоит там копаться?» спросил Лукас.
«Не выключай свет», — сказала Джульетта. «Мне нужно еще кое-что сделать».
«Но разве мы не должны поговорить об этом?»
«Я просто смотрю, Люк. Только вот сейчас я ни черта не вижу».
Лукас поправил свет, и Джульетта поползла вперед. Она уже второй раз исследовала пол под решеткой в нижней части лестницы в серверную. Именно здесь она проследила движение камер более месяца назад, вскоре после того, как Лукас сделал ее мэром. Он показал ей, как они могут видет