«Черт!»
Шарлотта, пошатываясь, вошла в лифт, ее первой мыслью было заставить его двигаться, бежать. Она чувствовала мужчину по ту сторону двери, представляла, как он одной рукой сжимает шею, а в другой держит пистолет, представляла, как он нажимает кнопку вызова лифта, оставляя на стене пятно крови. Она нажала несколько кнопок, помечая их кровью, но ни один из этажей не загорелся. Ругаясь, она нащупала свой идентификатор. Одна рука не реагировала. Она неловко потянулась другой, достала удостоверение, чуть не уронила его, провела по сканеру.
«Черт. Черт», — прошептала она, ее плечо горело. Она нажала на кнопку пятьдесят четыре. Дом. Тюрьма стала домом, безопасным местом. У ее ног лежали радиодетали. Плата управления была расколота пополам от чьего-то ботинка. Она сползла на пятки, обхватила себя другой рукой, борясь с желанием потерять сознание, и взяла микрофон. Прикрепила его шнуром к шее, оставив остальные детали. Повсюду была кровь. Часть из нее должна была быть ее. Красная. Она сливалась с ее комбинезоном. Лифт поднялся, медленно остановился и открылся в темной комнате снабжения на пятьдесят четвертом этаже.
Шарлотта, пошатываясь, вышла, что-то вспомнила и шагнула обратно внутрь. Она ударила ногой по дверям, которые пытались захлопнуться, и теперь злилась на них. Локтем она попыталась оттереть кнопки лифта. На пятьдесят четвертой кнопке остался мазок крови, отпечаток пальца, знак, указывающий на то, куда она ушла. Это было бесполезно. Двери снова попытались закрыться, и она снова ударила по ним ногой. В отчаянии Шарлотта нагнулась, провела ладонью по пролитой крови мужчины, вернулась к панели и намазала все кнопки. Наконец, она отсканировала свой идентификатор и нажала на верхний уровень, посылая эту чертову штуку далеко, так далеко, как только могла. Пошатываясь, она рухнула на пол. Двери начали закрываться, и она была рада этому.
Они будут искать ее. Она была беглянкой, запертой в клетке, в одном огромном здании. Они выследят ее.
Мысли Шарлотты неслись вскачь. Если мужчина, на которого она напала, умер там, в коридоре, то у нее есть время до конца смены, прежде чем его обнаружат и начнут искать ее. Если же он нашел помощь, то это может занять несколько часов. Но ведь они должны были услышать выстрел? Они могли спасти ему жизнь. Она надеялась, что они спасут ему жизнь.
Она открыла ящик, в котором видела аптечку. Не тот ящик. Это был следующий. Она достала аптечку и расстегнула комбинезон, разрывая застежки. Вытянув руки, она увидела страшную рану. Темно-красная кровь сочилась из дыры в руке и стекала по локтю. Она потянулась и вздрогнула, когда ее пальцы нашли выход. Рука онемела от раны вниз. От раны вверх она пульсировала.
Зубами она разорвала рулон марли, затем завернула его подмышкой, затем вокруг и вокруг, переправила рулон за шею и через другое плечо, чтобы все это держалось на месте. Наконец, еще несколько кругов по ране. Она забыла прокладку, компресс, и ей не хотелось делать это снова. Вместо этого она просто сделала последнее обертывание настолько тугим, насколько могла терпеть, и закрепила конец. Что касается перевязок, то это было просто катастрофой. Во время боя и после него все, что было в базовой подготовке, ушло на второй план. Только импульс и рефлекс. Шарлотта закрыла крышку контейнера, увидела кровь, оставшуюся на защелке, и поняла, что ей придется мыслить более здраво, чтобы справиться с этим. Она открыла ящик, взяла еще один рулон марли и убрала за собой, затем осмотрела пол возле лифтов.
Там был полный бардак. Она вернулась за маленькой бутылочкой спирта, вспомнила, где видела огромный кувшин с промышленным средством, взяла его и еще марлю, вытерла все. Не торопилась. Нельзя было слишком торопиться.
Пачка испачканных и запятнанных тряпок отправилась в мусорное ведро, крышка захлопнулась. Удовлетворенная состоянием пола, она поспешила в казарму. По ее раскладушке было видно, что там кто-то живет. Остальные матрасы были голыми. Прежде чем исправить это, она разделась, взяла еще одну пару комбинезонов и пошла в ванную. Вымыв руки и лицо, а также яркие потеки крови на шее и между грудей, она вымыла раковину и переоделась. Красный комбинезон отправился в шкафчик. Если они туда заглянут, ей конец.
Она стянула с кровати покрывало, взяла подушку и убедилась, что все остальное лежит ровно. Вернувшись на склад, она открыла дверь ангара на подъемнике для дронов и закинула внутрь свои вещи. Подойдя к полкам, она собрала пайки и воду, добавила вот это. Еще одна небольшая аптечка. В корзине с аптечкой она обнаружила микрофон, который, видимо, уронила, когда хваталась за марлю. Это, а также два фонарика и запасные батарейки отправились в подъемник. Это было последнее место, где кто-то мог искать. Дверь была практически незаметна, если не знать, что искать. Она доходила ей до колен и была такого же цвета, как и стена.
Она подумала о том, чтобы пролезть внутрь прямо сейчас, нужно только переждать первый тщательный обыск уровня. Они сосредоточатся на стеллажах, штабелях и, решив, что все чисто, перейдут к другим укрытиям, в которых она могла прятаться. Но прежде чем она дождалась этого, на столе лежал микрофон, над приобретением которого она так старалась. Там же была и рация. У нее есть несколько часов, сказала она себе. Это будет не первое место, которое они проверят. Конечно, у нее есть несколько часов.
Голова кружилась от недосыпания и потери крови, она добралась до комнаты управления полетом и сняла пластиковую пленку с рации. Похлопав себя по груди, она вспомнила, что сменила комбинезон. Кроме того, отвертка исчезла. Она поискала на скамейке другую, нашла ее и сняла панель с боковой стороны блока. Плата, в которой она не была уверена, была уже установлена. Оставалось только подключить микрофон. Она не стала прикреплять его к боковой панели или закрывать.
Проверила, как расположены платы управления. Это было очень похоже на компьютер, все детали соединялись друг с другом, но она не была электриком. Она понятия не имела, есть ли здесь что-то еще, чего не хватает. И ни за что на свете она не собиралась снова бежать за запчастями. Включила прибор и выбрала канал с пометкой «18».
Она ждала.
Настроив шумоподавитель, девушка подала в динамики достаточное количество помех, чтобы убедиться, что устройство включено. Трафик на канале отсутствовал. Нажатие на микрофон прекратило помехи, что было хорошим знаком. Усталая, израненная, боящаяся не только за себя, но и за брата, Шарлотта смогла улыбнуться. Щелчок микрофона, вернувшегося в динамики, был маленькой победой.
«Кто-нибудь может меня услышать?» — спросила она. Она оперлась локтем на стол, вторая рука бесполезно повисла на боку. Она попробовала еще раз. «Есть кто-нибудь, у кого есть уши? Пожалуйста, отзовитесь».
Статика. Что ничего не доказывало. Шарлотта вполне могла представить себе, что радиостанции находятся за много миль отсюда, где-нибудь в бункере, а все операторы вокруг них сгорблены и мертвы. Брат рассказывал ей о том, как он покончил с бункером нажатием кнопки. Он пришел к ней посреди ночи с сияющими глазами и рассказал обо всем. А теперь этот бункер исчез. Или, может быть, ее радио не работало?
Она плохо соображала. Нужно было устранить неполадки, прежде чем делать поспешные выводы. Потянувшись к циферблату, она сразу же вспомнила о другом бункере, который они с братом подслушивали, о соседнем бункере с горсткой выживших, которые любили болтать и играть в такие игры, как «Прятки», используя свои радиоприемники. Если она правильно помнила, мэр 18-го дома уже как-то выходил на связь на этой частоте. Шарлотта перешла на «17», чтобы проверить свой микрофон и посмотреть, не откликнется ли кто-нибудь, забыв о позднем часе. По привычке она использовала свой старый позывной из ВВС.
«Алло. Алло. Это Чарли два-четыре. Кто-нибудь меня слышит?»
Она слушала помехи и уже собиралась переключиться на другой канал, как вдруг прорвался голос, дрожащий и далекий:
«Да. Алло? Вы нас слышите?»
Шарлотта снова сжала микрофон, боль в плече на мгновение исчезла, связь с незнакомым голосом была подобна уколу адреналина.
«Я вас слышу. Да. Вы меня слышите?»
«Что, черт возьми, там происходит? Мы не можем связаться с вами. Туннель… в туннеле завалы. Никто не отвечает. Мы здесь в ловушке».
Шарлотта пыталась разобраться в ситуации. Она еще раз проверила частоту передачи. «Помедленнее», — сказала она и глубоко вздохнула, следуя собственному совету. «Где вы находитесь? Что происходит?»
«Это Ширли? Мы застряли здесь, в этом… другом месте. Все заржавело. Люди в панике. Ты должна вытащить нас отсюда».
Шарлотта не знала, отвечать ли ей или просто выключить устройство и попробовать позже. Было такое ощущение, что она вклинилась в середину разговора, сбив с толку одного из собеседников. Другой голос подтвердил ее предположение:
«Это не Ширли», — сказал чей-то женский голос. «Ширли мертва».
Шарлотта отрегулировала громкость. Она внимательно слушала. На мгновение она забыла о человеке, умирающем в коридоре внизу, о том, кого она ударила ножом, о ране на руке. Она забыла о тех, кто, должно быть, идет за ней, ищет ее. Вместо этого она с интересом слушала разговор на семнадцатом канале, этот голос, показавшийся ей смутно знакомым.
«Кто это?» — спросил первый мужской голос.
Возникла пауза. Шарлотта не знала, кого он спрашивает, от кого ждет ответа. Она поднесла микрофон к губам, но ответил кто-то другой.
«Это Джульетта».
Голос был тяжелым и усталым.
«Жюль? Где ты? Что ты имеешь в виду, говоря, что Ширли мертва?»
Еще один всплеск помех. Еще одна страшная пауза.
«Я имею в виду, что они все мертвы», — сказала она. «И мы тоже».
Еще один всплеск помех.
«Я убила нас всех».
Хранилище 17
Джульетта открыла глаза и увидела своего отца. Белый свет переливался из одного ее глаза в другой. За его спиной вырисовывалось несколько лиц, смотревших на нее сверху вниз. Светло-голубые и бело-желтые комбинезоны. То, что сначала казалось сном, постепенно превратилось в нечто реальное. А то, что казалось не более чем кошмаром, превратилось в воспоминания: Бункер был отключен. Двери были открыты. Все были мертвы. Последнее, что она помнила, — это как схватилась за рацию, услышала голоса и объявила, что вс