стлив. Даже удивился, что когда-то хотел застрелиться. Но ведь в те моменты он не осознавал, что такое реальная смерть. Она тогда не казалась такой яркой и близкой, что буквально можно до нее дотронуться. Было лишь желание расстаться с проблемами, а не с жизнью. Просто другого выхода не находилось, как только все это совместить. А вот сейчас, когда у тебя нет особых проблем, только и можно как раз понять, насколько страшно умереть безвременно и по глупости. И все, что происходило с ним прежде, вдруг показалось таким мелким и суетным. Совсем не важным и не достойным того, чтобы из этого делать трагедию и не желать жить. И его мозг стали одолевать совсем другие мысли, никогда его не волновавшие. «А для чего я тут? Зачем появился на этом свете? Кто и что от меня ждут? А может быть, я сам по себе? Я просто должен жить, наслаждаясь лишь этой данностью. И если что-то случилось не так, как хотелось бы, то виноват в этом лишь ты, а не кто-то другой. Но всегда есть время исправиться, переменить отношение к ситуации, взглянуть на сущность бытия иначе».
Родин даже удивился тому, что сейчас для себя открыл, оказавшись в экстремальной ситуации. Но вскоре физическое ощущение холода и жажды стало перебарывать его высокодуховные изыскания, и он, поднявшись на ноги, побрел к своему столу. Ожидание стакана горячего чая уже увело на задний план все то, о чем сейчас размышлял, выпав из пространства и времени.
Вернувшись домой, Родин, как обычно, принял душ, плотно позавтракал и завалился спать. И душа и тело требовали немедленного покоя. Не было сил о чем-то думать, и уж тем более что-то делать. Заранее отключив телефон, он сразу отрубился, не мучимый никакими заморочками и сновидениями. Проснулся к шести вечера. Снова поел. И только после этого решил мысленно вернуться к тому злосчастному бункеру. Он уже смотрел на то, что с ним произошло, как на нечто далекое и нереальное и был обуреваем обычными человеческими страстями. В данном случае – любопытством.
Конечно, то, что он обнаружил при беглом осмотре, требовало более тщательного изучения. И прежде чем обнародовать свою находку, необходимо самому в ней разобраться. Иначе тебя туда уже больше не подпустят, заявив, что это национальное достояние и историческая ценность. Хотя ничего там ценного в денежном эквиваленте нет. Только вот что делать с недостатком воздуха в этом подземелье? Может быть, взять напрокат обыкновенный акваланг? Тяжеловато, конечно, спускаться и подниматься с баллонами за плечами, но что делать? Сглупил, конечно, что не потрудился поискать второго окошка вентиляции. По правилам оно непременно должно там быть. В одно – верхнее, идет отток воздуха, а в нижнее – приток. Вот нижнего он так и не обнаружил, увлекшись рассматриванием предметов быта. По идее, оно может находиться под кроватью. Как раз, как и положено, напротив того, что располагалось над диваном. Вот оно-то и могло быть засорено. Потому циркуляция воздуха нарушена. Если его удастся прочистить, то дышать будет легче. Короче, нужно попробовать.
О том, чтобы прекратить эту самодеятельность, не может идти и речи. Михаил был настроен решительным образом. Жаль, сосед помер. Вот с кем всегда можно было поделиться своими тайнами и даже посоветоваться. Неглупый был старик. И Михаил вдруг почувствовал тоску и одиночество. Накатило как-то вдруг, без разрешения. Захотелось позвонить детям. Просто спросить, как дела? Взял телефон, включил и увидел у себя четыре пропущенных звонка от Светланы. А что, если ей рассказать? Она баба неглупая. Да и вообще, одна голова хорошо, а две – лучше. Правда, сразу на ум пришла другая поговорка: «Где знают двое, там знает свинья». Но тем не менее он ей позвонил.
– Алло?
– Привет.
– Привет. Куда пропал? Я уже обзвонилась.
Она опять не помнила, что он после вахты.
Михаил не столько горел особым желанием поделиться со Светланой своей находкой, сколько понимал, что не доверься он ей, и у него возникнут некоторые проблемы. Очень небольшие, конечно, в глобальном масштабе, но достаточно важные для него лично. Просто в следующий раз, спустившись вниз, он может и не вылезти наружу. Элементарно задохнется от неисправности кислородного баллона или сорвется с лестницы. И вовсе не факт, что его или его труп вскорости обнаружат. Так что все-таки стоит подстраховаться и рассказать ей о своих планах на завтрашнюю ночь. И он позвал ее на чай.
Ожидая гостью, Михаил сделал в квартире небольшую уборку, нарезал бутербродов с колбасой и сыром, заварил в маленьком керамическом чайничке крупнолистовой чай и закурил, встав у окна. В этот момент к подъезду подкатило такси, и из него вышла Светлана, одетая в белую шубку из искусственного меха и с объемным пластиковым пакетом в руке. Он затушил недокуренную сигарету и пошел открывать дверь.
– Привет! – просияла она с порога, передавая ему свою ношу. – Это нам к чаю.
– Ты испекла пирог с начинкой из свинца? – спросил он, ощущая достаточную тяжесть и заглядывая в пакет. Там находилась какая-то коробка.
– Почти угадал, – кивнула Светлана, скидывая полушубок на обувную полку. – Ну, пройти-то можно?
– Попробуй. – И Родин прижался к стене узкого коридора, пропуская ее вперед.
Проходя мимо него, она чмокнула его в щеку и направилась в кухню. Пристроив ее полушубок на вешалку, он последовал за ней. Поставил возле стола пакет, Светлана же потянулась за бутербродом:
– Так, рассказывай, как ты тут без меня жил?
– Не жил. Существовал, – тоже пошутил Родин, присаживаясь напротив. – А ты как?
– Да ну, ничего хорошего. Я в поисках интересного материала, но ничего интересного в нашей провинции пока нет.
– Не скажи. Просто неактивно ищешь, – возразил он, подумав о том, что, возможно, впоследствии Светлана вполне может воспользоваться тем материалом, которым он сейчас занят. И, не найдя более удобного случая, решил немедленно все рассказать.
Вот только не знал, с чего начать, опасаясь показаться ей не совсем психически здоровым. Он и сам бы не сразу кому поверил, услышав такое.
– Может, поможешь? – без энтузиазма спросила она, жуя бутерброд всухомятку.
– Вполне вероятно, если тебе это будет интересно.
– Да? И что же? – немного оживилась Светлана.
Михаил ответил не сразу, сперва налил обоим чай, затем закурил и внимательно посмотрел ей в глаза, как бы примериваясь, можно ли доверять. Она продолжала хранить молчание. В ее взгляде читалось любопытство и терпение. Именно это и подкупило Михаила. Не останавливаться же теперь на полуслове. Она ждет.
– Есть тут такое дело, – не вполне решительно начал он. – В это трудно поверить, но я… Короче, у нас на складе я обнаружил бункер. Бункер довоенной постройки, который находится на глубине метров в двенадцать. Да-да. И не надо на меня смотреть, как на умалишенного, – немного возмутился Родин, видя ее реакцию, хоть и ожидал нечто подобное. – Я нормален и серьезен как никогда.
– Извини, просто… Ну?
– И не перебивай, пожалуйста.
– Хорошо-хорошо, я тебя внимательно слушаю, – заерзала она на табуретке и замерла, словно охотничья собака, почуявшая дичь.
– Так вот, я сегодня ночью туда спускался.
– И?
– Там настоящий неплохо оборудованный бункер. Судя по этикетке, которая наклеена на банку тушенки, его сдали в эксплуатацию в 1940 году. Перед самой войной. Кто-то весьма позаботился о сохранности собственной шкуры. И этот кто-то, скорее всего, либо высокий партийный работник, либо некислый военный чин. Возможно, сотрудник НКВД. Точно не знаю, когда началось строительство на зоринской станции, но допускаю, что примерно в это же время. Заодно и бункер сделали. Допускаю также, что не один.
– А мы можем прямо сейчас это узнать, – нарушила обещанное молчание Светлана, – когда построили твою «Зоринку». Вот в этом пакете ноутбук с флешкой. Можно подключиться к Интернету, и все будет сразу известно!
– А ты откуда узнала, что сегодня это может пригодиться? – в свою очередь удивился Родин.
– Ну, просто когда ты мне сказал, что это тебе без надобности, я решила тебя немного приобщить к тому, чем сейчас пользуется весь мир. Вот и принесла. А что еще делать вечером?
– Ясно. Разумеется, другого занятия мы бы не нашли.
– А вдруг? – хихикнула Светлана, понимая, что он сейчас имеет в виду.
– Тебе вообще интересно, о чем я сейчас рассказываю? – напустил он на себя важность. – Или ты начнешь делать из меня интернет-пользователя? Так я продолжу?
– Да-да. Извини, Миша.
– Так вот… Погоди, на чем я остановился?
– На том, что таких бункеров там может быть несколько, – подсказала она и закурила.
– М-да. Но не в этом сейчас дело. Мне надо досконально все там изучить, прежде чем придать дело огласке. Согласна?
Светлана молча кивнула, боясь снова сбить его с темы.
– Но там практически нечем дышать. Для начала я найду кислородный баллон, а уж потом спущусь вниз. Ты даже не представляешь, насколько там интересно. Как будто в другое измерение попадаешь. Эти старые вещи, предметы быта и вообще.
– А что ты там видел? Ну, расскажи. Пожалуйста.
Родин с удовольствием обрисовал ей полную картину. Он будто вновь там очутился и, оглядываясь вокруг себя, неистово жестикулировал, едва не сбив на пол пепельницу. Светлана же слушала его открыв рот, даже забыв о своей тлеющей сигарете.
– Обалдеть! – только и произнесла она, когда он закончил.
– Я тоже так думаю. Вот тебе и сенсация. А ты говоришь, нет ничего интересного. Просто не надо сидеть на попе ровно. Даже на такой замечательной, как у тебя.
Она немного помолчала, а потом вдруг выдала нечто неожиданное. До чего он сам до сих пор не додумался:
– А ты не заметил там какого-нибудь сейфа? Обычно в таких местах это предусмотрено. Ну, деньги хранить или оружие. Вот, говоришь, там портрет Ленина висит. А ты за ним смотрел?
– Слушай, да ты просто молодец! – не скрывая своего восхищения, воскликнул Михаил. – Это надо обязательно проверить. Я, к примеру, и под кровать не заглядывал, и диван не отодвигал. Вполне вероятно, что там что-то подобное будет. Я бы даже стены простучал, если такового сразу и не найдется. Точно! Хвалю за сообразительность.