В чем плюсы и минусы этих союзов? В Москве, например, эти союзы контролируют рабочие комитеты, и, когда начинаются стачки на предприятиях, они, через рабочие комитеты, решают вопросы стачки деньгами. В Питере, наоборот, большинство этих союзов промышленников считают возможным влиять на власть иным образом, а именно – угрозами: «За нами работники, их много, если мы сейчас не будем сдерживать их, мы выпустим их на вас, уважаемые самодержавные товарищи». К концу 1916 года ситуация становится все тяжелее, и Гучков, глава Центрального военно-промышленного комитета, позднее напишет, что уже в то время готовился заговор против царя. В общем, члены буржуазных общественных организаций, союзов, готовы были «заходить деньгами» в решении разных вопросов и действительно планировали свергнуть царя.
Великие княжны Ольга и Татьяна в перевязочном пункте в лазарете.
1914
В Государственной думе были представлены следующие силы: октябристы, националисты, правые, кадеты, прогрессисты, центристы, социал-демократы, трудовики, беспартийные. Дума полностью оппозиционна правительству и государю императору. Чем хуже дела на фронте, тем больше растет авторитет думы. Эта тенденция проявляется в конце 1915 года и продолжается весь 1916 год.
Александра Федоровна с дочерями ассистирует княжне Вере Гердойц в операционной. Анна Вырубова у изголовья.
1915
И осенью 1916 года в умах российских элит, буржуазии, думы, а впоследствии и царской семьи появляется идея «ответственного министерства». О чем же шла речь? Прежде правительство несло ответственность только перед одним человеком – перед государем императором. Теперь в чрезвычайных ситуациях правительство должно было давать отчет в своих действиях парламенту, то есть Государственной думе. И эта идея захватывает умы, все чувствуют, что найден спасательный круг: кажется, воспользуйся им сейчас, и все срастется, все снова станет хорошо. Некоторые участники этого великого брожения воспринимают идею «ответственного министерства» для чрезвычайной ситуации как панацею, другая часть общества считает, что это первый шаг к конституционной монархии. Кто-то еще, например государыня императрица, считает, что дело пахнет изменой. Повторимся, дума полностью оппозиционна Романовым, дума оппозиционна Николаю, и это только начало.
Многие историки считают истоком Февральской революции события 1 ноября 1916 года: речь главы прогрессистов Милюкова, направленную против царицы и против премьер-министра Штюрмера. Эта речь называется «Глупость или измена?» В этой речи Милюков приводит данные, согласно которым Петербург наводнен немецкими шпионами. Ходят слухи, что триумвират – царица, премьер-министр и Распутин – хочет отдать Россию немцам. Ходят слухи о сепаратном мире с Германией, но помыслить о том, что дума наедет на царскую семью, до 1 ноября 1916 года, никто не мог. Впрочем, таково свойство истории: еще вчера невозможно было во что-то поверить, а сегодня это уже само собой разумеется. И пощечина, которую Милюков с думской трибуны нанес императрице и царю, не вызывает никакой обратной реакции. Штюрмера вскорости отправляют в отставку, и в обществе поселяется мысль: «Значит, Милюков прав, ну, конечно, измена! Не зря же нам отдали, скормили этого Штюрмера. А ведь на самом деле скормить нам следовало и императрицу с Распутиным». Впрочем, Распутина, как мы помним, позже «скормят»…
Еще одна важная сила – это сообщество, которое позднее назовут «великокняжеской фрондой». Великий князь Николай Михайлович, дядя царя Николая II, великий князь Александр Михайлович, мать государя Мария Федоровна и великий князь Павел Александрович напрямую потребуют от Николая II конституцию. Великий князь Дмитрий Павлович позже окажется одним из убийц Распутина, а пока «великокняжеская фронда» настроена против царя и царицы. Все понимают, что так жить дальше совершенно невозможно. Впоследствии, в марте 1917 года, три великих князя напишут проект полной конституции русского народа.
Многие историки считают истоком Февральской революции речь главы прогрессистов Милюкова под названием «Глупость или измена?» Милюков приводит данные, согласно которым Петербург наводнен немецкими шпионами.
Меня всегда занимал вопрос: почему, когда от престола отрекся Николай, а следом – его брат Михаил, никто из великих князей, стоявших дальше в династическом порядке, не захотел взять власть в свои руки? Да, кто-то состоял в морганатическом браке, кто-то долго жил за границей, кто-то просто боялся ответственности… В общем, все эти великие князья отступили… А пока, в ноябре 1916 года, «великокняжеская фронда» тоже хочет «ответственного министерства» и устранения Распутина. Последний козырь в этой колоде – глава думы, председатель Родзянко, который тоже, вместе с «великокняжеской фрондой», требует «ответственного министерства». Общее мнение: господин Романов, дайте, мол, нам как минимум конституционную монархию, потому что так уже жить нельзя. В то же время среди «великокняжеской фронды», в думе, среди всех этих союзов промышленников возникают более или менее различные идеи устранения царя: свержение царя, создание ситуации для отречения царя, вплоть до убийства царя. Разные имена звучат в ответ на вопрос, кому предстоит передать власть. В частности, одно из таких имен – великий князь Николай Николаевич. Насчитывается более тридцати заговоров! Конечно, об этих заговорах знает царь, а потому уместно задать главный вопрос: «А что же Романов? А что господин Романов, Государь Всея Руси Николай II, он – что?»
К этому моменту он наделал уже массу кадровых ошибок: как мы уже говорили, он был плохим политиком. Он мог быть хорошим политиком и даже государем, может быть, в 1600 году, в 1700 году – уже с натяжкой, а для 1917 года он – плохой политик, плохой менеджер, плохой администратор, плохой царедворец. Он не создает своего «ближнего круга», своей «команды» – это не по нему, он не умеет играть в эти игры. Он постоянно делает ошибки в кадрах, назначениях, он плохой полководец, что доказывает на фронте. Самое страшное, что он ни черта не понимает в том, как устроена страна. Вдумаемся, как звучит: «царь, государь всея Руси»… Но он ни черта не понимает, что это такое. Ему пишут великие князья: «Жена тебя обманывает, ты не знаешь, что творится в тылу; ты не понимаешь, что творится в Туркестане, в Петрограде…»
Ноябрь 1916 года. Все говорят, что Распутин назначает министров, что Распутин приносит императрице бумаги на стол, а она уже сообщает Николаю, кого ставить. Он ставит тех, о ком она говорит, так как не умеет работать с общественным мнением. Он еще скажет Керенскому, о котором мы еще вспомним: «Как жаль, что мы с вами не познакомились раньше».
Почему, когда от престола отрекся Николай, а следом – его брат Михаил, никто из великих князей, стоявших дальше в династическом порядке, не захотел взять власть в свои руки?
Как же это может быть, Романов, а где вы раньше были, на Марсе? Вы не видели, что Керенский – восходящая звезда Государственной думы? Ах да, вы же просто в думу не приезжали… Вернее, приехали однажды, и эффекта «пиар-акции», которую вы провели, хватило на две недели. Вы же этим не занимаетесь, вы не умеете работать с общественным мнением, вы же считаете себя выше этого: зачем, мол, этот «пиар», кому нужен? Это же что-то чуждое – какая-то реклама, пиар, – это пусть остается на Западе, в Америке… Вы же выше этого, вы же «помазанник Божий»…
Почему, собственно, не было расследовано убийство Распутина? В народе думают: не расследовано, значит, правильно, что его убили. Арестовали только некоего Пуришкевича, а теперь он опять свободен, уехал на фронт. Почему же никого не посадили? Значит, царю нужно было устранить Распутина?..
Война – это тяжелейшее испытание даже для умелого политика, умелого дипломата, умелого менеджера. Страшно представить, что означает соорудить линию фронта, который простирается на десятки, на сотни километров. Ее надо подготовить, вырыть окопы, поставить батареи, наладить провиант и снабжение. Это очень тяжкий труд, и Николай с этим не справляется. Да, система насквозь коррумпированная, но он не справляется, потому что для этого нужен талант, а таланта нет. Царь поразительно невосприимчив даже к собственной матери. Она уже среди «великокняжеской фронды», но он все равно не слушает ее. Но дело главным образом в том, что царь не понимает своей страны.
Николай верил в русский народ, но это была «вера-дурочка». Он думал, что есть какой-то «великий русский народ-богомолец», который имеет с ним сакральную связь, которая идет еще от Рюриковичей. А министры, дума, военные, попы – это все прослойка: только у него – прямая духовная связь с народом. Поэтому, должно быть, считал он, добрый русский народ государя никогда не сдаст. Москва и Питер – два центра России? Нет, центрами их ошибочно считают интеллигенция, правительство и дума, а это всего лишь два города на карте Святой Руси. А сама Русь огромная, и куда ни поедет государь, везде его с любовью встретят… Эту веру подогревали Распутин и всевозможные черносотенные организации, такие как Союз Михаила Архангела, которые писали царю подложные письма от русских крестьян и татар. Письма были примерно следующими: «Государь-батюшка, знаешь, как-то ты жестко обошелся на „кровавое воскресенье”. Мы – мужики простые и все сделаем, поддержим, конечно, если что, мы выйдем грудью тебя защищать!» Но надо ли говорить, что, когда началась Февральская революция, когда царя склоняли к отречению от престола, никто не поднял голову и не возвысил свой голос; ни один черносотенец, который до этого громил витрины еврейских булочных, не вышел на улицу защищать государя. Все отвернулись от царя.
Николай – плохой политик, плохой менеджер, плохой администратор, плохой царедворец. Самое страшное, что он ни черта не понимает в том, как устроена страна.
Да и царь ведет себя очень странно, царь ничего не понимает… Здесь уместно вспомнить гениальную мысль генерала царского охранного отделения, Александра Спиридовича из потрясающей книги