Интерьер собора Святой Софии.
Худож. Проспер Марилья. 1821–1847
Византия – самое главное государство того времени, самое просвещенное. Очень выгодный союзник и, конечно, главный торговый партнер, мощная экономическая держава.
Владимир крестил Русь по-доброму. В Киеве глашатаи князя раструбили весть: завтра, с утра, всем надо будет явиться к Днепру. Кто явится, тот друг князя, а кто не явится, тот его злейший враг. Надо понимать, с таким добрым напутствием все горожане, как один, пришли к реке. Всех загнали в реку, вместе с младенцами, женами с детьми, и всех там же крестили. Очевидно, на следующий же день Русь православною не стала. Русский человек, как мы с вами знаем, хитер и сметлив. И он размышлял: «Ну, Христос теперь бог. Но у нас есть же Перун, Даждьбог, Велес и Сварог. Вы скажите, какого Христу вырезать чурбана, подскажите, где он на капище должен стоять. Нам все равно, в кого видом он будет, будет – и хорошо». Но капища стали уничтожать, Владимир стал разрубать этих истуканов, скидывать их в воду. Капища сжигались, и непозволительно было поклоняться теперь никаким Велесу, Даждьбогу и Перуну, только Иисусу Христу. Никаких других богов и никакой другой веры быть не могло.
Второй величайший на тот момент город на Руси, Новгород, все это время ведет себя совершенно иначе. Он не принимает православия, новгородские волхвы понимают: сейчас придут какие-то попы и отнимут у них духовную власть. Сейчас они могут (с ними ведь боги говорят) общаться с дружиной, с князем, с простыми людьми, с купцами и из этого извлекать какие-то бонусы. А теперь все закончится: придет какое-то неведомое византийское православие, и придут другие волхвы, которых называют священниками. Волхвы начинают будоражить народ, и тогда Добрыня, добрый Добрыня Никитич, приезжает в Новгород. Он вызывает самого главного волхва и спрашивает: «Вы считаете, что не надо принимать православие?» Волхв отвечает: «Нет, потому что у нас есть свои боги, от готов». Снова спрашивает Добрыня: «Твой бог тебя любит ли, языческий?» Тот отвечает: «Любит». Добрыня: «Ну, а вот он тебе какую жизнь отмеряет, короткую или длинную?» И это, понятно, вопрос с двумя крючками, типа «Вы уже перестали пить коньяк по утрам?». Приблизительно такого рода вопрос, и если волхв ответит «короткую», то Добрыня скажет: «Подтверждаю!» – и волхва убьет. Если ответит «длинную», Добрыня скажет: «Ну, давай тогда проверим» – и тем более убьет. В общем, волхв не сразу ориентируется и отвечает: «Любимец богов, у меня будет длинная жизнь!» Добрыня Никитич сносит ему голову со словами: «Наврал, получается, твой бог!»
Новгород крестится медленно – до XI, даже до XII века. Русские деревни продолжают исповедовать язычество. Города, как и всегда, идут впереди, они принимают все эти новшества. Но при том права прекословить у деревень нет, и потому при раскопках археологи находят многочисленные свидетельства двоеверия: предметы языческого культа и крестики и так далее, все вместе. Вот здесь Велес, а здесь Христос…
В общем, очень тяжело крестилась Русь, до XII века Ростов Великий и Муром сопротивляются православию, там до тех пор язычество, православных священников избивали, миссионеров не пускали, и волхвы там чувствовали себя очень хорошо вплоть до двенадцатого века. Но тем не менее Русь становится православной. Что нам это дало? Серьезнейший политический союз с Византией. В экономическом союзе с Византией мы стали главными патронами пути из варяг в греки.
Мы получили важную роль в мировой истории. Мы теперь были не просто какими-то косматыми то ли викингами, то ли русами, то ли не пойми какими дикими северянами. Владимир стал князем, и Европа теперь знала: на Руси правит князь. Он православный, и он, если выражаться современным политическим языком, в сфере интересов Византии. Кроме этого, на Руси начинает развиваться письменность, зодчество, в частности каменное зодчество. Православие для Руси в тот момент – безусловно, путь к просвещению. И после крещения Руси, конечно, в цивилизационном плане мы идем совершенно по другому пути, и вся наша модель в то время – византийская модель. Мы начинаем копировать византийский двор, мы начинаем копировать их устройство, мы начинаем копировать их систему отношений, мы понимаем, что где-то там – большая цивилизация с громадным собором Святой Софии, покрытый золотом город, бухта Золотой Рог, цепи, император. Все еще в шкуры одетые, мы пока не наследники, наследниками мы будем позже, и в то же время мы уже являемся частью этой цивилизации.
Что можно еще сказать о Владимире? Нередко говорится и пишется: «Владимир Красно Солнышко». Да никакого «красного солнышка» не было, конечно. Никто не называл Владимира «Красно Солнышко», это пришло потом. Это собирательный образ Владимира Святого и Владимира Мономаха и, конечно, былинная фигура. Если возвращаться к дипломатии Владимира Святославовича, то в его правление мы подписали всякие соглашения с довольно сильными государствами того времени. Это Польша, Чехия, Венгрия, Рим и собственно Византия. Мы вели многочисленные войны с печенегами начиная с 980-х и дальше, в 990-х годах, в 992, 993, 996, 997… Все это десятилетие мы воевали с печенегами. И вот мы воюем с ними, причем плохо, в основном побеждают они: нападают они быстро и так же быстро убегают в свою степь. Грабят наши города, уводят наших женщин и забирают все, что можно забрать. С печенегами идут очень тяжелые войны. И мы не всегда выходим победителями.
Владимир начинает чеканить собственную монету. Владимир понимает, как управлять простыми людьми: он устраивает пиры и раздает на них деньги, угощает народ. Он щедрый и хлебосольный государь, он и есть тот самый первый царь-батюшка, который, как теперь уже мы понимаем, получил власть именно от Бога и правит не просто так.
В Византии подтверждали, что он хлебосольный монарх, любимец собственного народа. То, что он содержал восемьсот наложниц, факт спорный, а вот детей у него было действительно очень много: тринадцать сыновей и десять дочерей. Кого можно выделить из его сыновей? Конечно же, Ярослава Мудрого, одного из важнейших государей Киевской Руси; Изяслава Полоцкого, родоначальника полоцкой ветви Рюриковичей; сыновей Бориса и Глеба, сыновей, по некоторым слухам, от византийской принцессы Анны. Борис и Глеб будут убиты, а потом почитаемы как святые. А убьет их собственный брат, Святополк. Это сын жены старшего брата Владимира, Ярополка. Того самого Ярополка, которого убили по приказу Владимира и чью беременную жену Владимир сделал своей наложницей. Она родила Святополка, и Владимир признал его своим сыном. Этот Святополк впоследствии станет «Святополком Окаянным»: он убьет своих братьев, детей Владимира от другой жены. И с этим связан очень важный момент. В начале этой главы мы говорили об усобице, о том, как старшие братья Владимира кромсали друг друга мечами. В языческой традиции убийство брата другим братом считалось совершенно нормальным: это же делалось ради престола, это же важная вещь. А Святополк, убивший своих братьев Бориса и Глеба, станет Окаянным потому, что христианская культура братоубийство уже не поддерживает. Мусульманские бытописатели утверждали, что русы после принятия православия стали хуже воевать потому, что жестокость объяснялась язычеством, а христианством уже не поощрялась, и это очень важная веха и очень важный момент для истории Руси.
С принятием православия Русь стала играть важную роль в мировой истории.
У Владимира с сыновьями отношения были, мягко говоря, не самыми теплыми. Святополк поднял восстание против отца, за что его заточили в острог. Но Святополка можно понять: его мать сделали наложницей, отца зарубили. Ярослав Мудрый, родной сын Владимира, тоже вел себя нехорошо: ему дали новгородский престол, а он в какой-то момент отказался платить церковную десятину и посылать деньги в Киев. Собственно говоря, отец уже собирался идти на сына с войском, но в 1015 году опять случились печенеги. Владимир идет в поход против печенегов, где и умирает. Такова история Владимира Святого, очень важного персонажа в истории русской государственности.
Борис и Глеб.
Икона Псковской школы. XIV век
Действительно, благодаря Владимиру и принятию православия мы пошли совершенно по новому пути: мы стали частью великой византийской цивилизации. Потом, позже, мы объявим себя наследниками Византии, а в тот момент, во время княжения Владимира, мы перестали быть точкой на карте, но получили важную роль в сфере влияния Византийской империи и византийской культуры.
Так что «византийство» наше, «византийщина», идет с тех времен. Мы увидели, как устроен двор, мы увидели, как устроены отношения между императором и его подданными. Увидели какой-то мифический Константинополь с огромным храмом Святой Софии. В городе все одеты в шикарные одежды, а весь храм покрыт золотом. И мы захотели стать частью этой культуры, перестать считаться немытыми варварами типа викингов. Мы захотели стать частью великой византийской культуры, и мы стали ее частью. Поэтому, конечно, Владимир Святославович – очень важная фигура, одна из самых важных фигур в нашей с вами истории.
Глава 2Опричнина и смута
Третьего декабря 1564 года царь Иван Грозный вместе с семьей, казной и государевой печатью отправляется на богомолье в село Коломенское. В селе Коломенском он не задерживается и уезжает из него. Какое-то время никто не знает, где находится «царь Всея Руси». Вот он объявляется в Александровской слободе уже 3 января. Целый месяц Русь – без царя. И 3 января Иван Грозный пишет отречение от престола в пользу своего сына Ивана, на тот момент малолетнего. Отречение Грозного зачитывается в Москве. В бумаге сообщается, что царь Грозный отрекается, так как устал от боярских измен, лукавства, воровства, интриг. Поэтому править Русью он более не хочет. На Руси, а конкретно – в Москве, начинается брожение умов, народ приходит к Кремлю и начинает требовать призвать к ответу бояр, а проще говоря, казнить их, потому что не может быть Руси без государя: «И на кого он нас оставил?» Боярская дума в смятении, бояре присылают в Александровскую слободу митрополита Московского, который пытается договориться с Грозным. В итоге они договариваются о том, что Грозный возвращается в Москву через месяц, 3 февраля. Он сообщает боярам, что возвращается на царство, но теперь все будет по-другому: теперь одна часть Русской земли будет называться «опричнина», и подчиняться она будет лично государю Грозному, а вторая часть будет называться «земщина», и ею будет править Боярская дума. Вот так начинаются страшные семь лет российской истории, один из самых страшных ее периодов. Семь лет, которые называются опричниной…