м эта странная, до сих пор никому не понятная государственная форма управления и, я бы даже сказал, форма общественной жизни существовала целых семь лет.
И на закуску, чтобы уже изюминку на вершину этого малопонятного бардака добавить, управлял Русью как царь и государь всея Руси поставленный Грозным касимовский князь Семеон Бекбулатович. Он управлял земщиной и именовался царем Руси, и в таком качестве подписывал документы, а Грозный называл себя князем Московским и писал царю уничижительные документы такого содержания: «Государю великому князю Семеону Бекбулатовичу Всея Руси Иванец Васильев (то есть Иван Грозный) со своими детишками, с Иванцом да Федорцом, челом бьет». В этом было что-то нездоровое, болезненное. Помните фразу «самоуничижение паче гордости»? Высшее лицо, Грозный, играл в эту игру. Для чего понадобилась эта игра, до сих пор мало кому понятно. Есть версия, что, посадив Семеона Бекбулатовича, Грозный хотел забрать церковные земли и как бы этим говорил: это не я конфискую земли, я Иванец Васильев, опричник главный, сидящий в Александровской слободе, а людей Семеон убивает, он же земли конфискует, я же не делаю вам ничего… Это одна из версий.
Вторая версия – проблемы с головой у Ивана Грозного: он был настолько болен, что творил такие вещи.
Третья версия – это всегдашнее лицемерие тиранов. Вы, наверное, точно знаете историю о том, что Сталин был бессребреником. В одном кителе ходил. Да и Грозный был такой же бессребреник, вообще без сребреников. Когда у тебя в руках вся страна, очень легко быть таким. Ты можешь ходить сирым и убогим, а у тебя миллионы гигабит. Все, что есть у тебя, это «вошь на аркане». Но, конечно, завтра ты щелкнешь пальцами, и тебе принесут любые яства, которые ты хочешь, любых женщин или мужчин, которых ты хочешь. За Грозным статья, его обвиняли в содомии. Ясно, что все это, конечно, огромный политический маскарад. И совсем финал – это отношения Запада и Руси в те времена. Понятно, что князь Курбский был первым политическим эмигрантом, который убежал от Грозного и писал ему письма, но русские послы, русские воеводы никогда перед лицом западных посланников не говорили, не употребляли слова «опричнина».
Послам говорят, мол, у нас никакой опричнины нету, опричнина дальше, а у нас особый двор, в котором Грозный. Вот дальше Рязанская слобода, вот там есть опричнина. Царь наш батюшка, великий князь Московский, сам решает, кому подле него жить, а кому в удалении, и никакой он не опричник. То, как там живут, что они режут головы, и убивают, и насилуют, о том мы не ведаем.
Опричникам были даны чрезвычайные полномочия. Это были люди, которые словами «крамола» и «измена» оправдывали любые свои действия.
Опричникам были даны чрезвычайные полномочия. Даже непонятно, с чем их сравнить. Впоследствии сравнивали с чекистами или с полицейскими. Это не совсем так. Это были люди, которые словами «крамола» и «измена» оправдывали любые свои действия. То есть схватить могли любого купца, любого дворянина, любую бабу, любого боярина и предать лютой смерти со всей семьей, только чтобы забрать его имущество и передать его потом царю или ближнему кругу опричников. «Да он хотел крымскому хану Русь-матушку сдать! Либо он уже готовил, хотел переписать и передать какие-то важные средства, поэтому мы, значит, его отделали, словом и делом». Да, люди лицемерны, прикрывали убийство словом. Это было такое террористическое подразделение, специальный корпус, который творил все что хотел, не ограничиваясь никакими рамками. Если вы думаете, что опричники убивали только бояр и купцов, у которых были деньги, то вы ошибаетесь. Любая челядь, которая на дворе боярском была в то время, неизбежно попадала в капкан репрессий, тоже шла под нож. Точное число жертв опричнины никому уже невозможно установить. Ну, понятно, что, когда люди «по беспределу шли», в злодействе они резали всех от мала до велика.
Я думаю, что окончательно в безумие, в подозрение всех в измене вверг Грозного князь Курбский, который за два года до опричнины бежал со Святой Руси. Он бежал к полякам и предал Ивана Грозного. Сохранилась переписка Грозного с Курбским. Ее читали немногие, и я уверен, что большинство читателей этой книги с ней не знакомы. Честно скажу, я пытался читать в институте в Архиве древних актов, потом прочел спустя годы в Интернете. Знаете, что собой представляли Грозный и Курбский? Они дружили. Грозный – царь, Курбский – князь, представитель высшей аристократии.
Курбский перебежал к полякам и написал Грозному письмо. Всего сохранилось несколько писем. Что сразу понятно: очевидно, Курбский был дикий тролль! Он такого размера письма писал… И он наступал на больные мозоли Грозного. Тот что-то там отвечал на шести листах. Очевидцы-свидетели, те, кто выжил во времена Грозного, отмечали, что царь был не дурак, поговорить любил, любил спорить до пены, любил доказывать, орать и ко всему он был очень пишущий человек. Курбский ему пишет примерно так: «Все, я убежал. Ранее не уехал от тебя, но добрые люди нашептали, что меня подозревают, будто я твою жену отравил, Анастасию. Я этого не делал, я понимаю, что суд твой неправедный, что ты убиваешь кого хочешь. Поэтому вдалеке от тебя, тут в Литве, пересижу». Грозный ему отвечает на трех листах с цитатами из Библии. Язык такой князь Курбский, как смерть, отсекал. То есть все, что мы любим в сегодняшних соцсетях, все можно найти в переписке Грозного и Курбского. Просто тогда назвали пылающим псом, смердящим куском кала, как угодно, и между всеми этими «кусками кала» и «псами» цитаты из Библии и житий святых. Стань, мол, хорошим, убивают только отступников. Не хочешь служить? Я царь ваш, я что хочу, то с вами и делаю. Вы не хотите служить, значит, вы предатели, твари, так же вы моего отца предавали. А вот твой дядя предавал моего прадеда… Ну и так далее. Любой сегодняшний фейсбучный срач можно переложить на язык переписки Грозного с Курбским. Который отвечает, например, так: подумаешь, ерунда, царь какой-то мне пишет письмо на шести страницах! Здесь, в Польше, в отличие от Руси, много образованных людей, они все это читают и смеются… Вот такая была переписка.
Но смех смехом, а в этой переписке были, конечно, важные моменты. Например, Грозный спрашивает Курбского: почто лишили вы меня молодой жены моей? Подразумевается Анастасия. Он верил, был абсолютно уверен, что жену отравили и Курбский был к этому причастен, потому дальше пишет: вы же не меня отравили, вы жены меня лишили. И я бы мог массу зверств и изуверств с вами сделать, но я их не делал, хотя вы мрази, гадины; и как вообще с вами жить? Вас только и можно сечь, вешать, сажать на кол и все такое прочее. В общем, Курбский подогрел маниакальную страсть Грозного. Грозный мало появлялся в Москве за годы опричнины. Он жил либо в Александровской слободе, либо в Вологде.
Вот три момента, вызвавшие помешательство царя: измена, недоверие старым боярам и стремление выстроить новую элиту. И был четвертый момент – желание построить государство, которое принадлежало бы ему самому, то есть чтобы: вот – царь, а вот – все остальные, его рабы, которые равными царю быть не могут.
Перейдем к самому «вкусному». Это зверства и изуверства. Людоедство Грозного для Средних веков не было чем-то из ряда вон выходящим. Поиздеваться друг над другом любили по всей Европе, и казни да пытки друг другу чинили регулярно. Теперь я буду о них рассказывать, хотя, конечно, рассказывать о них совершенно не хочу. Что же началось дальше?
Во-первых, появилось опричное войско. Это были люди, которые разъезжали на конях в капюшонах; у такого всадника к каждому седлу была прикреплена метла («Мы выметем всех врагов государя»), а на шее коня висела отрезанная песья голова («Мы покусаем всех врагов государя нашего, Ивана Грозного»). Опричное войско стало везде искать измену. Конечно, не носились по Руси специальные отряды с девизом «Кого бы там еще порубить?». Все происходило, я считаю, как происходит и сейчас. Кто-то на кого-то стучал, чтобы получить бизнес, отнять денег, может быть, забрать жену, и так далее и тому подобное. Из этого вот мелкого стукачества, из посягательства на чужое добро начался низовой террор. Любого объявляли предателем и волокли со двора, убивали, но Грозный руководствовался своими соображениями. Так, когда начались первые казни, первыми жертвами опричнины стали виднейшие бояре: воевода в Казанском походе Горбатый-Шуйский с сыном Петром, его шурин Петр Ховрин, окольничий Головин – его род традиционно отвечал за московскую казну, – Горицкий, Оболенский. Князья Дмитрий Шевырев, Лобан-Ростовский и другие – сбежали. Опричники с них сразу снимали судебную ответственность, они приезжали, кричали «Гойда-гойда!» и либо тащили человека в Александровскую слободу, чтобы казнить там, либо рубили на месте. Суд был очень простой, скорый:
«Значит, ты предатель?»
«Государь-батюшка, какой я предатель? Я не вор, я честный слуга!»
«Язык ему вырвать, чтоб не врал».
Людоедство Грозного для Средних веков не было чем-то из ряда вон выходящим. Поиздеваться друг над другом любили по всей Европе, и казни да пытки друг другу чинили регулярно.
Дальше уже по обстоятельствам: кого-то убивали долго и медленно, кого-то быстро, а вся собственность убиенных переходила опричникам. Таким образом многое началось. Начался подъем Басмановых, отца и сына, Малюты Скуратова, видных опричников. То есть «из грязи в князи», голь перекатная, которая всю жизнь завидовала боярам, людям родовитым, получила франшизу на правосудие. Сейчас по франшизе можно открыть «Пицца Хат», а тогда люди получили франшизу на убийство. Они творили беспредел, а добро чужое забирали себе. Ну, и что, плохо разве им жилось? Конечно, им жилось хорошо.
Россия вступала в полосу жесточайшего террора. Князь Курбский называл опричников кромешниками: в аду тьма кромешная, соответственно, это слуги сатаны. В России, или на Руси, их так многие называли. Говоря об опричнине и семи годах беспощадного террора, следует выделить одну вещь. Если мы проследим историю любого тирана-убийцы, то увидим: нельзя просто крошить людей в капусту, даже по идеологическим мотивам. Время от времени нужно обозначать какого-нибудь главного врага. Главные враги были у Сталина. Например, в разные времена это были Троцкий, потом Зиновьев и Каменев, Бухарин. Гитлер устраивал «Ночь длинных ножей», когда была вырезана часть элиты, которая не хотела беспрекословно ему подчиняться. У всех тиранов бывали подобные «большие дела».