Казнь каждого князя, каждый посаженный на кол, сваренный в кипятке или в масле, затравленный собаками или разодранный медведями князь – был призом для Ивана Грозного, прибылью, событием. Но народ, как таракан, ко всему привыкает, и сначала люди ужасались казнью пятерых князей, потом – еще десятерых, потом – тридцати пяти бояр… Потом сорок человек повесили, а двадцать шесть утопили… Вспомним наши девяностые, когда начались первые заказные убийства. Это был ужас. А когда начали стрелять по три раза в неделю… В общем, народ реагировал, я думаю, при Грозном приблизительно так же. Поэтому нужны были большие, совершенно большие, какие-то выдающиеся дела. Вот как приблизительно выглядели опричники, без «суперстаров», в почти монашеских по виду балахонах. Вот метла, которая обычно крепилась к седлу лошади, а вот отрезанная собачья голова, которая тоже крепилась к седлу.
Все происходило, я считаю, как происходит и сейчас. Кто-то на кого-то стучал, чтобы получить бизнес, отнять денег, забрать жену… Из этого мелкого стукачества, из посягательства на чужое добро начался низовой террор.
Едва ли не единственным человеком, который возвысил свой голос против смертоубийства, против злодейства и безумия царя Грозного, оказался митрополит Филипп Колычев… Филиппу в 1566 году было предложено стать митрополитом, и он первоначально отказался, потому что самым главным препятствием к этой должности была опричнина. Он просил, не раз протестовал и высказывался об этом публично, и когда ему Грозный сделал предложение, тот поначалу отказался, и вот как пишет об этом Карамзин в «Истории Государства Российского». Митрополит Филипп сказал Грозному: «Повинуюсь твоей воле, но умири же совесть мою, да не будет опричнины, да будет только единая Россия, ибо всякое разделенное царство, по глаголу Всевышнего, запустеет. Не могу благословлять тебя искренне, видя скорбь в отечестве…» Грозный вспылил, но царедворцы и окружение Филиппа все-таки уговорили его, и он стал митрополитом Московским и, более того, по договоренности с Грозным он был таким митрополитом, который не должен был лезть в дела опричнины. То есть вот он был митрополитом для земщины, а в рамках опричнины Грозный хотел объединить верховную государственную власть и верховную духовную власть.
Суд был очень простой, скорый: «Значит, ты предатель?»
«Государь-батюшка, какой я предатель? Я не вор, я честный слуга!» «Язык ему вырвать, чтоб не врал».
Как мне кажется, после этого никаких документов о том, что происходило между Филиппом и Грозным, не осталось: было много пожаров, часть документов сгорела, но, по свидетельству современников, первые полтора года, с 1566 по 1568 год, почти два года, мы ничего не слышим о больших злодеяниях Грозного. Опричнина никуда не делась. Опричники лютовали по всей Руси, но наверху, среди каких-то именитых дворян и менее именитых бояр, число казней сократилось. По свидетельству очевидцев, митрополит Филипп очень часто заступался, он просил за жертв перед Грозным, и ему это в какие-то моменты удавалось. Дальше происходит возвращение Грозного из первого ливонского похода, который закончился неудачей, и Грозный, вернее, окружение Грозного перехватывает письмо, в котором гетман пан Хаткевич обращался к польскому королю Сигизмунду с тем, чтобы встать под знамена войска польского короля, сделаться его подданным и перейти на его сторону. Начались массовые казни. Первым пострадали боярин Иван Челядин с семьей, а затем по его изменническому делу погибли князья И. Куракин-Булгаков, Д. Ряполовский, трое князей Ростовских, принявшие монашество князья Щенятев и Турунтай-Пронский. Заметьте, даже когда люди принимали постриг, уходили в монахи, их это не спасало. Их выволакивали из монастырей, и дальше все как обычно: варили в кипятке, грызли медведями, собаками, сажали на кол. Здесь митрополит Филипп первый раз серьезно сталкивается с царем на службе в Успенском соборе. После службы митрополит традиционно благословляет царя. Митрополит Филипп выходит, но делает вид, что не замечает царя. Опричник Малюта, в частности, указывает ему: здесь царь, которого он должен благословить. На что Филипп (и здесь опять я цитирую Кармзина) поворачивается к Грозному, делая вид, что не узнал того в монашеском одеянии. Он говорит: «Я что-то не узнаю тебя…» – и дальше цитата: «…в сем виде, в сем одеянии странном, не узнаю я царя православного, не узнаю и в делах царства. О, государь, мы здесь приносим жертвы Богу, а за алтарем льется невинная кровь христианская». Он отказывается благословлять царя, дальше идет очень длинный текст, и, в общем, суть его проста: «я не буду благословлять того, кто убивает невинных людей, а если ты хочешь благословения, то благословлять не буду». И тогда Грозный топает ногой и говорит: «Ну ничего, я с тобой мирился, я терпел. Ну ты еще об этом пожалеешь!» И дальше начинается травля Филиппа и людей из его окружения, опричники забивают их железными палками. А казни, против которых, собственно, протестовал Филипп, продолжаются. То есть на следующий же день после службы в Успенском соборе продолжаются казни, злодейства, пытки… Филипп пытается встретиться с Грозным, но Грозный не принимает его. Тогда Филипп уезжает из Кремля в один из московских монастырей, скорее всего, в Новодевичий. А 28 июля происходит, наверное, финальное событие в противостоянии митрополита Филиппа и Ивана Грозного. Происходит крестный ход вокруг стен монастыря, и во время молитвы митрополит Филипп замечает, что один из опричников стоит в шапке. Он поворачивается к Грозному и спрашивает так: «Это вообще нормально? Вот эти опричные люди, добрые христиане, не так молитву, как другие, слушают, а ты считаешь, что это хорошо». Опричник быстренько, значит, стаскивает с себя шапку, Грозный, повернувшись, никого в шапке не увидел и сказал: «Ты, значит, еще лгун и подлец!»
Едва ли не единственным человеком, который возвысил свой голос против злодейства и безумия царя Грозного, оказался митрополит Филипп Колычев. Однажды он прилюдно отказался благословлять государя…
Кстати, вот тоже штришок к набожности Ивана Грозного. Да, он убивал людей в монастырях, он жег и пытал монахов. Говоря о митрополите Московском, он совершенно не стеснялся в выражениях. Но только после этого случая Грозный начинает процесс над Филиппом. И, надо отметить, начинается какая-то странная история. Большинство фигурантов дел, до 90 % убивали без суда и следствия. То есть им говорили: «Ты изменник, на тебя показал такой-то, и неважно, что показания получены под пытками», – и их убивали. Но здесь все-таки Грозный понимал, что нельзя просто так взять и убить митрополита Московского, все-таки население Руси православное и никто ему этого не простит. Началось судилище. Судить митрополита обычным судом тоже представлялось делом каким-то странным – в частности, кто будет понятыми? Все понимали, кто такие опричники. Поэтому Грозный собирает суд из представителей Церкви, в состав суда вошли суздальский епископ Пафнутий, архимандрит Андроникова монастыря Василий Темкин-Ростовский, дьяк Дмитрий, и возглавил все это новгородский архимандрит. То есть Пимен становится предателем митрополита Филиппа. Он его закладывает, он свидетельствует на суде. Если бояр и опричников можно было обвинить в военной измене, то здесь сказали иначе – вредительство. Сформулировали традиционное обвинение: ворожба, колдовство, наведение порчи. И нашлись свидетели, которые говорили про митрополита Филиппа, что он организовал двести – триста человек, которые ходили специально ворожить против царя, и ему за это отдали митрополию в Новгороде. Во время судебного процесса митрополит Филипп слушать этого не стал, снял клобук и сложил символы митрополичьей власти: «Я этот ваш бред и беззаконие слушать не хочу. Вы все не хотите, чтобы я был Патриархом и митрополитом Московским? Пожалуйста». Он складывает символы власти и встает. А 4 ноября суд епископов лишает Филиппа звания митрополита, но Грозный Филиппу уйти не дает. Он заставляет Филиппа отстоять службу в Успенском соборе в день Архангела Михаила, и дальше происходит унизительное: под конец службы приходит Малюта Скуратов, зачитывают постановление суда, если можно так выразиться; митрополита Филиппа, лишенного сана, выволакивают из Успенского собора, наряжают его в рваное монашеское платье, сажают на дровни и выдворяют из города. Вокруг митрополита скачут опричники, бьют его метлами, орут «Гойды-гойды!» и всячески унижают, а дальше Филиппа высылают в монастырь.
История эта заканчивается в 1569 году. Опричное войско движется на Новгород, и Малюта Скуратов – ну, естественно, по приказу Грозного, сам бы он на это не решился – отправляется в монастырь, где сидит в заточении митрополит Филипп, и душит его подушкой. Задушив митрополита подушкой, Малюта Скуратов выходит и говорит охране монастыря: «Что-то у вас жарко здесь: вот митрополит угорел. Вы можете себе представить: я зашел, а он там мертвый лежит!» Ну, естественно, Малюта его задушил, и это злодейство конечно же было санкционировано Иваном Грозным. Русская православная церковь канонизировала митрополита Филиппа, и о нем осталось много мифов: когда его заковали в колодки – они спали с его рук, его пытались отравить – яд его не брал, Грозный пытался рвать его медведем – медведь не мог Филиппа загрызть и отошел в сторону. Понятно, что все это мифология, но тем не менее – вот как закончилась судьба человека, единственного человека, который не побоялся возвысить голос против ублюдства и ада, который творился все семь опричных лет. Этого было мало, казни продолжались.
Но жил в ту пору еще один человек – двоюродный брат Грозного, Владимир Старицкий (1533–1569). Когда в 1553 году Грозный заболел, хотели Старицкого бояре, как вы помните, посадить на царство: он все еще жив, его не убили, более того, он воевода в Астрахани. И до Грозного доходит слух, что, когда Старицкий с войском проезжал через Кострому, его встречали как государя. Он был очень популярен в народе. Но какой нормальный царь потерпит, чтоб кто-то был популярнее его? Естественно, Старицкого вызывают в Александровскую слободу, там Грозный принуждает его выпить яду, он умирает. Достаточно легкая смерть в сравнении со всем тем, что творил Грозный с остальными; жену, ребенка, младшего, по-моему, пощадили, а ближний круг весь был зарублен, истреблен. Владения, естественно, отошли опричникам, в частности Грязному и Малюте Скуратову.