В раннем детстве ребенок «нарабатывает» самооценку действиями и наблюдением за окружающими: он чем-то занимается – играет или общается с другими детьми, что-то рассказывает, прыгает и бегает, на него обращают внимание, он получает реакцию близких. «Я сильный», «я большой» – это то, что слышит ребенок от окружающих, и такая оценка становится частью его личности. С возрастом ребенок все больше способен смотреть на себя со стороны и оценивать уже не только свои физические характеристики, но и моральные качества.
На мой взгляд, это довольно интересный этап: если детские годы сохранились у вас в памяти, то легко отследить, как в какой-то период вы живете исключительно оценкой родителей. Когда вам хотелось понять, хороший вы или плохой, вы спрашивали об этом именно у них. Ответить на это или промолчать – дело родителей, но они так или иначе всегда оценивали наши поступки, поэтому очень важно получать достаточно адекватную оценку от родителей в детстве, желательно с разбором и выводами.
Вспоминая детство, сейчас я могу примерно понять, в какой момент я перестал так безоговорочно опираться на мнение родителей. Это случилось, когда я только-только пошел в школу. До этого момента родители давали мне завышенную оценку моих действий, из-за чего однажды произошла забавная ситуация: у нас дома стояла советская печатная машинка, и я любил на ней печатать, вернее, притворяться, что я печатаю нечто осмысленное, хотя в те годы не умел ни писать, ни читать. Как-то раз, напечатав что-то, я отнес листок маме и попросил ее прочитать, и она прочла написанное так, будто перед ней был нормальный вдумчивый текст. Меня тогда это поразило и воодушевило: каким крутым я себе казался, раз, не умея ни читать, ни писать, все-таки смог сочинить настоящий текст. Вечером я поделился этой историей с другом, на что тот сказал, что мама, вероятно, просто хотела меня поддержать. Тогда я сообразил, что моя жизнь состоит не только из оценок родителей, но и из моих собственных.
В младшем школьном возрасте многое завязано на учебе и оценках уже со стороны учителей. Дети в этот период могут обзавестись заниженной или завышенной самооценкой, глядя на свои школьные достижения, но не факт, что такой она и останется. На мой взгляд, самый интересный этап – подростковый. Именно в этом возрасте ребенок начинает осознавать себя как отдельную личность: в главе о сепарации мы уже говорили о том, что это возраст, когда начинается поиск себя и собственной отдельности. Подросток учится смотреть на себя критическим взглядом, ищет свое, примеривая требования, желания, стандарты окружающих его взрослых и сверстников, выбирая нужное и отсеивая неважное. В школе я какое-то время посещал самые разные секции, потому что этого хотели родители, но во время подростковой сепарации, когда собственные желания стали заметны, я смог определить, чем действительно хочу заниматься, а чем нет. Свобода воли тоже подспорье во взращивании самооценки.
При устойчивой самооценке вы не ставите под сомнение собственную личность. Неудача в каком-то деле никак не подорвет ваше отношение к самому себе, из-за провала на работе или в личной жизни вы не станете сразу «плохим» человеком. Но это при условии стабильно хорошего отношения к себе, которым не многие могут похвастаться. Общество умело пользуется этой слабостью, пристыжая нас за то, что мы с чем-то не справились. О стыде, который транслирует нам общество, мы поговорим в последней главе, а пока хочу обратить внимание на то, как мы сами на себя нападаем.
Думаю, многие сталкивались с тем, что называется «обесценивание». Это психологическая защита, которая сама по себе не направлена на причинение вреда, потому что должна помогать нам справляться с чрезмерными переживаниями. Например, когда вы испытываете горе или сильный страх – это эмоции, жить в которых долго практически невозможно или крайне затруднительно. Тогда появляется обесценивание, которое призвано снизить градус эмоционального накала: в такие моменты вы напоминаете себе, что «бывало и хуже» или «еще не такое переживали». И такие замечания не стоит считать токсичными, потому что, во-первых, вы говорите это самим себе и единоразово, а во-вторых, они – подорожник на рану, чтобы доковылять до места, где вам окажут помощь.
Но одно дело – использовать обесценивание по назначению, а другое – бесконечно снижать собственную значимость и ценность всего, что есть в вашей жизни. Например, не получилось у вас выполнить рабочую задачу, и вы тут же говорите себе, что это все, потому что вы тупой и ничего не знаете, потом – что задача дурацкая, а дальше и до руководителя дойдет, который вам эту задачу дал. У одних «плохие» только они, другие обесценивают и себя, и все вокруг – и часто это следствие неустойчивой самооценки и слабого понимания себя.
Я больше склонен обесценивать собственные действия, даже когда злюсь, например, на сотрудников, которые плохо выполнили поставленную задачу. Потому что приходит мысль о том, что это ведь я генеральный директор в этом бизнесе, это я виноват, это я нанял этих людей. Мои регулярные сеансы обесценивания больше связаны со страхом: я делаю бизнес в России и чувствую себя ледоколом, который, помимо того что колет лед, еще вынужден обходить мины на своем пути. Но и с самооценкой, и с обесцениванием мне сильно помогает психотерапия: я научился отлавливать приступы упаднического настроения и поддерживать себя, напоминая, что не все так плохо.
Стабильная самооценка и умение не впадать в обезоруживающее обесценивание себя и окружающих тесно связаны с целостным восприятием своей личности. В психологии есть понятие «конгруэнтность». Возможно, вы знаете о нем из геометрии: считается, что две фигуры конгруэнтны, если их можно взаимно получить при помощи зеркального отображения, вращения или переноса. Проще говоря, они тождественные. Вот и в психологии конгруэнтность – это тождественность, или согласованность, внутреннего содержания и внешнего проявления.
Конгруэнтность говорит о целостности личности, когда все ее части работают на общую цель. Когда взгляды, слова, принципы и поступки не противоречат друг другу.
Целостность личности и возможность «быть собой»
Американский психолог Карл Роджерс[41] разработал свою теорию личности, благодаря которой клиент в психотерапии может максимально раскрыться, изменить себя и отношения с окружающими. Частью этой теории и стала конгруэнтность. По Роджерсу, тот опыт, который мы приобретаем в течение жизни, является уникальным «феноменальным полем». В сущности, это «поле» у нас в голове, мы прожили какой-то опыт, мы как-то воспринимаем этот мир – то самое сформированное мировоззрение. При этом есть мир реальный: мир других людей, окружающей действительности, где существует политика, экономика, разворачивается жизнь. Роджерс пришел к выводу, что конгруэнтность – это согласованность вашего феноменального поля и реальности.
Давайте на простом примере: вы все хоть раз в жизни давали себе обещание на день рождения или Новый год, что вот завтра или с понедельника встанете в шестом часу утра бодрым и готовым делать то, чего никогда в жизни не делали: бегать при отрицательной температуре, читать «Улисса» на завтрак и три часа до работы смотреть полезности на английском без субтитров. Узнали себя? Я вот узнал.
Так вот здесь можно увидеть явную несогласованность уникального опыта и реальности: вы с собой живете много лет и точно знаете, что не любите вставать раньше восьми или нарезать круги по парку даже в приятные погодные условия. В сущности, в этом месте вы себя обманываете, а значит, проявляете неконгруэнтность.
Роджерс, который создавал свою теорию на базе взаимодействия терапевта и клиента, подразумевал, что последний должен прийти к конгруэнтности в ходе их совместной работы. Он писал об этом так: «Под [термином «конгруэнтность»] я подразумеваю следующее: какие бы чувства я ни испытывал, им будет соответствовать осознание мной этих чувств. Если это действительно происходит, то в этот момент я становлюсь целостной, интегрированной личностью, и отсюда следует, что я могу быть тем, кем я действительно являюсь». То есть выражение чувств «в мир» совпадает с тем, что творится у вас внутри. Злитесь вы или грустите – неважно, главное, что вы показываете это, а не говорите, что у вас все в порядке.
Думаю, многие слышали комментарий «успокойся и веди себя прилично» в детстве. Вы можете вспомнить свою вариацию этой фразы, обычно она касается проявления негативных эмоций, злости, а иногда даже чрезмерной радости. Общество подгоняет нас под некий стандарт: должны быть ровные эмоции, ведь это неприлично – злиться на людях или насвистывать от удовольствия. Так мы приучаем себя подстраиваться и притворяться, и проблема в том, что, контролируя эмоции на людях, мы начинаем это делать наедине с собой. Приоткрою вам занавес в темную сторону жизни: можно отпустить себя и дать волю эмоциям.
В теории Роджерса неконгруэнтность может проявляться по-разному. Вы либо не осознаете реальности – например, ваше представление о мире и реальность не совпадают, либо не проявляете то, что действительно хотите, – не высказываете собственного мнения, не делаете то, что хочется или нравится. Роджерс считал, что такая рассогласованность, особенно отказ от истинных проявлений, ведет к тревоге, напряжению и «невротизации личности», а та, в свою очередь, к уходу от индивидуальности и самоактуализации. И Роджерс, и другой американский психолог, Абрахам Маслоу[42], считали самоактуализацию, то есть наиболее полное развитие и проявление ваших личностных возможностей, одной из важнейших потребностей человека.
Экзистенциальные психологи взяли себе другой термин, который сейчас особенно на слуху, – аутентичность. Одним из первых его употребил Джеймс Бьюдженталь[43], американский психолог и психотерапевт: он писал о том, что аутентичность – это проживание собственной жизни, но не только физическое в ней присутствие, а осознание своей внутренней жизни и собственной субъективности.