ходжа. Мы его скоро выживем из дворца и лишим всех постов. Айше обойдется нам гораздо дешевле. Надо сделать ей подарок.
– Прикажите подготовить покои для новой фаворитки?
– Да, сделай это. И подыщи ей служанку. Выбери из тех, кто мне особенно предан. Хочу знать о каждом ее шаге. Она собирается стать мусульманкой?
– Она уже читает Коран. Девушка, похоже, готовилась.
– А тебе не кажется это подозрительным? Не заговор ли здесь?
– Я жду гонца. Вся подноготная этой Айше скоро будет мне известна.
– Доложишь мне, даже если тебе вдруг покажется, что никаких тайн у нее нет. Она всю ночь была с Повелителем и до сих пор у него в покоях. Если мой сын успеет к ней привязаться, мы не сможем вырвать из его сердца шипы этой пышной розы, даже если она успела сильно нагрешить до того, как попала в Топкапы. Ночная кукушка перекукует даже соловья, сколь бы ни был его голос сладок.
– И я так думаю, валиде, – кизляр-ага нагнул огромную уродливую голову.
– Ступай. Обрадуй Турхан, – хищно улыбнулась валиде.
Кизляр-ага давно уже не был так доволен. Как же он угадал, допустив толстуху Ашхен в султанские покои! У него в гареме было два смертельных врага: Турхан-султан, которая невзлюбила его приемного сына и Софию и грозилась их выжить, и этот заносчивый мальчишка, Исмаил. Сладкий красавчик, по которому, небось, сходят с ума все доступные красотки в стамбульских борделях! И даже особы царской крови, которые ищут с ним встреч в темных извилистых коридорах Топкапы. За что Аллах дает кому-то такую красоту? Да еще и мужские причиндалы при нем, так что мальчишка может наслаждаться жизнью в полной мере. И денег у него полно, и женщины его любят. Сама Фатьма-султан не прочь, чтобы он стал ее следующим супругом.
Нет, этого допустить нельзя! Этак щенок того и гляди приберет к рукам весь дворец! В Совет пролезет, государственными делами займется. Да не метит ли Исмаил в великие визири? Не бывать этому! Молоко на губах не обсохло! Да и много берет на себя этот паж. Надо бы заняться им всерьез. Проследить за ним и Фатьмой-султан. Которая не выдержит и рано или поздно назначит мальчишке свидание. Тут-то и надо их прихватить.
Надо подослать к Фатьме неглупую и верную служанку. Султанша хоть и красива, но не больно-то осторожна. Оно и понятно: вдовица истомилась, глядя, как под ее окнами прогуливается стройный зеленоглазый красавчик. Фатьма ему даст знать о своих желаниях. И эту записку надо перехватить.
Но сначала Турхан-султан. Вот кого следует урезонить, чтобы не лезла куда не надо. И кизляр-ага отправился прямо в ее покои.
– Ты меня обманул, – кто-то цепко схватил его за руку. Он обернулся: Салиха! Глаза заплаканы, нос красный. – Она до сих пор у султана в покоях! Весь гарем об этом говорит! Что он ее и не собирается отпускать!
– Что ж тут поделаешь, – кизляр-аге даже жалко стало глупенькую Салиху.
Турхан хоть хитра и делает щедрые подарки женам влиятельных людей. Потихоньку переманивает на свою сторону черных евнухов, строит козни и против главного распорядителя гарема, и против самой валиде. У Турхан сильная партия, а за Салихой вообще никого нет. Ей за свою жизнь надо бояться и за жизнь единственного сына. Другого-то у нее не будет, тем более теперь. Салиха далеко не пышка, а за ночь и вовсе с лица спала. Султан на нее и не взглянет больше.
– Что будет, если она приберет Повелителя к рукам? – жалобно спросила Салиха.
– Вам лучше, госпожа, стоять пока в сторонке и делать вид, что все это вас не касается. Займитесь своим шехзаде и ждите. Авось повезет. Вспомните Хандан-султан. Вы на нее похожи. У султана Ахмеда тоже был старший брат. Которого казнили. И Хандан сумела стать валиде.
«Только кончила плохо», – подумал кизляр-ага, внимательно глядя на заплаканную глупенькую Салиху. Ну что за польза от таких валиде? То ли дело Кёсем-султан! Или та же Турхан. Вот уж госпожа так госпожа! Он тяжело вздохнул и сказал:
– Ступайте к себе, султанша, и выпейте успокоительный отвар, что принесла вам утром рабыня.
– Да как ты смеешь! Я хасеки!
– Боюсь, всем хасеки теперь придется потесниться. Наступает новая эра, – важно сказал кизляр-ага. – И порядки в Топкапы скоро изменятся. А сейчас прошу меня извинить, госпожа, но мне надо поделиться новостями с матерью наследника.
– Хоть кому-то будет так же горько, как и мне! – в сердцах сказала Салиха. – Пусть теперь поплачет.
Но она ошиблась: Турхан вовсе не собиралась плакать. Кизляр-ага даже восхитился ею. Вот у кого характер! Достойная хасеки!
– Эта дрянь все-таки пролезла в спальню к моему мужу! – сверкнула глазами Турхан. – Говорят, султан ее все еще не отпустил!
– Три раза за ночь, госпожа, – с придыханием сказал кизляр-ага. – Да еще и утром. Когда я уходил, падишах с наложницей еще даже не завтракали, так они были заняты друг другом.
– Это быстро пройдет, – насмешливо сказала Турхан. – Кому как не мне это знать! Уж у меня-то было таких ночей – и не сосчитаешь! – в запальчивости выкрикнула она. – И четыре раза за ночь, и пять! Я родила султану четырех детей!
– Один ваш шехзаде умер, – вкрадчиво напомнил кизляр-ага. – А дочек у падишаха хватает.
– Замолчи! – топнула ногой Турхан. – Я знаю, чьи это козни! Твои и валиде! Когда прибудут новые девушки? Ведь их уже ищут? Этих толстушек, до которых стал вдруг охоч мой муж. Кто ему подсказал, интересно? Я докопаюсь до правды. Что-то тут нечисто. Ступай. Вижу: доволен. Но не радуйся, я все еще главная хасеки, мать наследника, а она неизвестно кто. Пусть сначала родит.
… В гареме, куда кизляр-ага пошел сразу от Турхан-султан, наложницы облепили черную рабыню, будто пчелы медоносный цветок. Стоял непрерывный гул. Обсуждали хальвет.
– Три раза, ты только подумай!
– И утром, как только проснулись – опять!
– Она ведьма, не иначе!
– Такая обжора – и султана готова съесть!
– Пусть хоть маленький кусочек нам оставит!
Девушки были возбуждены. Кизляр-ага видел, что они ревнуют. Ну почему все должно достаться только одной из них? Где справедливость? Эфиопка торопливо прятала в кошель золотые монеты. Но не удержалась и зевнула. Ей очень хотелось спать, но каждый лишний час, проведенный в гареме, с наложницами, делал ее богаче. И она терпела.
– Хватит уже! Расходитесь! – прикрикнул на девушек кизляр-ага. – Калфы, что стоите, рты пооткрывали? Пора вести девушек на занятия. Порядок никому не позволено нарушать!
– Кроме одной, – насмешливо сказала бойкая на язык Садыка. Кизляр-ага давно ее приметил. Уж очень нахальная. – Кто-то нежится сейчас в постельке и получит за это кучу подарков. Я бы тоже утречком еще полежала, – она потянулась. – Вместо того чтобы буквы выводить да читать скучные книги. Моя-то очередь когда придет?
– А ну рот закрой! – прикрикнул на нее кизляр-ага. – Лентяйки! Ума вам не хватает, чтобы пройти по Золотому пути!
Он и сам не понял в тот момент, как недалек был от истины. Именно ум провел толстуху Ашхен, родившуюся в глухой деревне, по устланному золотом пути в покои падишаха. И это было началом новой эры в гареме.
Евнух, посланный кизляр-агой, чтобы узнать о гонце, с новостями не спешил. И кизляр-ага решил сам пойти к главным воротам. Заодно прогуляться по саду, освежить голову. Столько событий!
Исмаил прекрасно понимал, насколько важна эта ночь, поэтому почти не спал. Сестра допустила ошибку. Но с другой стороны, разве у нее был выбор? Валиде проницательна, глупо было думать, что ее легко удастся провести. Иначе она не была бы Кёсем-султан. Стражник обещал доложить, как только гонец вернется во дворец. Надо его перехватить.
А если он откажется пойти на сговор? Умолчать о том, что узнал в родной деревне? Исмаил сжал рукоять кинжала. Сестра в покоях у Повелителя. Но чтобы султан к ней привязался, нужно время. Ложь породит недоверие. Ведь это Исмаил уговорил старух внушить султану мысль, что ему надо попробовать толстуху для любовных утех. Искусно сплел паутину, и султан в нее попался. Исмаил ловко подложил ему в постель свою сестру. И если выяснится, что Шекер Пара его сестра и что ей вовсе не шестнадцать, а все двадцать один, то будет буря. Наложница уже в двадцать считалась перезрелой, и от нее стремились избавиться, если ее не приглашали больше на хальвет. Тем более если султан вообще не удостоил девушку своим вниманием.
Шекер Пара умело скрыла свой возраст. Но есть свидетели, которых гонец кизляр-аги наверняка отыскал.
Султан все еще был занят с наложницей, и Исмаил вышел в сад. Его глаза привычно скользнули по дворцовым окнам, отыскивая балкон в покоях красивой султанши. Им редко удавалось увидеться, даже если Фатьма оставалась на ночь в Топкапы. Исмаил должен быть осторожней. Сестре султана ничего не грозит за такое любопытство, если только в который уже раз насильно выдадут замуж за старого пашу. А вот ичоглану не сносить головы.
Но Фатьма-султан была настойчива. С тех пор как она увидела стройного зеленоглазого султанского пажа, Фатьма себе места не находила, прав был кизляр-ага, который прекрасно изучил томящихся в гареме женщин. Все они грезили о любви и отчаянно скучали. Их интерес к интимной жизни подогревали своими рассказами черные рабыни, прислуживающие падишаху, да и наставницы старались, давая уроки эротического танца и прочих уловок: как соблазнить мужчину. Все разговоры в гареме были только об этом.
Он весь был пропитан эротикой, будто пористое тесто приторным сиропом. Чем бы женщины в гареме ни занимались, их главной целью было угодить мужчине, каждая мечтала попасться на глаза султану. О любви говорили всегда, да еще и запах серой амбры распалял воображение. Поэтому и Фатьма была на грани и потеряла всякую осторожность.
Она плохо спала по ночам, все ее тело горело, в животе порхали бабочки, и Фатьма не знала, как их унять. К своим старым мужьям она чувствовала только отвращение, когда они трогали ее, касались своими слюнявыми ртами ее нежной чувствительной кожи и вкрадчиво говорили, что супружеский долг – это непременная часть брака. Фатьма уступала, но не чувствовала при этом ничего, кроме боли и горечи.