«Не смирюсь», – думал Мехмед-паша, слушая, как, выпучив от бешенства глаза, кричит падишах:
– Война!!! Я требую, чтобы наш флот немедленно отправился в Кандию! Султанзаде Мехмед больше не главный визирь! Ты лично отправишься во главе нашего войска, Мехмед-паша, и будешь осаждать венецианцев, пока они не сдадутся!
Визири молчали, склонив головы, но Мехмед-паша чувствовал, что все они не одобряют падишаха. Эта глупая война никому не нужна, в ней не снискать ни славы, ни богатства. Венецианцы упрямы, их поддерживает вся Европа и сам Папа. А дела османов сейчас расстроены. Султан все деньги спускает на свой гарем, он положил своим хасеки немыслимое жалованье! За чей счет будет эта война? Когда казна пуста.
Мехмед-паша встал на колени и молча протянул султану печать великого визиря.
– Отправишься в поход вместе с Юсуф-пашой, которого я назначаю сердаром моего флота, – бросил ему Ибрагим.
– На сборы мне потребуется месяц, повелитель, – осмелился возразить Султанзаде, рассчитывая на помощь валиде.
– Неделя! – падишах резко встал. – Мы, Ибрагим первый хазретлири, подумаем, кого назначить великим визирем вместо Мехмед-паши. А сейчас, визири, слушайте мой указ. Повелеваю моему флоту немедленно отправиться в Салоники. Бейлербеям и санджакбеям Румелии, Анатолии, Туниса, Алжира, Триполи готовиться к выступлению. И со своими кораблями присоединиться в Салониках к флоту сердара Юсуф-паши. Юсуф, подойди.
Бледный от волнения паша приблизился к ступеням султанского трона.
– Объявляю о помолвке сердара Юсуф-паши с моей дочерью Бейхан. По достижении ею брачного возраста ваш брак вступит в силу с благословения Аллаха.
Только что назначенный сердаром и зятем падишаха Юсуф упал на колени и поднес к губам полу султанского кафтана. Визири переглянулись: войне все-таки быть. Мехмед-паша, которого публично унизили, угрюмо молчал.
Диван проводил правителя молчаливым неодобрением. Все уже успели привыкнуть, что султан Ибрагим не вмешивается в государственные дела. Для чего и свозят в гарем отовсюду самых красивых девушек. Великий визирь всегда был ставленником Кёсем-султан и Джинджи-ходжи, двух самых влиятельных людей в османской империи. Джинджи теперь в немилости, а вместо его снадобий султан, как поговаривают, теперь использует искусные руки своей новой хасеки Шекер Пара, которая делает ему массаж. Но фаворитка беременна, из своих покоев не выходит, и падишах совсем потерял рассудок.
Визири невольно переглянулись: что же теперь делать? Султана надо чем-то отвлечь.
… – Исмаил!
Он ждал за дверью. Зная: вечером падишах вспомнит о наложнице, которая была у него в покоях этой ночью. И которой он подарил рубиновый перстень, знак небывалого внимания. Но Исмаил был готов. Он успел зайти в библиотеку, пока шел совет, и провел там пару часов. Но зато у Исмаила появился план.
– Я хочу послать щедрые подарки той девушке. Э-э-э… Мне надо придумать ей новое имя, – с досадой сказал султан. – Та, что была у меня ночью. И у которой теперь мое кольцо. Хатидже подойдет. Пусть Хатидже получит не менее щедрые подарки, чем получила хасеки Шекер Пара.
– Повелитель запамятовал: наложница его оскорбила, и она наказана, – вкрадчиво сказал Исмаил.
– Наказана? Ну, так отмени наказание!
– Я подумал, что у моего повелителя много и других желаний, которые требуют от меня усилий, и не стоит думать о какой-то наложнице. У вас в гареме их сотни. Красавицы только и ждут, чтобы вы на них взглянули. Но другие ваши желания…
– Желания? – резко обернулся Ибрагим. – Какие еще желания? У меня только одно желание: я хочу немедленно видеть Хатидже!
– Помнится, вы говорили о том, что хотели бы перестроить гарем. Речь шла о внутреннем дворе. Там сейчас запустение, но к весне, стоит вам только пожелать, и он превратится в райское место. У меня есть проект, который я хотел бы предложить вам на рассмотрение, повелитель. Я был в библиотеке и нашел кое-что интересное. Вы позволите? – Исмаил показал султану свиток.
– Перестроить гарем? Я так говорил? – Ибрагим с удивлением взял план, который начертил хранитель его покоев.
– Вы как-то обмолвились, что скоро придет время делать вашим шехзаде обрезание. Мехмед уже подрос. И что эта крайне важная церемония до конца не продумана. Она проходит неподобающе и не обставлена с должной пышностью.
– И что ты предлагаешь? – Ибрагим с интересом смотрел на план.
– Построить павильон для обрезаний. По-моему, есть прекрасное место для него на галерее, возвышающейся над садом, между вашими покоями и Багдадским павильоном. Оттуда великолепный вид, пожалуй, лучший во всем дворце. Кроме павильона для обрезаний, шехзаде можно построить еще и Ифтарийе. Вы будете трапезничать во время рамадана, после захода солнца, глядя на бухту Золотой Рог. И на Стамбул. У меня есть еще кое-какие мысли. Касаемо внутреннего двора…
– Ну-ка, ну-ка, – Ибрагим всерьез заинтересовался. – Павильон для обрезаний, говоришь? А ну, идем! – Он зажал в руке свиток с планом и зашагал на галерею так быстро, что стражники с удивлением переглянулись. Что это с султаном?
Исмаил с тайной улыбкой последовал за ним. Кажется, получилось. Надо сказать султану, что все великие правители отметились грандиозным строительством. И если Ибрагим первый хазретлири хочет войти в историю, то он должен оставить память о себе в мраморе, золоте и камне.
Сгущались сумерки, но Исмаил этому только радовался. Завтра будет повод еще раз осмотреть место предполагаемой стройки, уже при свете дня. Главное, чтобы падишах забыл о наложнице, которой даже имя уже придумал. И даже о войне с венецианцами. На грандиозную стройку нужны деньги, а где их взять? Но если Диван поймет, что, увлекшись ею, падишах опять забудет о государственных делах, то деньги найдутся. Визири бессовестно набивают свои сундуки, пользуясь тем, что правитель слаб. Паши и раскошелятся.
– Снег, Исмаил! – удивленно обернулся к нему падишах.
Они вышли на галерею, откуда открывался вид и в самом деле лучший во всем дворце Топкапы. Внизу лежал гаремный сад, припорошенный сейчас снегом, и мирно спал. А за дворцовыми стенами, за утонувшей в сумерках бухтой Золотой Рог во всей своей красе раскинулся Стамбул, сердце империи. Город, отвоеванный далекими предками султана Ибрагима у неверных. Бывший Константинополь. Не было правителя, который не вспомнил бы об этом, любуясь видом огромного города, который смеялся и рыдал, торговал и пировал, ликовал и погружался во мрак отчаяния во время эпидемий и был похож на гигантский котел, где сплавились воедино люди разных национальностей и разной веры. Великий город с великой историей, не покорившийся еще никому с тех пор, как его завоевали османы. Потому что не было желающих штурмовать эту твердыню.
Но когда с этого людского муравейника взгляд невольно скользил на залив, открывалось истинное величие Османской империи. Власть над морем дает власть и над сушей. Морем в Стамбул везут все, и сердце его – это порт. Вода и неприступные стены – вот в чем сила бывшего роскошного византийского Константинополя, а ныне славного турецкого Стамбула. Даже сейчас, зимой, когда деревья были голыми, газоны пожухли, а вода в бухте была серой, у Ибрагима замерло от восторга сердце.
– Да! – сказал он. – Здесь мы построим Ифтарийе! А вон там, – он махнул рукой влево, – будет зал для обрезаний. Я хочу, чтобы он был бело-голубым. А над балконом для вечерней трапезы пусть будет золотой балдахин. Повелеваю, чтобы ко мне сегодня же пришел главный архитектор!
«Вот старика удар хватит, – усмехнулся Исмаил. – Когда его вызовут во дворец вечером, ведь уже пора поужинать и отправляться в постель, под теплый бок своей молодой женушки».
Но отговаривать султана от немедленных действий Исмаил не собирался.
– Я хочу, чтобы Ифтарийе был готов к концу рамадана! – заявил падишах. – А киоск для обрезаний к лету. Тогда же сделаем и Мехмеду обрезание. В новом павильоне… Что еще ты придумал, Исмаил? – жадно спросил он.
– Я подумал, повелитель, что хорошо бы построить во дворе небольшой фонтан. Для ваших наложниц. С галереи вы будете видеть, как девушки плескаются в фонтане, и сможете как следует их разглядеть. Да и они, зная, что падишах на них смотрит, станут изобретательными.
– А ведь и верно! – Ибрагим рассмеялся. – Надо бы начать с ворот. Наложницы будут снимать там одежду перед тем, как зайти в воду, – он был возбужден. – Пусть идут от ворот к фонтану голыми, чтобы я их хорошенько рассмотрел. Я назову их Ворота прохладного фонтана. Или ворота райских наслаждений?
– Наслаждения будут ждать вас в другом месте вашего прекрасного сада, повелитель, – позволил себе улыбнуться и Исмаил. – Пусть будут Ворота прохладного фонтана. Ваш поэтический слог заслуживает того, чтобы быть увековеченным. Никто другой не смог бы придумать такого изысканного названия для простых дворцовых ворот.
– О! – Ибрагим все больше входил в раж. – Это будут не простые ворота! И сам фонтан… Нет, это будет большой бассейн! Ведь мои любимые малышки такие пышные! Большим женщинам нужно много воды! Я хочу завтра же созвать Диван и рассказать визирям о своих планах!
– Я думаю, завтра мы выслушаем главного архитектора. Он составит примерную смету. И тогда уже вы созовете Диван. Лучше спросить больше, а для этого надо знать, сколько вообще спросить.
– Ох, и умен же ты! – расхохотался Ибрагим. – Вот кому надо быть главным визирем! А ведь ты совсем еще мальчишка!
«А еще я безродный и христианин, которого забрали во дворец по девширме, – мрачно подумал Исмаил. – И мой путь в Диван будет долгим, если только я не женюсь на Фатьме. И мне не поможет Шекер Пара. И валиде не узнает нашу тайну. Как же много этих если! Что ж, сестра дала мне хороший совет. Хорошо бы еще она поправилась и смогла приходить к султану хотя бы днем. Почему же она так тяжело переносит беременность? Значит ли это, что моя сестра не создана для материнства? Но ведь без шехзаде, которого должна родить Шекер Пара, мы ничего не добьемся. Нам нужен наследник…»