едь он мой брат-близнец. Кому еще можно доверять сильнее, чем мальчику, который всегда пытался спасти меня?
Хлоя закрыла глаза, стараясь не сочувствовать Хавьеру.
– И ты поплыл, – тихо сказала она.
– Да. Я поплыл ради своего брата. К концу дня мы с ним плавали наперегонки.
– Как отреагировал на это ваш отец?
– Никак. По-моему, он забыл о своем обещании.
– Я рада.
– Я тоже. – Луис глубоко вздохнул, осторожно убрал ее ступни со своих бедер и встал.
А потом он посмотрел на нее холодно и сдержанно, молчаливо говоря, что разговор окончен. Через пару секунд он моргнул, потом широко улыбнулся и протянул ей руку.
– Пошли, дорогая. Если ты не хочешь намочить волосы в бассейне, тогда сделай это в душе.
Хлоя встала, обвила руками его шею и жадно поцеловала в губы. Он запустил пальцы в ее волосы, целуя в ответ, и она почувствовала его неоспоримое возбуждение через толстое полотенце.
Жаль, что ей не удастся поцелуем заставить его забыть о печальном прошлом, которое до сих пор его преследует.
Но когда он подхватил ее на руки и понес на виллу, все мысли вылетели из головы Хлои, и она наслаждалась пьянящим удовольствием, которое получала рядом с Луисом.
Хлоя сидела на пляже, запустив пальцы в мягкий песок, и смотрела на небо. Луны видно не было, зато было много звезд, которые сверкали, как крошечные ослепительные драгоценности.
Ей не спалось.
Через два дня она выйдет замуж за Луиса.
Она лежала в кровати, а он глубоко и ритмично дышал рядом с ней; наконец она разволновалась так сильно, что ей стало трудно дышать.
Она проводила с Луисом все свое время, смеясь и занимаясь любовью. Она смотрела в его карие глаза и чувствовала, как у нее кружится голова.
А потом она вспомнила их разговоры о своем детстве, и у нее сдавило грудь. Детство Луиса было более суровым и печальным, чем она себе представляла. Воспоминания о его жестоком отце теперь приукрашивались ненасытными журналистами.
Как только Луис во всем признался Хлое, он отгородился от нее. Это было почти физическое действие, словно он возвел между ними стену. Луису уже за тридцать, а он до сих пор не женат; Хлоя не сомневалась, что причина кроется в его отношениях с отцом.
Ей не следует интересоваться его прошлым. Она не хотела, чтобы их брак был не просто фиктивным. Ее влечет к Луису, но она не должна терять голову.
– Хлоя?
Повернувшись, она увидела Луиса между пальмами на пляже.
– Привет, – тихо сказала она, и ее сердце забилось чаще при виде его силуэта.
Он подошел к ней. На нем были только шорты и сланцы.
– Я искал тебя.
– Я не могла уснуть, – призналась она.
– Тебе надо было разбудить меня. Ты в порядке? У нее сжалось сердце, когда она услышала беспокойство в его голосе. Луис по-своему заботился о ней.
Она кивнула:
– Мне просто хотелось подышать свежим воздухом.
Он сел рядом с ней и вытянул перед собой длинные ноги.
– О чем ты думаешь?
Она рассмеялась:
– По-моему, обо всем на свете.
Наступило напряженное молчание.
– Я все время вспоминаю свое детство, – произнесла она, не задумываясь о том, что скажет. Она просто хотела выговориться, понимая, что воспоминания, которые накопились в ее голове, как имущество Мариетты на главной вилле, нуждаются в выходе. – Ты помнишь похороны моей матери? Ты увидел, как я плачу, и успокоил меня. Ты меня обнимал и говорил со мной, а я понадеялась, что однажды моя боль утихнет. Ты понял, что я переживаю. Я всегда помнила об этом. Я долго помнила твои слова… Когда Бенджамин рассказал мне об обмане с прибылью от строительства небоскреба, я решила, что ты предал не только его, но и меня, и нашу мать. В тот день, когда ты позвонил Бенджамину и попросил у него денег, я была с ним в больнице. Всего за час до этого нам сказали, что наша мать умирает. Я помню, как он рассказывал тебе эту новость. Я держала его за руку.
Глаза Хлои защипало от слез, она смотрела на неподвижное море – черное и сверкающее под ночным небом.
Сердце Луиса сжалось.
Он проснулся один в постели, и ему стало не по себе. Умом он понимал, что Хлоя где-то рядом, но его душа не могла успокоиться.
Если бы не ее печаль, он утащил Хлою в постель и отвлек от мрачных мыслей единственным известным ему способом.
– После того как мне сообщили диагноз вашей матери, я плохо запомнил дальнейшие события того дня, – произнес Луис.
Брат и сестра Гиллемы были не единственными, кто надеялся на чудо.
– Мы с Хавьером старались спасти наш бизнес. А новость о состоянии вашей матери меня просто сокрушила.
– В самом деле?
Он оторопел, услышав явную надежду в ее голосе.
– Когда мы поехали к Бенджамину подписывать контракт, я не думал о нем. Я считал, Хавьер сказал ему, что мы хотим пересмотреть условия.
– Но он этого не сделал.
Луис тяжело вздохнул. Нет. Его брат этого не сделал. Целых семь лет Луис считал, что это был недосмотр его брата, но теперь он думал иначе.
– Наш адвокат и его помощник приехали с нами, чтобы засвидетельствовать сделку. Контракт лежал на обеденном столе Бенджамина. Он хотел поскорее его подписать. Ни Хавьер, ни я не знали, что он его не читал. Мы поставили подписи, Бенджамин перевел деньги, Хавьер и адвокаты ушли, а потом мы с Бенджамином напились.
– Разве Хавьер не остался с тобой? – спросила она.
– Кто-то должен был завершить сделку с продавцом, и этим кто-то стал Хавьер. Кроме того, он не выпивает. – Его брат не употреблял алкоголь.
– Я утопил свое горе в вине вместе с твоим братом, дорогая, потому что твоя мать была частью моей жизни с тех пор, как я был в утробе матери. – Он глубоко вдохнул соленый воздух, когда его накрыло новыми воспоминаниями. – Ты в курсе, что меня назвали в честь нее?
– Нет! – выдохнула она, повернув к нему голову. – Тебя назвали в честь моей матери? Мне никто этого не говорил.
Он улыбнулся, увидев ее широко раскрытые от недоверия глаза.
– Из-за этого я всегда чувствовал с ней особую связь. Я никогда не забуду, как она сообщила нам о смерти нашей матери, и о той доброте и любви, которую она проявила к нам в ту ночь. Мои бабушка и дедушка заботились о нас, когда мы стали их подопечными, но они были старыми и никогда не говорили о нашей матери. Они считали, что это слишком болезненно.
Потеря единственного ребенка опустошила его дедушку и бабушку. Им было уже за сорок, и они смирились со своей бездетностью, как вдруг бабушка забеременела матерью Луиса и Хавьера. Им было за семьдесят, когда они взяли внуков-близнецов в свой дом; оба были старомодны и не готовы к тому, что мальчишки-подростки нарушат привычный уклад их жизни. Когда они попытались урезонить Луиса, так же как когда-то свою дочь, он восстал.
Он поклялся памятью своей матери, что больше никогда не станет мальчиком для битья. Он никому не позволял поднимать на себя руку и смотреть с презрением, какое постоянно видел в глазах своего отца.
В доме Луизы Гиллем Луис нашел добрый мир. Загородный дом Гиллемов находился рядом с парижской квартирой, в которой он и Хавьер жили со своими родителями, пока их жизни не разрушились окончательно. Живя под крышей Луизы со своим братом и лучшим другом, говоря на языке, который воспринимался им лучше родного, Луис впервые был счастлив.
– Твоей матери тоже было больно говорить о ней, но она всегда была готова о ней вспомнить. Она стала нам с Хавьером второй матерью, на что оказались не способны мои дедушка и бабушка. Мне было крайне тяжело провожать твою мать в последний путь.
По щеке Хлои покатилась слеза. Вытерев ее, она глубоко вздохнула.
– Мне приятно, что вы любили ее. Мама очень любила тебя и Хавьера. – Она снова вытерла слезу. – Можно задать тебе еще один вопрос?
– Конечно.
– Ты виделся со своим отцом после?..
– Ни разу. Я не навещал его в тюрьме, и я не был у него, когда он умирал.
Отцу Луиса и Хавьера удалось разжалобить суд, который признал его виновным в непредумышленном убийстве. Он отсидел в тюрьме всего десять лет и умер от рака поджелудочной железы менее чем через год после освобождения, брошенный всеми.
– Ты сожалеешь о том, что не виделся с ним?
– Моей матери нет уже более двадцати лет, а я по-прежнему скучаю по ней. Мой отец мертв половину этого срока, и я никогда не скучал по нему, но теперь я знаю: если бы навестил его в тюрьме, я бы воспользовался возможностью, чтобы посмотреть ему в глаза и спросить, как он решился на такое преступление.
Она тихо спросила:
– Он хотел с тобой увидеться?
Луис тяжело вздохнул.
– Да. Он просил меня приехать, когда лежал в хосписе. Он умер в полном одиночестве.
Луис прижался головой к голове Хлои.
Больше не надо слов. И Луис, и Хлоя, каждый по-своему, пострадали от своих отцов.
Смахнув слезу со щеки, Хлоя легла на песок.
– Прости меня, Луис.
– За что?
– За то, что мы с Бенджамином замыслили против тебя. Мне следовало знать, что ты не стремился его обмануть…
Жаль, что он не может сказать того же самого о своем брате.
– Тише. – Устроившись рядом с ней, Луис осторожно взял ее пальцами за подбородок и повернул лицом к себе. – У твоего брата были веские основания думать, что мы его предали. Я сожалею о том, что не повел себя иначе, когда он подал на нас в суд. Но все, что мы можем сделать, – это исправить ситуацию ради будущего.
– Но мы причинили вам с Хавьером такой ущерб…
Он поцеловал ее в губы и провел рукой по ее шее.
– Наш брак все исправит.
Она запустила пальцы в его волосы и пристально посмотрела на него.
Свет от звезд сверкал в наполненных слезами глазах Хлои, в которых читались желание и обида. Не в силах оставаться равнодушным, он жадно припал к ее губам, стараясь избавить от страданий.
Ее ответ был таким же страстным, как всегда, а их взаимное желание – сильным пламенем. В манерах Хлои не было ни притворства, ни фальши, она искренне наслаждалась каждым поцелуем и прикосновением.