Ответ Авраама завершает притчу: «Если Моисея и Пророков не слушают, то, когда бы и воскрес кто из мертвых, не убедятся они». Смысл данной истории очевиден. Закон и Пророки, то есть Библия иудеев, достаточно полно раскрывают Божье благоволение к бедным. Если это тебе «не помогает», то и рассказ человека, восставшего из мертвых, «не поможет». Богатство и закостенелость в грехе, роскошь и жестокосердие чаще всего идут вместе — что тогда, что сегодня.
В одном афоризме, используя образ слуги, Иисус говорит о том, что любовь к богатству порабощает и связывает человека:
Никто не может служить двум господам: или одного возненавидит, а другого возлюбит; или к одному привяжется, а другим пренебрежет. Не можете Богу служить и богатству (Мф 6:24; Лк 16:13).
Под «слугой» здесь подразумевается скорее раб. В Древнем мире на рабов смотрели как на существа, лишенные собственной воли; их волей распоряжался хозяин. Так что первое предложение говорит о простой ситуации: невозможно быть рабом сразу двух хозяев. Второе же прилагает эту простую истину к богатству, к «маммоне», как его называют в старых переводах. «Маммона» означает богатство, но иногда этим словом называют материальную основу жизни в целом. Таким образом, оно указывает не просто на богачей, но на всех, кто ставит во главу угла заботу о богатстве. По мнению Иисуса, маммона, богатство — это господин, который не позволяет своему рабу сделать Бога главным содержанием жизни.
О разительном контрасте между служением Богу и служением богатству говорит и другое высказывание, где Иисус показывает безумие тех, кто хранит свои сокровища на земле, и мудрость тех, кто хранит их на небесах:
Не собирайте себе сокровищ на земле, где моль и тля разрушают, и где воры подкапывают и крадут; но собирайте себе сокровища на небе, где ни моль, ни тля не разрушают, и где воры не подкапывают и не крадут; ибо, где сокровище твое, там будет и сердце твое (Мф 6:19–21; Лк 12:33–34).
«Сердце» — это самый глубокий уровень человеческого бытия, и потому человек будет хранить верность тем вещам, которые ценит его сердце.
В известной истории, которую приводят все синоптики, богатый человек спрашивает Иисуса: «Что мне сделать, чтобы наследовать жизнь вечную?» Матфей называет его юношей, а Лука — начальником. Часто этот эпизод называют историей о богатом начальнике. Но в самой ранней версии у Марка (10:17–31) говорится просто о богаче.
Нам может показаться, что вопрос о «вечной жизни» означает: «Что мне сделать, чтобы попасть на небеса?» Но в I веке выражение «вечная жизнь» означало «жизнь грядущего века», а по ходу рассказа становится очевидно, что это эквивалент «царства Божьего» (Мк 10:23; Мф 19:23; Лк 18:24), и таким образом, вопрос о вхождении в царство Божье.
Иисус отвечает богачу: «Ты знаешь заповеди», — и перечисляет некоторые из них: «Не убей, не прелюбодействуй, не укради, не лжесвидетельствуй, не обманывай, почитай отца твоего и мать». Богатый говорит: «Учитель, всё это я сохранил от юности моей». Иисус не оспаривает этого утверждения: вероятно, с точки зрения общепринятой мудрости богач вел достойную жизнь. Однако Иисус добавляет: «Одного тебе недостает: иди, всё, что имеешь, продай и отдай нищим, и будешь иметь сокровище на небе; и приходи, следуй за Мною». Богач глубоко шокирован. Так вот что значит следовать за Иисусом? Он на это не способен. Как пишет Марк, он, «омрачившись от этого слова, ушел в печали: ибо владел он большим имуществом». Имущество держало его в плену, узы богатства не дали ему последовать за Иисусом, несмотря на симпатию к нему.
После его ухода Иисус сказал ученикам: «Как трудно будет имеющим богатство войти в Царство Божие». Ученики этим поражены, а он добавляет: «Легче верблюду пройти сквозь игольное отверстие, чем богатому войти в Царство Божие». Хотел ли он сказать, что богатство связано с пороком? Или что оно — западня? В любом случае Иисус осуждает то, что высоко поднято на шкале общепринятых ценностей в большинстве культур или, по меньшей мере, представляет собой жизненные ценности тех, кому повезло.
Сам Иисус, очевидно, не владеет никаким имуществом и призывает к тому же учеников.[144] Возможно, они вместе посвятили себя «святой бедности».[145] Однако нельзя сказать, что Иисус отвергал богатство как таковое. По крайней мере, некоторые из его сторонников были богаты, в том числе женщины, материально поддерживавшие Иисуса и его учеников.[146] Среди первых христиан мы также встречаем отдельных состоятельных людей, выходцев из элиты, разочарованных своим образом жизни, несмотря на богатство и привилегии. Эти люди могут послужить образцом для состоятельных христиан нашего времени. Тем не менее Иисус, несомненно, видел в стремлении обогатиться одну из главных помех в жизни и источник беспокойства, всепоглощающую страсть, которая делает человека слепым, хотя общепринятая мудрость ценила благополучие.
Честь
Во времена Иисуса честь была одной из важнейших ценностей. Она была связана с родителями человека, его семьей и имением, но одновременно ее поддерживало признание окружающих. Честь не сводится к социальному статусу, это также соответствующее статусу уважение, которого ожидал человек.
Честь — это ценность человека в собственных глазах (то есть его ощущение собственного достоинства) плюс восприятие ценности человека в его социальной группе. Честь — это чувство собственной ценности вместе с признанием этой ценности со стороны окружающих.[147]
Поэтому за поступками человека во многом стояло стремление приобрести, сохранить или показать свою честь, а также избежать противоположного состояния — бесчестья. Честь и бесчестье и сегодня остаются важнейшими мотивами поведения людей на Ближнем Востоке и в некоторых иных местах мира.
Иисус подвергает заботу о чести насмешкам. Он иронически отзывается о людях, ищущих социального признания:
Берегитесь книжников, любящих длинные одежды и приветствия на площадях, и первые сиденья в синагогах, и первые места на званых обедах (Мк 12:38–39; см. также Лк 11:43 = Мф 23:6).
Глядя, как гости занимают почетные места на пиру, он советует слушателям вести себя прямо противоположным образом: «Когда тебя позовут, пойди, и сядь на последнее место». А в заключение он говорит: «Всякий возносящий себя смирён будет, и смиряющий себя вознесён будет» (Лк 14:7-11; см. также Мф 18:4; 23:12, Лк 18:14). Ищущие почестей будут опозорены, а те, кто не боятся позора, получат почести.
Он обличает благочестивые поступки — милостыню, пост, молитву, — которые мотивированы честью:
Когда творишь милостыню, не труби перед собой… Когда же поститесь, не делайтесь как лицемеры сумрачными; ибо они искажают лица свои, чтобы показать себя людям постящимися… Ты же, постясь, помажь твою голову и лицо твое умой, чтобы показать себя постящимся не людям, но Отцу твоему, Который втайне (Мф 6:2, 16–18).
То же Иисус говорит и о молитве. Не надо молиться на публике, чтобы «показать себя людям»; но «когда молишься, войди во внутренний покой твой, и затворив дверь твою, помолись… втайне» (Мф 6:5–6).
Ритуальная чистота
Четвертой ценностью в мире Иисуса была ритуальная чистота, параллельно общепринятая мудрость призывала избегать противоположного состояния — нечистоты (иногда называемой осквернением). Стоит помнить о том, что чистота и нечистота в целом имеют огромное антропологическое и культурное значение, кроме того, эти категории обладали особым смыслом в мире Иисуса. В широком понимании слова — «правила о чистоте определяют место для всего и для всех: все должно быть на соответствующем месте». Это культурная система классификации и создания границ: «между чистым и нечистым должна находиться разграничительная линия».[148] В таком смысле свои правила чистоты существуют в любой культуре, хотя их содержание в каждом случае отличается своеобразием. Правила чистоты в мире Иисуса касались определенных вещей: пищевых продуктов и трапез, трупов, телесных выделений (спермы, менструаций, опорожнения), рождения детей, телесных дефектов. Кроме того, можно было стать нечистым при контакте с людьми в состоянии нечистоты.
Быть нечистым не всегда означало совершить грех. Некоторые действия, нарушающие правила чистоты, такие как вкушение запретных видов пищи, рассматривались как дурное и греховное поведение. Но в других случаях человек становился нечистым не по своей вине. Скажем, истечение семени делало мужчину нечистыми, но не грешником. Женщина становилась нечистой из-за рождения ребенка или во время менструации, но никто не считал это грехом. Контакт с мертвым телом делал нечистым, тем не менее родственники были обязаны приготовить умершего к погребению. Когда человек осквернялся, ему следовало очиститься разными методами: выждать какое-то время, совершить ритуальное омовение, принести жертву — или использовать сочетание из нескольких средств. Не для всех форм нечистоты требовалось использовать все три средства очищения сразу.[149]
Хотя нечистота не была тождественна греху, человек в мире Иисуса стремился сделать все возможное, чтобы избежать ее. Более того: как мы говорили, нечистота могла передаваться при контакте, то есть была «заразной». Если с этим состоянием ничего не делать, человек оставался нечистым. А потому правила чистоты имели социальное значение. Если иудей не соблюдал систематическим образом правила чистоты и очищения, он постоянно находился в состоянии нечистоты, даже если время от времени исполнял эти правила. К такому человеку относились с подозрительностью, сте