Он оперся локтями на свой высокий стол, подпер рукой лоб и тут увидел, что Булливент что-то прошептал своему соседу по парте, после чего тот начал хихикать.
«Хэндли, — строго спросил мистер Рэйнор, — кто такой Аарон?»
Из середины класса поднялся мальчик маленького роста:
«Аарон из Библии, сэр?»
«Конечно, а кто же еще, осел?»
«Я не знаю, сэр», — ответил мальчик. Либо он действительно не знает, подумалось мистеру Рэйнору, либо не хочет отвечать потому, что он назвал его ослом.
«Ты читал главу, которую я задал прочесть вчера?»
На этот вопрос ученик мог ответить: «Да, сэр», — сказал он уверенно.
«Ну, так кто же такой Аарон?»
Теперь мальчик был явно смущен. Его лицо омрачилось, когда он признался: «Я забыл, сэр».
Мистер Рэйнор медленно отер рукой лоб. Он решил действовать по-другому. «НЕТ!» — закричал он, да так громко, что мальчик подскочил. «Не смей садиться, Хэндли». Мальчик стоял и ждал. «Вы читаете эту главу Библии вот уже целый месяц, и поэтому вы должны ответить на мой вопрос. Итак, кто был братом Моисея?»
Булливент запел позади него:
«И сказал тогда Господь Моисею:
Носы должны быть длинными у всех евреев,
Но пусть квадратный нос
Имеет Аарон,
А у старика Петра
Пусть будет нос, как газовый баллон!»
Мистер Рэйнор услышал сдавленный шепот и увидел, что ребята, сидящие вокруг Булливента, едва сдерживают смех. «Скажи мне, Хэндли, — повторил он, — кто же все-таки был братом Моисея?»
Теперь лицо мальчика сияло от радости, и на нем отразилось невиданное ранее вдохновение, ведь в словах этой песенки был ответ на вопрос, который задал ему учитель. «Аарон, сэр», — сказал он.
«Итак, — повторил мистер Рэйнор, полагая, что теперь-то уж мальчик вспомнит правильный ответ, — кто такой Аарон?»
Хэндли, услышав, что Булливент потихоньку смеется над ним, поднял голову. На его лице ясно читались отчаяние и беспомощность, ведь он надеялся, что его больше не будут мучить вопросами. «Не знаю, сэр», — произнес он.
На лице мистера Рэйнора отразилось глубокое разочарование, на которое, впрочем, ученики не обратили внимание. «Сядь», — сказал он Хэндли. Это требование мальчик выполнил с таким рвением, что крышка его парты упала с оглушительным грохотом. Учитель исполнил свой долг по отношению к нему, и теперь принялся за Робинсона, который сидел недалеко от Хендли. Он встал и мистер Рэйнор задал ему тот же вопрос: «Скажи нам, кто такой Аарон?»
Робинсон оказался более смышленым: он догадался положить открытой вторую Библию под парту. «Священник, сэр, — быстро ответил он, — брат Моисея».
«Хорошо, садись, — сказал мистер Рэйнор. — Запомни это, Хэндли. За какую команду ты играешь?»
Мальчик снова поднялся и ответил, вежливо улыбнувшись: «Букингем, сэр».
«Ладно, я поставлю тебе зачет».
Поставив напротив фамилии Робинсона галочку в классном журнале, мистер Рэйнор дал задание одному из учеников читать Библию вслух. Он быстро устал слушать монотонный голос мальчика и снова стал смотреть в окно, пытаясь определить расстояние между классной комнатой и окнами магазина напротив. Потом он принялся мысленно объединять лица и фигуры сидящих в классе детей, а затем разрушать возникающие в его сознании образы, чтобы попытаться восстановить в памяти внешность недавно погибшей девушки. Сияющие витрины магазина привлекали к себе девушек, которые начинали там работать, когда им было пятнадцать, и уходили обычно к двадцати годам, после того, как выходили замуж. Он хорошо изучил всю жизнь этих молодых девушек, и таким образом их ненадежное положение и этот «рынок невест» сделали мистера Рэйнора их временным поклонником, потому что ему часто приходилось забывать свою очередную «большую любовь», когда на ее место приходила другая девушка. Он запечатлевал в своей памяти, как в школьном журнале, образ очередной «красотки», и после того, как она уходила, долго мысленно любовался ею, пока на ее место не приходила другая не менее хорошенькая и стирала образ предыдущей. Таким образом, его воспоминания постоянно обновлялись до тех пор, пока одна из этих девушек не погибла.
Но последняя была самой восхитительной: трудно было представить, что такая красавица может ходить по этим грязным улицам! Он внимательно наблюдал, как она работает и разговаривает с покупателями, или как дождливым полуднем долго, как зачарованная, неподвижно стоит за прилавком. Мальчик за партой напротив читал как пономарь, и под этот монотонный голос мистеру Рэйнеру пришли на память стихи Бодлера: «Скромная и распутная, хрупкая и сильная». Эта строка отражала секрет классической красоты и очарование юности, но переполненный троллейбус, который проехал мимо магазина, мгновенно разрушил ее: она как будто растворилась среди неподвижных, бессмысленно уставившихся в окно лиц. Парень-официант с белым кувшином в руках выбежал из агентства по продаже недвижимости, и, ловко обегая остановившиеся на зеленый свет легковые машины и грузовики, направился к кафе вниз по улице, насвистывая себе под нос песенку.
Мальчик продолжал читать Библию своим монотонным голосом, но в классе уже поднялся такой шум, что его едва было слышно, хотя дети вели себя относительно спокойно. И вдруг мистер Рэйнор услышал новый, резкий звук. Он взглянул на класс и увидел, что Булливент вскочил со своего места и набросился с кулаками на мальчика, который сидел за партой напротив. Последний дал ему сдачи.
Мистер Рэйнор так громко заорал на учеников, что в классе на мгновение воцарилась мертвая тишина. Его стареющее лицо побагровело. «Выйди из-за парты и подойди сюда, Булливент», — крикнул он. «Распутная и сильная», — стих на мгновение возник в его памяти и исчез, заглушенный вскипевшей в нем злостью.
Булливент шел вразвалочку между рядами учеников, которые внимательно следили за ним. «Он первый меня ударил», — сказал он, подойдя к доске.
«А теперь тебя изобью я», — отрезал мистер Рэйнор, поднимая крышку парты и доставая оттуда палку. Его противник зло взглянул на него, показав всем своим видом, что ему наплевать на эту угрозу, а затем обернулся и подмигнул своим друзьям. Этот высокий четырнадцатилетний подросток был одет в длинные узкие штаны и серую вязаную кофту.
«Вы меня не побьете, — произнес он, — я ничего такого не сделал, вы же знаете».
«Протяни руки», — сказал мистер Рэйнор, с искаженным от гнева лицом. «Скромная». Нет, подумалось ему, не слишком. Это все, что я могу с ними сделать. Я выбью дурь из этих оболтусов всего за несколько секунд.
Однако он не увидел перед собой протянутых рук подростка. Булливент стоял в той же позе, что и раньше, и мистеру Рэйнору пришлось повторить свое требование. Ученики внимательно наблюдали за происходящим, и проезжающие под окном машины не заглушали тихий шепот, который постоянно стоял в классе. Булливент так и не поднял руки, и мистер Рэйнор уже окончательно потерял терпение.
«Вы не побьете меня этой палкой», — снова произнес Булливент, и в его полуприкрытых голубых глазах блеснул недобрый огонек.
«Сильная». Глаза в глаза. Тело девушки с такой изящной грудью, которую обрисовывал спадающий на бедра свитер, сейчас лежит в земле. Его внезапное желание отомстить за нее внезапно угасло, но сразу же сменилось яростью, которая заставила его действовать. Когда под окном проезжал очередной автобус, он шагнул в сторону Булливента и несколько раз со всей силы ударил его палкой по плечам. «Получай, — выкрикнул он, — ты, тупой, наглый кретин».
Булливент отступил назад. Но не успел мистер Рэйнор обрушиться на него с новыми ударами и даже просто представить, что подобное может случиться на самом деле, как Булливент набросился на него с кулаками. Теперь они уже дрались на равных, и каждый старался оттолкнуть противника, освободиться и нанести удар. Мистер Рэйнор стал в боевую позу, расставив ноги пошире и попытался прижать Булливента к доске, но тот, предвидя этот маневр со стороны своего более сильного соперника, повернулся так, что им пришлось драться между партами. «Вы не должны были меня так бить, — сквозь зубы проговорил Булливент. — Чего вам от меня надо?». Внезапно он просунул свою голову под мышку мистера Рэйнора, с размаху ударил его обоими кулаками и, как жираф, ринулся в проход между партами.
Мистер Рэйнор действовал стремительно: он перекрыл Булливенту дорогу, крепко схватил его за руку и вывернул ее за спину, склонив над ним свое багровое от злости лицо. Все это заняло от силы несколько секунд. Затем он выпустил его, все же продолжая держать наготове палку на случай, если Булливент снова набросится на него с кулаками.
Но Булливент решил, что это — только временное прекращение борьбы, и просто сказал: «Я приведу здоровых парней и они вас прикончат», — и сел за свою парту. Мистеру Рэйнору всегда помогал его многолетний опыт; он не видел никакого смысла доводить дело до логического конца, поскольку из-за этого только бы возникли дополнительные неприятности. Он был доволен тем, что приструнил Булливента, потому что видел: никто больше в классе на такое не осмелился. Затем он снова сел на свой высокий табурет. В самом деле, какое все это имеет значение? Булливент и большинство его одноклассников уйдут из школы через два месяца, а на это короткое время он сумеет совладать с ними. А после каникул ни один из них не войдет в классную комнату.
Было пять минут десятого. Для того, чтобы оставшееся время ученики вели себя спокойно, он взял Библию и начал читать своим отчетливым, ровным голосом:
«И сказал Господь Моисею: теперь увидишь ты, что Я сделаю с фараоном; по действию руки крепкой он отпустит их; по действию руки крепкой даже выгонит их из земли своей.»
Следующим уроком была арифметика, которая началась в половине одиннадцатого. Мистер Рэйнор велел ученикам открыть учебники и выполнить упражнения на пятьдесят четвертой странице. Он заметил, что страницы многих книг покрыты разными каракулями и рисунками, вокруг картинок написаны непристойные слова, а поля книг похожи на татуированные руки старого матроса. Эти книги станут неузнаваемыми уже через месяц, а между тем они должны перейти к другим двенадцатилетним ученикам. Перед ним сидел младший класс; их бунт пока не шел дальше страниц учебников.