– Э-э-э… Да…
Стоит ли говорить, что ментальную защиту я все же поставила? Вниз спускалась, ощущая, как холодный и липкий пот струится по спине. И к тому моменту, как Франц коснулся ручки входной двери в холле, напридумывала столько, что, увидев на пороге всего двух человек, даже растерялась. Потом с опаской выглянула наружу. Если вспомнить о том, как сюда добирался Франц… Мало ли кто еще может скрываться здесь под невидимостью? И если я просто скажу «входите», то…
А как я приглашала его? Ах, да, сказала – «входи», то есть, сама того не замечая, сделала акцент на одного конкретного человека. Может, это и мания, но…
– Берта и…
– Лонз, – подсказал мне Франц.
– И Лонз, – повторила я. – Входите.
Новоселы быстро определились с выбором комнат, и вскоре мы все вместе сидели в одной из столовых зал, коих во дворце мы насчитали с полдюжины. Лонзом оказался крепко сложенный, невысокий мужчина лет примерно сорока пяти с рыжими, начинающими редеть волосами и располагающим веснушчатым лицом. Берта была довольно молода, не старше тридцати на вид. Она так же, как и ее муж, не отличалась высоким ростом, но при этом была настолько худощава и невзрачна, что скорее напоминала привидение, нежели живую женщину.
Новые жильцы пришли не с пустыми руками. Помимо собственного скарба, который уже успел осесть в их комнатах, они принесли продукты и даже готовые блюда. Пусть меня и настораживало присутствие незнакомых людей, но от чаепития с пирожными я не смогла отказаться.
Как бы ни были преданы эти люди бывшему потенциальному наследнику элансийского трона, но их явно смущало его панибратское отношение. Франц пытался разрядить создавшуюся напряженную обстановку, рассказывая всякие забавные истории, вспоминая фрагменты безоблачного детства и бесшабашной юности, свидетелями которых являлись присутствующие за столом слуги, расспрашивал их о том и сем, старательно обходя опасные темы, которые могли бы испортить новоселам настроение, строил оптимистичные планы о том, как они будут здесь жить…
Я слушала и, сама того не замечая, улыбалась. Редерик и Франц насколько похожи внешне, настолько же не похожи во всем остальном. Казалось бы, именно Франца жизнь потрепала и должна была озлобить, ан нет. Он был каким-то открытым, добродушным… Свойства характера не самые подходящие для принца и будущего монарха. А может… может, та татуировка вовсе и ни при чем? Мог король решить, что именно Редерик обладает необходимыми душевными качествами для того, чтобы стать достойной заменой?
Раздавшийся откуда-то с улицы взрыв заставил вздрогнуть не только собравшихся, но и совсем недавно казавшиеся нерушимыми стены императорского дворца.
– Что это было? – почему-то взирая на Франца, выдавила я, и мой голос прозвучал очень уж жалобно.
– Н-не знаю, – тоже подозрительно тихо ответил он, в то время как остальные вообще вжались в свои стулья и застыли напряженно, напоминая каменные изваяния, а Берта еще и побелела как мел.
Грохот повторился, и доносился он явно со стороны входа во дворец. И вновь у меня по спине поползли неприятно будоражащие мурашки. Франц тем временем встал из-за стола и осторожно подошел к окну.
– Мать вашу! – совсем не аристократично выругался он, и я, ощущая, что не в силах ждать, когда же все разъяснится, кинулась к окну.
Так уж вышло, что вид из той столовой, в которой мы обосновались, открывался как раз на парадный вход, где… колыхалось море из черно-красных монашеских плащей!
– Это ты! – выкрикнула я, ощущая, как обида сдавливает горло и на глаза наворачиваются слезы. – Предатель! – бросаясь на Франца, кричу я. – Гад! – Удар в его грудь отзывается болью в руке. – Сволочь! – Еще удар, и вторую руку обжигает новая волна боли.
– Нет… – пытаясь перехватить мои руки, выдыхает он. – Это не то, но… О демоны! – восклицает и, виновато отводя взгляд, прекращает сопротивляться, вот только я уже почти выдохлась.
Какая же я дура! Поверила! Расслабилась!
Слезы душат, а я все продолжаю колотить онемевшими от боли руками кажущуюся каменной грудь Франца.
– Они не смогут войти внутрь, – говорит он.
– Предлагаешь их пригласить? – щуря глаза, прошипела я.
Неожиданно щеку обожгло, голова мотнулась и закружилась, а в ушах какое-то время звенел звук пощечины.
– К-как ты посмел?! – ощущая начинающий нарастать в груди гнев, я, казалось, готова была испепелить этого предателя одним лишь взглядом.
– С ума сошла?! Ты что, всерьез считаешь, что это я их сюда притащил?
– А что – нет?.. – внезапно ощутив внутри странную пустоту, произношу я, и голос звучит до странного глухо.
– Ты мне не веришь, – как-то уж очень тяжко вздохнул Франц, – а ведь…
Дальнейшие его слова потонули в грохоте очередного взрыва.
Что он пытался мне сказать? Что я не права? Он что, считает меня полной дурой? И что теперь делать? Он силен, хоть и не использует пока свою силу против меня, но это дело времени. А там, внизу, находится не меньше полусотни далеко не слабых магов, которые способны при должном усердии разнести этот дворец по камушку, ведь защитить его некому, как и меня…
Я будто во сне ощутила, как кто-то крепко берет меня за плечи и встряхивает.
– Селена, можешь не верить мне, но ты просто обязана верить в себя! – ворвался в мои мысли голос Франца.
– В себя? – переспрашиваю, а у самой голова идет кругом.
– Это же твое родовое гнездо, – заглядывая мне в глаза, произнес он. – Сосредоточение силы.
Хм… В чем-то он прав. Прислушиваюсь к себе в надежде ощутить охватившее меня некогда всесилие, но увы.
– Нет у меня никакой силы, – вздыхаю я.
– Как это нет? – насторожился Франц. – Но Рендольф… и его прихвостни… Они же… Думай, Селена. Пойми, я против них бессилен. Все наши жизни сейчас в твоих руках. И моя, и Берты, и Лонза.
Я оглянулась на упомянутых. Лонз одной рукой прижимал к себе бледную, словно привидение, жену, а вторая рука сжималась в кулак в бессильной злобе. В глазах решимость. Ясное дело – он тоже не противник для собравшейся у входа во дворец толпы, но и дешево продавать свою шкуру и жизнь жены не станет. Франц, собственно, тоже румянцем не блещет, а в глазах отчаяния и решимости пополам, то одно перевесит, то другое. Видимо, не врет. Что же делать?
– Тогда я была в подземном храме, – словно находясь под гипнозом, отвечаю я.
– Значит, тебе вновь надо попасть туда, – до боли сжав мои плечи, словно пытаясь через боль донести смысл своих слов, твердо произнес Франц.
– Но… как? – Я беспомощно взглянула в его голубые глаза. – Он располагается в подземельях дворца! Если я пущу их сюда…
Со стороны, где стояли не успевшие толком обжиться новоселы, послышался стон – Берта безвольной куклой обвисла в руках Лонза. Мужчина бросил недобрый взгляд в нашу сторону и, подхватив потерявшую сознание супругу на руки, вынес ее из столовой залы.
– Тебе придется рискнуть, – поджав губы, произнес Франц. – Не исключено, что им не удастся пробить защиту дворца, но и мы долго в осаде не продержимся, – говорит, а я в непонимании смотрю на него:
– В какой осаде? Что мешает тебе прямо сейчас убраться отсюда?! – сама того не ожидая, срываюсь на крик, будто то, что это сможет нам помочь.
– Дворец защищен от перемещений, – терпеливо пояснил он. – Ни отсюда, ни сюда никто напрямую попасть не сможет.
– О боги… – выдохнула я, оценив сложившуюся ситуацию, и словно в ответ на мои слова стены дрогнули от очередного взрыва.
– Решайся, – отворачиваясь к окну, произносит Франц. – Не стоит надеяться на то, что их силы со временем ослабнут, чего нельзя сказать о нас.
В этот миг я искренне жалела, что заварила всю эту кашу. Ну вышла бы замуж за герцога и знать бы не знала о реликвии и всем остальном. И вдруг… Накатывает какое-то поразительное спокойствие: оракулу нужны еще пятьдесят магов? Ну что же, он их получит. И не моя в том вина, что они собрались под стенами этого дворца. Их сюда никто не звал.
– Пожалуй, ты прав, – говорю я.
Я будто во сне шла к выходу из дворца. Тело было моим и не моим одновременно. В голове странное состояние: спокойствие и решимость, на которые наслаивается удивление, вызванное столь внезапными переменами.
Вот уже и парадные двери передо мной. Распахнула, впуская в холл солнечные лучи. При виде враждебно настроенной толпы в черно-красных плащах со скрытыми за капюшонами лицами внутри шевельнулся страх, но его тут же будто смяло, как испорченный лист бумаги, и запихало в самые отдаленные уголки сознания, будто в урну. Стоило сделать шаг к выходу, и в мою сторону полетели молнии. Вот только вреда они мне не причинили – разбиваясь о невидимую стену защиты.
– Наивные, – произношу, наблюдая, как руки некоторых из «монахов» потянулись к капюшонам. – Что вам надо?
– Не думай, что всесильна, девчонка, – молвил один из них с лицом Феликса Железного.
– Ой ли? – говорю, ощущая, как по лицу расползается улыбка, не предвещающая окружающим ничего хорошего.
– Мы еще не показали и сотой доли своих возможностей, – холодно молвил все тот же мужчина. – Если надо, мы здесь камня на камне не оставим.
– Отдай отступника и оракула, – добавил второй.
– И мы подарим тебе легкую смерть, – третий.
Моему взору предстало море лиц, так похожих на Редерика и его отца, что в голове на миг помутилось.
– Не знаю, что вы имели в виду под отступником, – нагло вру я. – Но как скажете, – покладисто отвечаю и делаю шаг в сторону, освобождая проход: – Входите. Я провожу вас к оракулу.
– Вот так просто? – явно заподозрил неладное один из «гостей». – Ты так спокойна…
– Что-то изменится, если начну биться в истерике? – приподняла бровь я.
Меня тут же оттеснили к стене, окружив.
– Убивать смирившегося неинтересно, – оскалился один из монахов.
– Я-то подумала, пощадите… – едва заметно усмехнулась я, что должно было насторожить противника, но они слепо верили в количественный перевес.