— Сам как думаешь? Ты держал меня связанной столько дней! Я думала, что попала к врагам. А теперь оказывается к родственнику? Ты ведь с самого начала знал, кто я?
— Нет. Я не сразу тебя узнал. Мне подсказали. Ты очень изменилась со времени, когда я знал тебя двенадцатилетней девочкой.
Взгляд Кейсера упирается мне в грудь. Кажется, я сейчас взорвусь от нестерпимой ласки его взгляда. Зачем он давит на сексуальную сторону? Хочет этим окончательно деморализовать меня, подчинить? Неужели он знал всегда, что будучи ребенком я его хотела? Как стыдно! Не смогу работать с ним! Не смогу жить под его контролем зная, что он посмеивается надо мной! Это выше меня! Я слишком ценю свою независимость и гордость…
— Прошу тебя, хватит. Отпусти…
Кейсер неохотно отстраняется, освобождая меня.
Каждое мое движение точно рассчитано. Выхватываю складной нож из кармана Кейсера, который заметила, когда он прижимался ко мне. Бросаюсь на противника, используя элемент неожиданности, целюсь в шею. Только так его можно сразу обездвижить. Но его реакция молниеносна. Секунда, и я лежу на полу, а Кейсер придавливает меня сверху своим мощным торсом. Нож отлетает в сторону. Я обезоружена, беззащитна. Мне нечем дышать. Извиваюсь под ним, последнее, от чего вскидываюсь рвусь изо всех сил — его нога меж моих бедер. Кейсер надавливает так сильно, что низ живота простреливает боль. Закрываю глаза, чтобы не видеть его лица. Скорее всего, он сейчас убьет меня. Гораздо проще, чем возиться с непокорной девчонкой, невесть как выжившей. Если клан оборотней вырезают — то не оставляют никого в живых. Ибо выживший будет мстить до последнего вздоха.
Вот только мы оба из одного клана. И оба теперь имеем метку смертника. Может это спасает мне жизнь?
Одной рукой Кейсер обхватывает мои руки, не давая мне шелохнуться. Застываем, прильнув друг к другу.
— Открой глаза, — звучит резкий приказ.
Понимая, что смерть еще не близка, чувствую слабость. Все тело становится обмягшим и безвольным.
— Теперь я твой опекун. Ты должна подчиняться мне. Ты потеряла многих. Но и я тоже. Не заставляй меня возиться с тобой. Не рассчитывай, что буду нянчиться и подтирать тебе сопли, терпеть выходки типа этой. Эта школа — твой единственный шанс. Знаю, у тебя на такие места аллергия. Но мы найдем противоядие.
Упрямо качаю головой:
— Мне не нужны никакие опекуны, ясно? Забудь об этом!
— Может хватит вести себя как дура малолетняя?
Кейсер смотрит на меня пристально, его глаза словно просвечивают меня как рентген. Всю мою душу, страхи, мысли.
— Не вынуждай меня на крайние меры, — эти хриплые слова взывают во мне дрожь.
— Это какие? Хочешь убить меня?
— Иногда и такое приходит в голову. Иногда мне кажется тебе нужна просто хорошая порка.
— Да пошел ты!
Снова сжимаю веки. Боюсь вновь потеряться в темноте его пристального взгляда. Невыносимо смотреть на лицо, которое я когда-то любила. Нельзя вспоминать об этом! Только не это! Лучше смерть, боль, чем унижение. Он не должен никогда узнать о моих глупых детских мыслях!
— Я не буду подчиняться тебе. Только не тебе. Если тебе нужно это — лучше убей сразу.
— Почему ты думаешь, что я хочу убить тебя? — Кейсер проводит большим пальцем по моей щеке. Почти ласково. — Наоборот, я хочу тебя защитить. От тебя самой. Не играй больше с ножами, детка. Не могу допустить, чтобы ты поранилась.
— Я хочу встать.
Лежать под ним, прижатой к полу, и смотреть на его красивое лицо… невыносимо.
Кейсер тихо вздыхает, и освобождает меня от веса своего тела, в одно движение оказываясь на ногах.
— Алекс.
Мое имя на его губах, меня даже от этого пробирает до кончиков пальцев. Кейсер произносит его со снисходительностью, предостережением, и что-то еще, необъяснимое.
— Я не хочу снова приковывать тебя к кровати. Давай начнем сначала. Сейчас придет мой заместитель и расскажет тебе правила школы. Сегодня ты отдохнешь, тебя отведут в лазарет, осмотрят, вымоют. Приведешь себя в порядок.
Через пару дней приступишь к занятиям с остальными учениками.
Он направляется к двери, а я невольно любуюсь широкой спиной и игрой мускулов под тонкой борцовкой. Ощущение, что даже воздух вибрирует от его силы и мощи. По спине бегут мурашки.
Кейсер исчезает за дверью, даже не услышав моего ответа.
Глава 2
Помощником Кейсера, который появился почти сразу, чтобы отвести меня в лазарет, оказалась женщина. Красивая, очень. Хотя в возрасте. Старше меня, да и Кейсера, лет на десять минимум. Нет, думаю больше. Просто ухоженность и стройная фигура мешала точно определить ее возраст. Но даже к ней меня охватила ревность. Встреча с чертовым оборотнем все перевернула в моей душе, пробудила влюбленность, которую я похоронила глубоко внутри, закопала, и вот ее вытянули наружу.
Как бы мне не хотелось возвращаться к этим воспоминаниям! Я пообещала себе, что сделаю все, чтобы к ним не возвращаться.
— Меня зовут Далла, и я расскажу тебе о школе, — холодно и недружелюбно произносит женщина. Я ей явно не нравлюсь. — Главное, чтобы ты соблюдала правила. Они довольно строги в нашем заведении. И запомни — бунтарей мы не терпим. Тем более, если они родственники руководства. К таким как ты — нет поблажек. Скорее, завышенные требования.
— У меня никого нет! Тем более в руководстве! — заявляю запальчиво.
— У меня другая информация. Не стоит лгать. Я забрала тебя от твоего опекуна. Кейсер теперь твой опекун, официальный.
— Нет!
— Ты не знала? Не хочешь этого? Впрочем, мне не интересны ваши семейные разборки.
Пока шли по длинным коридорам, Далла говорила о школе, занятиях и порядке, я слушала вполуха и глазела по сторонам. Обстановка школы была довольно аскетичная. Все из железа. Бесконечные лестницы и этажи. Встречающиеся по пути ученики глазели на нас с любопытством. На меня, точнее. И мне это не нравилось.
В лазарете меня осмотрели, обработали раны и ссадины, поставили капельницу с витаминами. И я, наконец, отоспалась. Дрыхла более суток, так сладко, наверное, только в детстве спала. Наверняка подмешали снотворное, или в капельницу, или в пищу. Гады. Голова после сна была тяжелой, аппетит — зверским. В еде меня не ограничивали, и я в первый прием пищи так наелась, что блевала. В следующие дни была осторожнее, с едой не увлекалась. Желудок пришел в норму. Медсестра, что за мной ухаживала, была нелюбезной и неразговорчивой. Что-то мне подсказывало, что здесь все такие.
Через несколько дней Далла снова появилась и приказала следовать за ней.
— В комнатах живут по двое. Вот твоя.
Распахивается дверь. Две кровати, на одной нет белья, и даже матраса. На второй сидит хрупкая белокурая девушка. Меня точно током бьет — на секунду безумная мысль посещает — Белоснежка!
Но, разумеется, это не она. Далла представляет нас друг дружке. Я не особенно настроена на дружелюбие и разговоры, упала на кровать, как только мне принесли матрас белье — шустрая девушка, помощница Даллы.
Она же принесла и гору учебников.
— Занятия начинаются в восемь. Не проспи. Блисс, проконтролируй.
Блондинка кивает.
Когда Далла уходит, застилаю постель, ложусь на свежие простыни и довольно потягиваюсь.
— На твоих запястьях следы… словно тебя связывали, — смущенно говорит моя соседка.
— Они почти прошли… Слушай, ты не возражаешь, если я посплю. Не очень хорошо себя чувствую.
— Да, конечно, — еще сильнее смущается девушка. — Прости, что лезу… Просто нам жить вместе.
— Ага, я это поняла.
Отворачиваюсь к стенке. Да уж, я мастер по заведению друзей.
***
Ночной кошмар пульсирует внутри, сознание заполонили образы: крики и кровь, страшные картинки обволакивают меня, душат. Снова и снова кричу, бегу куда-то.
— Проснись, Алекс! — раздается снова и снова умоляющий крик, которому не могу противостоять. — Проснись! Очнись, немедленно!
Резко сажусь на постели и открываю глаза, в первую минуту не в силах понять где нахожусь. Влажные пряди волос прилипли ко лбу.
— Уфф, наконец то! Очнулась!
С трудом выпрямляюсь на постели, пытаясь успокоить дыхание.
Моя соседка сидит рядом. Протягивает руку и проводит по моим волосам. Пытаюсь вспомнить имя девушки с которой поселили меня. Кажется, ее имя Блисс. Она обнимает меня и снова ласково гладит по голове. Я отшатываюсь.
— Не трогай меня! Что ты себе позволяешь?!
— Прости! Я так испугалась за тебя… Все в порядке? Пришла в себя?
— Да… Извини. Я разбудила тебя? Мне часто снится этот сон.
— Да. Понимаю.
Она смотрит так, словно знает о том, что произошло со мной. Что вся моя семья погибла. И хотя, я не присутствовала при этом, во сне снова и снова слышу их крики.
Так, в полном молчании, мы сидим несколько минут. Почувствовав, что я успокоилась, Блисс тянется к ночному столику и включает поярче лампу. До этого света почти не было, сейчас вся комната освещается. Становится уютнее.
— Когда ты ела в последний раз? — спрашивает вдруг Блисс.
— Намекаешь, что кошмары у меня от голода?
— Возможно.
— Я голодна, да. Но потерплю до завтрака.
— Можно пробраться на кухню.
— Не думаю, что стоит начинать мою учебу здесь с проступка.
— Тебя держали связанной и не кормили? Твой опекун просто зверь!
— Так и есть, — улыбаюсь. — Как и все мы.
— Ты понимаешь, о чем я.
Подхожу к стене и разглядываю себя в висящем на ней зеркале. Кожа бледнее обычного, темные круги под глазами и общее впечатление слабости.
Пожимаю плечами.
— Красотка хоть куда.
— На самом деле ты очень даже красивая, — подходит ко мне сзади Блисс.
— Спасибо за неожиданный комплимент, — отвечаю с усмешкой.
— На самом деле! Я говорю совершенно серьезно. Теперь иди за мной.
— Наверное не лучшая идея в первый же день нарушать правила.
— Не будь трусихой, Алекс!
***
Пробираемся на кухню, Блисс открывает большой холодильник стального цвета, достает хлеб и колбасу, делает нам бутерброды.