— Почему ты считаешь, что тебе это не надо? — в голосе Антонии звучит искреннее любопытство.
— Ну здесь же… ммм, вроде как школа с совсем другим уклоном. Зачем той которую учат убивать и шпионить — быть красивой.
— Твоя наивность очаровательна, — улыбается женщина. — Неужели ты никогда не задумывалась о том, что красота — это тоже оружие?
— Красота — оружие? Это звучит странно, — в голове у меня вертится более грубое слово — «бред», но я не хочу обижать эту милую женщину.
— Деточка, но это же истина. Красота может даже убить. Подчинить волю. Отвлечь, спровоцировать. Это оружие, и я буду учить тебя ему. Придется отбросить предубеждения и комплексы…
— У меня нет никаких комплексов!
— Тогда отлично. Начнем с макияжа.
Время шло. Наступила зима, в этом году особенно лютая. Все белеет за окном, снег идет почти каждый день. Мысли о побеге почти перестали посещать меня, как ни странно, новая знакомая, преподаватель «красоты» помогла мне адаптироваться и полюбить учебу. Я проводила с этой женщиной много времени, она мне очень нравилась. Чем-то напоминала маму. Внешне, голосом. Ее уроки всегда успокаивали меня. И все равно не понимала, зачем мне учиться ходить на высоких шпильках, накладывать макияж. Но все выполняла беспрекословно.
В технике боя я тоже преуспевала, этот предмет оставался любимым. Особенно меня радовало, что мне было разрешено заниматься дополнительно с отстающими учениками. В это число конечно же вошла Блисс, по сути я и затеяла это ради того, чтобы помочь подруге.
Я полюбила читать, стала частым гостем библиотеки. Незаметно месяц уходил за месяцем.
С Диной у нас было что-то вроде пакта о ненападении. Она большую часть времени проводила в «Огне», соблазняла парней, сталкивала лбами. Этим видимо отвлекалась.
У меня часто появлялись мысли, что я была бы не прочь остаться в этом месте навсегда. Я привыкла, освоилась. На воле никто меня не ждал. Кроме мести. Она все еще горела в крови, но теперь верх брал разум и понимание, что одна не справлюсь.
Так что жалкие мысли о том, чтобы позабыть обо всем, отдав себя школе навсегда, я каждый раз гнала прочь. Как и мысли о Кейсере. Его так долго не было, что он начал казаться мне несуществующим призраком. Мне конечно же было интересно, почему его так долго нет… Но гордость мешала спросить об этом, например, Антонию. Которая наверняка обладала хоть какой-то информацией. И никогда не оставляла мои вопросы без ответов. Антония была искренна и добра, поэтому я любила ее так же искренне.
Возможно, я не блистала умом, как всегда про себя думала, но и идиоткой не была точно. Раз столько сил в меня вложено — это не может быть просто так, наверняка для меня есть миссия. Мои навыки должны быть полезны. Правительству, или корпорации, спонсирующей школу, да какая, впрочем, разница. Из нас растили наемников, чтобы потом мы отдали долг верной службой.
— Готова к спаррингу? — удивляет меня сегодня вопросом учитель.
— Конечно.
Но повернув голову, немею от удивления. Он сегодня поставил Блисс против Дины.
— Что?? Что вы делаете? — восклицаю с яростью. — Так нельзя!
— Я не понимаю, Алекс. Что ты хочешь мне сказать?
— Нельзя… Блисс слишком слаба против Дины!
— Ты вмешиваешься в решение учителя?
— Позвольте мне встать вместо Блисс!
— Убирайся. Я удаляю тебя с урока.
— Нет! Простите меня. Я волнуюсь за подругу!
— Твоя подруга валяла дурака целый год. Прогуливала мои занятия.
— Она слаба в схватке… Ее сила в другом.
— Ей не нужно демонстрировать свою силу, не нужно победить. Просто хоть немного понять, что такое схватка.
— Это не поможет! Нет, это все испортит.
— Понятия не имею, зачем вожусь с тобой и что-то объясняю, — кривится учитель. — Парни, сюда. Немедленно выведите ее…
Двое парней, я даже имен их не помню хватают меня подмышки, и тащат к выходу. Я успею заметить бледное как мел лицо Тома. Он испуган, как и я.
— Боже, Том! Сделай что-нибудь! — ору на весь зал.
— Тащите девчонку к декану, — рявкает учитель. — Совсем зарвалась. Думает, если начальство взяло над ней шефство, то она может нам диктовать… Пара дней в карцере ее успокоят.
Меня тащат к Далле, и на лице той вижу почти триумф. Она рада, что я наконец что-то сделала, достойное наказания. Все что происходит очень похоже на заговор. Но я могу думать только о бедняжке Блисс. Потому что знаю тайну, которая не известна больше никому. Моя подруга на третьем месяце беременности. Ей ни в коем случае нельзя драться. Ни с кем. Даже постановочная драка, которую мы провели на предыдущем занятии, чтобы Блисс могла получить хоть какую-то оценку, вызывала страхи и опасения. Может та драка и спровоцировала гнев учителя? Он столько времени закрывал глаза… Так почему вдруг как белены объелся?
Столько страхов, столько мыслей. Я не замечаю холода карцера. Мне важно одно — чтобы подруга не пострадала. Я слишком часто теряла близких… Блисс стала мне бесконечно близка за эти месяцы. Как сестра…
Меня выпускают спустя три дня. От голода все плывет перед глазами. Такая слабость, что иду пошатываясь. В свою комнату. Тут никого. Может Блисс на занятиях? Хотя какие занятия в это время. Отправляюсь в комнату Тома. И там тоже пусто. За спиной покашливание — стоит сосед Тома по комнате, Питер.
— Где они? Не знаешь?
— В медпункте…
— Что произошло?
— Сама знаешь.
— Помоги добраться туда…
Питер поддерживает меня, ведя по извилистым коридорам. Через каждые десять шагов мне трудно дышать. Но я упрямо стремлюсь к подруге.
Вот только не узнаю тельце, лежащее на кровати в медпункте. Никого нет рядом. Где чертов Том? Разве он не должен держать ее за руку?!
— Милая моя…
Приседаю на стул возле кровати. Осторожно беру Блисс за руку. Она ледяная. Ее глаза закрыты. На лице, синем от кровоподтеков, нет живого места.
— Дорогая… прости. Прости что не смогла защитить…
Потрескавшиеся губы кривятся, но я знаю, что это попытка улыбнуться. Из-под подрагивающих ресниц появляются дорожки влаги. Она слышит меня. Но не может даже слова в ответ произнести. Она такая маленькая, едва заметная под одеялом. И такая холодная.
— Мне жаль, Алекс.
Кто-то сжимает мое плечо. Рука, трогающая меня кажется обжигающе горячей.
Антония. Но даже ее тепло сейчас меня не согревает.
— Она выкарабкается? — задаю вопрос не оборачиваясь.
В ответ полное молчание. Лишь тихий вздох. Еще полчаса я сижу и бессильно наблюдаю, как жизнь по капле покидает мою дорогую подругу. У меня нет слез. Лишь ледяной ком внутри, растет с каждой секундой.
Глава 7
— Я ее убью, — повторяю эти слова вслух каждое утро. Они помогают мне открывать глаза и встречать новый день.
— Хватит, Алекс. Ее ведь не вернешь… — с болью произносит Том.
Он тоже страдает, но нашел утешение в том, что ухаживает за мной. НЕ в романтичном плане, конечно же, подумай он о таком — сама бы его убила! Он помогает мне не скатиться в глухую депрессию. Не вылезает из нашей с Блисс комнаты. Спит на ее месте. Говорит, что так ему легче переносить ее отсутствие.
От пульсирующей боли едва могу дышать, крепко сжимаю веки. Как изматывает оказывается прицельная ненависть. Я не знала кто убил родителей, поэтому враг был размытым пятном… Но сейчас я отлично знаю своего врага в лицо. И терпеливой становится быть все труднее…
В голове полный хаос, не оставляющий меня ни на мгновение — им омрачены даже те несколько минут, когда мне все же удается уснуть.
**
Учителя по боевым искусствам сменили. Антония добилась увольнения подонка, поставившего Дину против Блисс. Только я уверена, что все подстроила сама Дина. До того дня учитель был нормальным и в садизме не был замечен. Меня перевели на индивидуальное обучение — не пускают на групповые занятия. Берегут, значит, Дину. Ну ничего, я все равно доберусь рано или поздно до нее.
А пока веду себя тихо. Ни малейшей агрессии, чтобы усыпить бдительность. И добиваюсь своего. Меня переводят обратно на общее обучение. Том — единственный знает о моем плане. Он ни за ни против. После смерти Блисс в нем что-то надломилось, он стал безразличным ко всему.
**
Урок практики единоборств. Первая удача — новый учитель не подозревает о нашем с Диной противостоянии. Такой Джек пот случается один раз на миллион, и я его не упущу.
В глазах противницы, когда выбираю ее для спарринга, вспыхивает огонь. Или это страх? Мне наплевать что она там чувствует! Знаю одно — ей не жить сегодня.
Дина слишком беспокоится о своем авторитете, чтобы трусливо отступить. Она принимает мой вызов. Вольная борьба — здесь это означает любые приемы. Мы приветствуем друг друга поклоном и сразу после этого нападаю первой — мощный толчок в грудь сбивает Дину с ног.
Я не планировала эту внезапность. Мне просто до одури хотелось толкнуть ее. Немедленно. Поддалась эмоциям.
Но хоть она и упала, это дало ей преимущество. Я расслабилась всего на полсекунды, а она уже с быстротой молнии набрасывается на меня, и через секунду оказываюсь прижатой к полу ее телом.
— Ну что, теперь ты не так в себе уверена, глупая мышь? Ты сдохнешь, как и твоя подруга, — шипит мне в лицо Дина.
Извиваюсь под тяжестью ее тела, никак не могу сбросить. Я не учла, что сильно исхудала за время, пока была в одиночке. Мне помогает гнев, клокочущий внутри.
Задыхаясь от ярости, чувствую, как кружится голова, не хватает воздуха, и все же сбрасываю с себя Дину, и мы опять встаем в стойку.
— Немедленно прекратить спарринг!
У меня так сильно сдавливает грудь, словно кто‑то сжимает мое сердце и легкие плоскогубцами.
От звука знакомого голоса вздрагиваю, едва успевая увернуться от кулака Дины. Она уже не успела остановить удар, но больше не пытается нападать, наоборот, отскакивает в сторону, к самой стене. Вжимается в нее.
— Я ни при чем! Она меня вызвала!