– Я с тобой, – повторяю я.
– Нет, ты за много миль отсюда. – Она преодолевает шаг, разделяющий нас, и ее грудь касается моей. – Что он сделал с тобой?
– Это не важно.
– Еще как важно.
У меня так сильно болит сердце, что я убежден, будто каждый его удар приближает меня к смерти. Откуда взялась эта агония? Потому что Кора вернулась ко мне, а я чувствую, что не заслуживаю этого?
– Я совершал ужасные вещи, многие из которых ты видела раньше. Ты думала, что знаешь моих демонов…
Кора подводит меня к кровати и, толкнув на нее, забирается ко мне на колени. Она снова хватает меня за лицо, игнорируя мое признание.
– Я собираюсь поцеловать тебя, – шепчет она. – Прости, если я веду себя слишком эгоистично, но не думаю, что смогу прожить хотя бы еще секунду, не прикасаясь к тебе.
Затем она делает это. Наклоняется и прикасается покрытыми темной помадой губами к моим. Замирая, я забываю не только, как нужно двигаться, но и как дышать. Я просто позволяю ей целовать меня, будто ее губы возвращают меня к жизни.
Когда Кора разрывает поцелуй, она снова пристально смотрит в мои глаза.
– Демоны – это всего лишь тени, Вульф. Твой отец держал тебя в неведении относительно мест их скопления. Так давай прольем на них свет?
Ее руки тянутся к моей рубашке, и она слегка наклоняется назад, чтобы снять ее с меня. Руки Коры блуждают по моей коже, оценивая каждую новую травму, и, когда ее пальцы застывают на моих ребрах, я отвожу взгляд.
– Я не могу исправить это за ночь. – Она проводит большим пальцем по моим губам, стирая с них отпечаток помады. – Но будь сильным ради меня, хорошо? Я приду за тобой.
Я успеваю кивнуть, прежде чем кто-то начинает барабанить в мою дверь, и мы оба подпрыгиваем. Глаза Коры расширяются, и я быстро поднимаю ее на руки. Она не издает ни звука, когда я заталкиваю ее в пространство между стеной и моим шкафом. Кора поворачивается боком и легко скрывается из виду. Не самое лучшее место для укрытия, но благодаря ему она незаметна.
Снова раздается стук в дверь, и, ворча себе под нос, я открываю ее. В коридоре, уперев руки в бока, стоит Аполлон, а ведь он никогда не поднимался сюда раньше.
– Цербер уехал, – говорит он ровным голосом. – И послал меня сказать тебе, что ты за главного, пока его нет.
Я недоверчиво прищуриваюсь. Мой отец сделал все возможное, чтобы мы с Аполлоном как можно меньше времени проводили вместе. Поэтому, сочтя это странным, я наклоняюсь вперед и смотрю в обе стороны коридора. Даже когда я убеждаюсь, что в коридоре пусто, волосы на затылке все равно встают дыбом. Вся эта ситуация кажется ловушкой, и меня так и подмывает захлопнуть дверь прямо перед носом Аполлона, но я не могу этого сделать, поэтому отступаю в сторону и кивком головы приглашаю его войти в темную комнату.
– Ты когда-нибудь слышал о лампах?
– Приходилось иногда их использовать, – усмехаюсь я.
Несмотря на то что сейчас середина ночи, меня не удивляет столь поздний отъезд Цербера. В дни войны мы все почти не спим, а большинство Адских гончих вообще ведут ночной образ жизни. Ночь – это лучшее время для осуществления наших планов, вернее планов моего отца.
Аполлон тянется к лампе на моем столе, и я поспешно закрываю дверь.
Свет от лампы на мгновение ослепляет меня, отчего я закрываю глаза, а когда вновь открываю их, Кора бросается из своего укрытия прямо на Аполлона. У него нет времени подготовиться, но он интуитивно подхватывает ее, когда она прыгает и обвивается вокруг его талии ногами.
Меня захлестывает горечь, ведь он начал лучше, чем я.
Аполлон крепко обнимает Кору, скользя пальцами по ее спине, и утыкается носом в ее шею, резко вдыхая и зажмуривая глаза. Я, прислонясь к двери и скрестив руки на груди, жду, когда они наконец разорвут свои объятия. Спустя мгновение ноги Коры снова касаются пола, но они с Аполлоном продолжают смотреть друг на друга. Затем она дотрагивается рукой до его шеи, отчего он отшатывается. На нем больше нет ошейника, который служил папиным наказанием за то, что Аполлон этим утром пренебрег его указаниями. Меня там не было, но, как мне сказал Малик, Аполлона нашли в квартале или двух от того места, где он должен был быть.
Скорее всего, Аполлон снял ошейник, как только толпа разошлась. Подумав об этом, я хрипло смеюсь. Вот почему Кора прикоснулась к его шее. Конечно же, она была на вечере извращенных боев моего отца.
– Как ты сюда попала? – спрашивает Аполлон, взяв Кору за руки, а затем наклоняется и прижимается лбом к ее лбу. – Я думал, ты никогда не вернешься.
Я тоже.
Кора тяжело вздыхает, и при свете мне становится легче разглядеть то, что я пропустил ранее. Она стала здоровее, на ее теле появились мускулы, а пистолет…
Что-то произошло.
Когда я больше не обнимаю Кору, в мою голову возвращаются вопросы.
– Никс, – шепчет она. – Мы спасли Святого, и я нашла Джейса…
– Ты слишком торопишься, – вмешиваюсь я. – Что случилось со Святым? От чего его нужно было спасать?
Аполлон бросает на меня красноречивый взгляд, приказывающий заткнуться. Подняв брови, я замолкаю. Мы оба знаем, что присутствие в этой комнате Коры – подарок, которым мы не сможем наслаждаться слишком долго. С каждой минутой, пока Кора остается с нами, ей грозит все большая опасность. Было бы легче, если мой отец просто лег спать, но он покинул «Олимп» и…
– Если ты не будешь меня перебивать, я все расскажу, – говорит она. – Святого схватил Кронос, и в тот момент, когда мы совершили налет на его территорию, этот ублюдок пырнул его ножом.
– Вы что? – спрашивает Аполлон. – Совершили налет…
– Боже, заткнись. – Она качает головой и, отстранившись, возвращается к окну. – Как думаете, я смогу спуститься здесь?
Аполлон поворачивается и бросает на меня недоверчивый взгляд.
– Зачем?
– Не обижайся, Аполлон, но если Цербер позволил тебе подняться сюда к Вульфу, хотя в прошлом у вас для общения было лишь это, – она достает из кармана наш маленький блокнот и протягивает его Аполлону, – тогда он точно что-то задумал, и я не хочу быть втянутой в это.
– Ты… читала? – Я вижу, как лицо Аполлона краснеет, но Кора ему не отвечает.
Вот черт.
На самом первом листе блокнота Аполлон написал послание для Коры и заставил меня поклясться, что я не прочитаю его. Конечно же, я его прочитал, но ни за что на свете не признаюсь в этом. Ведь тогда он, скорее всего, дал бы мне по морде за нарушение клятвы. Но сейчас он и сам молчит, и к тому же Кора выглядит слегка смущенной.
Сейчас не лучшее время признаваться кому-то в любви.
– Уходи тем же путем, каким пришла, – предлагаю я. – У Тэм всегда это получалось.
– Не получится, – стонет Аполлон. – Тайне решил использовать зал на втором этаже для стрельбы по мишеням.
– Но я не слышу выстрелов, – бормочет Кора.
– Потому что это хуже пистолета, – говорит Аполлон. – Он играет в дартс.
– Его зовут Тайне?
Я фыркаю, потому что это одно из тех ироничных прозвищ, от которых тошнит, даже когда просто произносишь их.
– Тогда… – Кора снова смотрит на окно.
– У меня есть другая идея, – поднимаю я брови, глядя на нее.
Конечно, идея глупая, но она может сработать. При таком раскладе этот вариант лучшее, что у нас есть.
– Как поживают твои актерские способности?
Глава 16. Кора
Его план не сработает, потому что это самая дурацкая из всех идей Вульфа. Хотя я думаю, у каждого из парней есть послужной список, состоящий из глупых поступков.
Прямо сейчас моя рубашка задрана, мой пистолет заткнут за пояс брюк Аполлона, и я веду себя, как пьяная идиотка. Моя помада, вероятно, размазалась после поцелуя с Вульфом, поэтому я притягиваю к себе Аполлона и целую его с силой, которая удивляет нас обоих. Это, скорее, не поцелуй, а попытка размазать помаду еще больше, но даже это соприкосновение наших губ заставляет его застонать.
План Вульфа заключался в том, что, если кто-нибудь спросит, кто я такая, Аполлон скажет, что всего лишь пьяная девушка, заблудившаяся после боев, и что он нашел меня в одном из альковов. Мы весело провели время, а теперь он провожает меня до выхода. Если кто-нибудь укажет нам на часы, Аполлон скажет, что мы всего лишь увлеклись.
Я закидываю руку Аполлону на плечи, и мы спускаемся по главной лестнице. Когда мы проходим мимо осколков статуи, которую разбил Цербер, я замечаю, что разбитое стекло, из которого состояла граница круга, было сметено и на полу остался лишь мелкий песок, похожий на пыль. Он прилип к мрамору из-за того, что впитал в себя кровь бойцов.
Я стараюсь делать вид, что не обращаю на это внимания, и уже подумываю о том, не затащить ли мне на самом деле Аполлона в один из альковов. Олимп прекрасен тем, что в нем можно найти много укромных уголков. Но затем я замечаю в атриуме Адского пса, прислонившегося к стене рядом с дверью. Одной рукой он держит сигарету, а другой что-то печатает на своем телефоне, не обращая на нас никакого внимания.
Аполлон издает едва слышный вздох, и я сильнее прижимаюсь к нему, пытаясь изобразить пьяную походку.
– Нам же было весело, – громко говорю я. – Куда мы направляемся?
– Детка, тебе пора домой. После окончания боев здесь не должно быть посетителей.
Я чувствую, как Аполлон сжимает рукой мою талию. Несмотря на то что он пытается притвориться безразличным, я вижу его насквозь. Он растерян и мечется между счастьем и страданием. Это похоже на уловку двадцать два[3]. Он хочет видеть меня рядом, но не хочет подвергать опасности и старается скрыть эти противоречивые чувства. Еще одним очевидным неудобством является записка, которую он написал на первом листе блокнота и о которой я не только не хочу говорить, но и даже признавать то, что читала ее. Поэтому я не поднимаю эту тему, несмотря на то что он видел, как я бросила блокнот Вульфу перед нашим уходом.