Кто-то кричит, чтобы я остановился и вернулся, но я продолжаю идти, пока не оказываюсь на достаточной глубине, чтобы нырнуть под воду. Холодная вода смыкается над моей головой, и я вспоминаю о том, как мы впервые встретились с Элорой. В тот день она была в маске Никс, а я был более молодым и более глупым. Холодная вода, кажется, так же как и сейчас, поднималась нам навстречу, когда мы прыгнули со скалы на «Олимпе», переплетя наши руки во время падения. Этот прыжок соединил нас. Я видел, как она сражается, как общается с другими людьми, и знал, что она обучается рукопашной борьбе. Но до той ночи у нас не было повода для общения. Я не знаю, что на меня нашло, но в воде я впервые ее поцеловал. Для меня это была любовь с первого падения.
А теперь эта любовь исчезла.
Я выплываю на поверхность, делая рваный вдох и чувствуя, как горят мои легкие. На моих губах – привкус соленой воды и ее крови. Я не могу так поступить. Я не могу жить без нее. За все время, что мы были вместе, я никогда не думал о том, что она уйдет раньше меня. Это я должен был пожертвовать собой, чтобы спасти ее, ведь она единственная, у кого из нас, черт возьми, была впереди многообещающая жизнь.
Меня разрывает изнутри, а воспоминания о каждом счастливом моменте бьют по моему черепу, и я больше не могу этого выносить. Я опускаюсь на колени, снова уходя под воду, и волна выводит меня из равновесия. Разве это не счастье, быть унесенным в свой собственный мир?
Ты должен бороться.
Так сказала бы Элора, и в ее мягком голосе я бы услышал твердость. Я представляю, как бы сурово она нахмурила брови.
Мне следовало сделать ей предложение. Я должен был увезти ее из этого города и спасти нас обоих. Как я могу это вытерпеть? В том, что она мертва, только моя вина.
Я открываю рот и кричу, кричу, кричу, пока морская вода потоком не заливает мои легкие и все не погружается в благословенную темноту.
Глава 40. Джейс
Кронос мертв, и у меня нет ответа на вопрос, был ли он моим отцом, но я и не готов это выяснять.
Когда Святой нажал на курок, Бен блевал, кричал и угрожал убить всех нас, но кто-то вырубил его. Возможно, Кора, стоящая к нему ближе всех. Я был слишком занят сначала тем, что пялился на Кроноса, чье лицо было изрешечено пулевыми отверстиями, а затем на Святого, который выбил из него все дерьмо.
Вульф оттащил Святого от трупа Кроноса и повел его наружу, а поскольку Титаны, попавшие под наш перекрестный огонь, полегли, в этом месте стало очень тихо. Это плохая тишина, которая несет с собой только смерть.
Выйдя из дома, я оставляю Вульфа, Кору и Святого одних и отправляюсь на поиски Никс, которую нахожу лежащей на подъездной дорожке. Мой мозг не может понять, что я вижу, пока не оказываюсь рядом с ней. Посмотрев на ее горло, я начинаю задыхаться и, упав рядом с ней на колени, беру ее за руку. Она еще теплая, но уже не сжимает мою руку в ответ, и ее глаза не фокусируются на мне. Ее губы не изгибаются в улыбке и не произносят: «Попался!» Но это не шутка…
В груди поднимается невероятное чувство, которое берет в заложники мои легкие. Я думаю, что схожу с ума, и мне хочется вернуться и разрядить свой магазин прямо в лицо Кроноса, как это сделал Святой. Это чувство душит меня, потому что из всех людей на свете она больше всего не заслуживала смерти. У них со Святым впереди была вся оставшаяся жизнь.
Ее черный бронежилет пропитан кровью, которая растекается под ее телом, как чернила в лунном свете. Глядя на нее, мне хочется закричать. Теперь я понимаю реакцию Святого. Если бы это была Кора…
– Джейс, кажется, едет шериф. – Я резко оборачиваюсь и вижу Кору, стоящую в нескольких футах от меня и смотрящую на восток.
Красные и синие мигающие огни приближающихся полицейских машин опережают вой сирен, но когда я поворачиваюсь, то нечаянно открываю взгляду Коры тело Никс. Кора смотрит на ее руку, которую я все еще держу в своей, и, застонав, прикрывает рот ладонью.
– Нет, нет, нет! – выкрикивает она, подойдя ближе. – Что случилось?
– А что, по-твоему, случилось? – Мой голос пропитывает горечь.
Я не знаю, садится Кора или падает, но ее тело тяжело приземляется рядом со мной, и она обхватывает руками свои согнутые ноги. Кора просто смотрит на Никс, словно не узнавая ее.
– Кора. – Она вздрагивает, когда я касаюсь ее руки. – Позвони Аполлону, – мягко говорю я. – Нам нужно, чтобы они вернулись.
Она сглатывает, кивая, а потом дрожащими руками достает из кармана телефон и набирает на нем номер Аполлона, но звонок переходит на голосовую почту.
– Наверное, они все еще в туннелях, – шепчет она. – Мы должны… – Она оглядывается по сторонам. – Нам нужно идти, – наконец говорит она. Кивнув, я поднимаюсь с земли.
– Сходи за Вульфом и Святым. Встретимся у машины.
Негласно мы договорились оставить Бена здесь. Когда он проснется рядом со своим мертвым отцом, у него будет возможность справиться с этой потерей, пока мы справляемся со своей.
Я протягиваю руки и помогаю Коре подняться на ноги, а затем наблюдаю, как она обходит дом. Только когда она уходит, я снова опускаюсь на колени и закрываю Никс глаза, а затем поднимаю ее тело на руки и уношу прочь из этого богом забытого места.
Глава 41. Кора
Я бегу вниз к пляжу, где Вульф вытаскивает из воды, кажется, потерявшего сознание Святого. Бросившись к ним, я чувствую, как холодная вода бьет по моим ногам и от поднимающихся брызг намокает одежда. Вульф такой же промокший, как и я, а Святой выглядит так, будто решил утопиться. Даже его волосы намокли и прилипли к лицу. Я перекидываю второго руку Святого через свое плечо, и мы вместе с Вульфом вытаскиваем его из океана. У нас в запасе осталось всего несколько минут, потому что сирены звучат все громче, и Вульф, смотрящий на меня, тоже это понимает.
Святой приходит в себя и, упав на колени, утягивает нас за собой. Он выкашливает воду, а затем просто сидит, понурив голову. Мгновение мы с Вульфом молча наблюдаем за ним. Мою голову начинают посещать разного рода мысли. Несмотря на то что Святой молчит, я чувствую его горе, будто оно живое и дышащее существо. Как пережить такое? Как возможно справиться со смертью любимого человека? Встретив взгляд Вульфа поверх головы Святого, я стараюсь говорить как можно мягче:
– Пойдем, нам нужно выбираться отсюда.
Мы снова помогаем Святому подняться и поддерживаем его до самых ступенек сбоку от дома. Там он берет себя в руки и, оттолкнув нас, вырывается вперед. Я хватаю Вульфа за руку и прижимаю ее к своим губам, а он бросает на меня вопросительный взгляд.
Я качаю головой, не зная, как ему сказать о том, что произошло.
– Никс…
– Нет… – Он замирает, догадавшись о произошедшем по выражению моего лица.
– Она…
Он крепче сжимает мою руку и тянет меня за Святым. Дойдя до подъездной дорожки, мы останавливаемся, и Святой смотрит на место, где кровь Никс растеклась лужей по тротуару. Вульф издает низкий горловой звук, и я понимаю, как ему больно. Они знали ее намного дольше, чем я, и сейчас находятся в ужасе, а мне ее смерть кажется ненастоящей. Будто сейчас она мертва, а завтра выйдет из комнаты вместе со Святым, демонстрируя свои татуировки и улыбку.
– Давайте, – настаиваю я, направляя Святого вперед. – Джейс понес ее к машине. Мы ее не бросим.
– Конечно, мы ее не бросим! – рычит Святой и оглядывается по сторонам, как будто ищет кого-то, кого можно обвинить в том, что произошло, но никого вокруг не осталось.
Я чувствую, как мои внутренности сковывает ужас, и, прижимая руку к груди, я пытаюсь остановить стук бешено колотящегося сердца, но это занятие бессмысленно.
Мы подходим к машинам, на заднее сиденье одной из которых Джейс уже уложил тело Никс. Святой открывает дверцу рядом с ее головой и, приглаживая волосы, аккуратно укладывает их поперек ее горла, прикрывая рану. Он кладет руки ей на грудь, а затем мягко прижимает ее к себе.
Я убираю руку со своей груди, думая о том, как его поза похожа на позу Никс, которая держала голову Святого на своих коленях, когда мы ехали из часовни. Я чувствую, как горят мои глаза, и понимаю, что это больше не Никс, а лишь ее тело.
Святой открывает дверцу пассажирского места и с кряхтением опускается на сиденье. Джейс занимает место водителя в той же машине.
– Давай, – говорит мне Вульф, повторяя мои же слова.
Я даже не осознаю, что мои глаза снова наполнились слезами, пока не начинаю моргать, давая им возможность растечься по лицу. Мир перед моими глазами расплывается, пока я поспешно вытираю их.
Я позволяю Вульфу посадить меня в другую машину и вижу, как Джейс делает резкий разворот и на большой скорости уезжает из этой дыры. Фары полицейских машин, приближающихся к особняку, отражаются от домов, а сирены вопят, только теперь я бы не хотела, чтобы шериф нашел это место.
Свет фар нашей машины отражается от той, за которой мы припарковались, на мгновение ослепляя нас, а затем Вульф дает задний ход и уезжает с места преступления. Я почти ожидаю, что несколько полицейских машин вырвутся вперед и устроят за нами погоню, но они все еще находятся на расстоянии нескольких кварталов и не знают, что им предстоит увидеть.
Какое-то время мы едем в тишине, и наконец я нахожу в себе в силы, чтобы посмотреть на Вульфа, который щурится, моргает и постоянно сглатывает.
– Быть расстроенным – это нормально, – шепчу я, и он усмехается.
– Нет, черт, это не нормально! Ничего из этого не нормально – и уж тем более мои эмоции.
– Чушь собачья! – Облокотившись на центральную консоль, я кладу ему руку на бедро. – Здесь только мы, Вульф, и ты можешь быть со мной откровенным.
Он опускает свою руку на мои пальцы, но, будто бы не желая принимать знак утешения, убирает мою ладонь обратно ко мне на колени. Мои пальцы сжимаются в кулаки, но, скорее всего, он просто выражает скорбь. Мы же не можем все реагировать на смерть одинаково, и было бы иррационально ожидать, что каждый из нас будет плакать.