Похоже, теперь Святой, Джейс и Аполлон принадлежат какой-то новой банде парней с колотыми ранениями в боку.
Я резко качаю головой и спрыгиваю с лестничной площадки, а Аполлон переступает через черту и останавливается перед Джейсом, которого все еще удерживает Малик. Он берет у Коры маску и снова надевает ее на лицо Джейса, а затем поднимает руку Аида в воздух, молча объявляя победителя. В конце концов, он же был сверху.
Паркер отталкивается от пола и ползет подальше от ринга, но не успевает уйти слишком далеко. Кора поднимает с пола нож и, не колеблясь, пересекает круг. Она бьет Паркера в позвоночник коленом, и он плашмя падает на пол. Я быстро спускаюсь по ступенькам, останавливаясь у песка, и смотрю на то, как Кора хватает его за волосы и дергает вверх, обнажая горло. Толпа затихает.
– Убийство, Кора? – Когда она направляет лезвие к горлу Паркера, Цербер поднимается со своего трона.
– Ты знаешь, что он со мной сделал? – Она бьет его по лицу, и Паркер стонет.
Его руки скользят по мокрому от крови мрамору, безуспешно пытаясь нащупать опору. В этот момент я бы гордился Корой, если бы так не волновался за нее. Я не могу позволить ей сделать это, ведь она не убийца, а пробудившиеся в ней горе и гнев – это просто кульминация последних месяцев ее жизни. Поэтому я перешагиваю песчаную линию и приседаю рядом с ней, будто вокруг нас нет толпы людей, которые пялятся, ожидая узнать, что же дальше будет делать Кора.
– Кора, – шепчу я, касаясь ее запястья, будто здесь находимся только мы и человек, который надругался над ней.
Кора вздрагивает, из-за чего лезвие ножа в ее руке вонзается в горло Паркера, но это всего лишь неглубокий порез.
Я опускаю свою руку еще ниже, пока тоже не нащупываю нож. В последний раз, когда находился так близко к Паркеру, я пообещал ему, что если он будет преследовать Кору, то никогда не покинет этот город, а к своим обещаниям я отношусь серьезно.
– Позволь это сделать мне, – шепчу я ей.
Кожа ее руки горячая на ощупь, а маска на лице очень ей идет. Она придает Коре ту уязвимость, в которую я влюбился почти сразу же, как только ее увидел.
Она отпускает волосы Паркера и разжимает пальцы, из-за чего маленький охотничий нож, который Паркер пронес в «Олимп», остается в моей руке.
Аполлон поднимает Кору на ноги, и я стопой переворачиваю Паркера на спину. Глядя в его дикие и налитые кровью глаза, которые почти закрылись от отека, я наклоняюсь и улыбаюсь ему.
– Помнишь обещание, которое я тебе дал? – спрашиваю я, и, корчась, он пытается отползти от меня.
– Ты не уедешь из Стерлинг Фолса, – говорю я, оглядываясь на Джейса, Кору и Аполлона.
Я не хочу обманывать себя и делать вид, что делаю это только ради них или ради нее. Я делаю это также и ради себя, потому что у меня нет другого выхода.
Я бью ногой по его колену, и он вскрикивает, когда звук ломающейся кости эхом отражается по всему атриуму. Несмотря на шум толпы, я слышу, как ахает Кора. Когда я оборачиваюсь, чтобы посмотреть на нее, то вижу, что она прикрывает рот рукой, но не выглядит расстроенной. Интересно, причинял ли Паркер когда-нибудь ей подобную боль? Давил ли он на нее всем своим весом, пока ее кости не начинали трещать? Отвратительный кусок мрази.
Не говоря больше ни слова, я хватаю его за руку и собираюсь оттащить к краю утеса. Малик берет его за другую руку, и вместе мы волочим его к двери.
– Так каково твое желание? – раздается позади нас голос моего отца, обращающегося к Джейсу.
Возникает пауза, а затем:
– Я хочу, чтобы ты освободил Вульфа и Аполлона от службы тебе.
Мой живот сжимается, и я замедляю шаг, но когда Малик смотрит на меня, стараюсь сохранить холодное, как лед, выражение лица, даже зная, что на него надета собачья маска. Я оглядываюсь через плечо и вижу, как мой отец откидывается на спинку трона. Он наклоняет голову и обдумывает, как бы ему выкрутиться из этого, ведь он ни за что не отдаст нас обоих просто так.
– Тебе придется выбрать одного, – озвучивает он свое решение.
Я закрываю глаза, гадая, кого из нас выберет Джейс. Он просто не может выбрать меня. Он должен спасти Аполлона. Ради меня, ради его сестры и ради Коры. Они все страдают без Никс, и я не сделаю их жизнь лучше.
Я пытаюсь донести до него эту мысль хотя бы взглядом, но ублюдок даже не смотрит на меня.
– Аполлон, – говорит Джейс, и мое сердце замирает, скованное ужасом.
Я пытаюсь убедить себя, что так будет лучше. Что именно этого я хотел всего минуту назад, но я не могу объяснить, почему мне так больно.
Мы с Маликом обмениваемся взглядами, а затем выходим через дверь прямо в прохладную ночь. По ветру до меня доносятся слова моего отца.
– Хорошо, – соглашается он. – Давайте продолжим наш вечер.
Глава 44. Кора
Цербер оглядывает взволнованную толпу. В зале стоит резкий запах крови, и я почти ощущаю ее вкус, проникший в мой рот и легкие.
Джейс опускается на колени за пределами круга. Его миссия завершена. Аполлон свободен, а Вульф… нет.
Я думаю над тем, что должно быть хотя бы что-то, что я могу сделать, поэтому принимаю решение буквально через несколько мгновений после того, как Вульф и Малик возвращаются в атриум без Паркера.
Жаль, что я не последовала за ними и не увидела, как мой бывший падает со скалы. На мгновение мне показалось, что я собираюсь убить его тем же способом, каким была убита Никс, но думаю, что провести лезвием по его горлу было бы хуже, чем тот способ, который выбрали парни.
Вульф в унизительной маске, которую, несомненно, выбрал для него отец, поднимается по ступенькам и садится на лестничную площадку. С его места отчетливо видна толпа, и теперь они видят его в новом свете. Все люди, присутствующие здесь, узнали о злобе, которая заложена в ДНК Вульфа. Они увидели его дикость своими глазами и испугались.
– Следующие бойцы! – приказывает Цербер.
Понимая, что сейчас или никогда, я делаю глубокий вдох и выхожу в круг.
Джейс и Аполлон одновременно тянутся ко мне, но их руки обхватывают лишь воздух. Я всегда думала, что не смогу бороться на ринге, но у меня просто не было нужной мотивации.
Толпа разражается ликованием, и Цербер удивленно смотрит на меня.
– Знаете ли вы, мисс Синклер, что через некоторые линии нельзя переступить обратно – и это одна из них.
– Мне хорошо известны ваши правила, – натянуто улыбаюсь я.
– Я просто пытаюсь защитить тебя, девочка, – качает он головой.
Ага, я тоже так подумала.
– Хорошо, – говорит он через мгновение. – Я полагаю, вы хотите просить об услуге?
– Да. – Я не уточняю, о какой именно, да этого и не нужно.
Вульф наблюдает за мной с пустым выражением лица, и я поднимаю руки.
– Вы же не думаете, что я должна просить вас об одолжении?
– Я думаю, что ты попросишь меня о чем-то, в чем я тебе откажу, – говорит Цербер. – Если ты думаешь, что я добровольно отпущу своего единственного наследника после того, как наконец-то вернул его…
Я знала, что Цербер хочет, чтобы Вульф унаследовал Адских гончих, так же как Бен или Джейс унаследуют Титанов. Потому что это то, что отец передает своему сыну.
– Хорошо, – выдавливаю я из себя, понимая, что мой план изменился. – Я попрошу что-то кроме него, если тебя это устроит.
– Устроит, – говорит Цербер и оглядывает комнату. – Ну что, есть претенденты?
Один из мужчин движется сквозь толпу, расталкивая людей со своей дороги, и, когда он входит в круг, у меня перехватывает дыхание.
Он просто гигант.
А разве я ждала чего-то другого? Конечно, на ринг должен был выйти тот, кто мечтает о легкой победе, рассчитывая получить услугу от Цербера.
Вульф поднимается со своего места и, спустившись по ступенькам, выходит на ринг. Плечи бойца вздымаются, когда Вульф обходит мужчину и оказывается прямо у него за спиной. Если бы я не знала его лучше, то подумала, что Вульф сошел с ума, потому что в этой собачьей маске он выглядит по-настоящему безумным.
– Быстрые и уверенные движения, – шепчет он, останавливаясь уже передо мной.
Его глаза полны боли, но потом он снова становится той версией себя, которую жаждет видеть толпа. Психопатом, который сломал ногу Паркеру, а затем выволок его из «Олимпа» за запястье.
Зайдя за мою спину, Вульф проводит пальцем по моим плечам, а затем покидает круг, возвращаясь на свое место.
Я вспоминаю себя в библиотечном подвале на спарринге с Беном и занятиях по самообороне, когда изучала их основы в лагере, затем представляю себя в спортзале с Джейсом, где он учит меня грэпплингу[6].
Никто не кричит: «Начинайте». Я просто должна поверить, что смогу это сделать, что я более решительная, смелая и безумная, чем человек, стоящий напротив меня.
Мужчина делает шаг вперед, но я уже готова к этому и несусь на него, издав крик, который, кажется, проникает под его кожу. Возможно, его учили никогда не бить женщин или он, как Паркер, предпочитает делать это за закрытыми дверями. Но его нерешительность дает мне возможность нанести первые удары. Так я и делаю, попадая прямо в его горло и пах. Два удара, и я отступаю так же быстро, как и подошла. Мужчина сгибается и кряхтит, а я снова атакую, но на этот раз он предвидит мой удар. Теперь перед ним открывается больше возможностей, чем у меня, поэтому открытой ладонью он наотмашь бьет меня по губам, отбрасывая назад, – я падаю на четвереньки. Во время удара я прикусываю внутреннюю сторону щеки, отчего теперь на моих губах ощущается насыщенный медный привкус крови. Аполлон стоит прямо рядом со мной и умоляет встать. Я сплевываю кровь, и, поднявшись, мне удается увернуться от здоровяка, когда он снова начинает наступать. Несколько минут я трачу драгоценную энергию на уклонения от его ударов, не обращая внимания на то, как болят мои губы и щеки.
Кажется, здоровяк устал от попыток поймать меня, но я продолжаю следить за своим дыханием и, повторяя слова Вульфа как мантру, стараюсь действовать быстро и уверенно. Внезапно мужчина поскальзывается на крови Джейса, поэтому, воспользовавшись моментом, я бросаюсь вперед и еще раз ударяю здоровяка в пах. Увернувшись от его удара, я вижу, как он сгибается пополам, поэтому, подняв ногу, бью его в нос. Гигант опускается на колени и хрипит, а по его лицу растекается алая жидкость. Я снова бью изо всех сил в нос, потом в горло и еще раз в нос. Это мои извинения перед Вульфом и Никс. Я хотела бы, чтобы боль, пронзающая руку от ударов, освободила меня от чувства вины, но, к сожалению, я не испытываю никакого облегчения, поэтому бью снова и снова, пока его взгляд не становится расфокусированным. Он больше не видит меня, и его глаза закатываются. Боец заваливается на бок и падает, а сильный треск подсказывает мне о силе удара. При падении голова здоровяка отскакивает от мрамора. Тяжело дыша, я наконец-то выпрямляюсь и вытираю кровь с губ.