Есть люди, религия которых заключается в том, что они всегда прощают оскорбления, но никогда о них не забывают. Я не из такого доброго теста, чтобы простить оскорбление, но я всегда его забываю.
Те, кто способны вдохновляться одновременно Достоевским и Толстым и с одинаковой легкостью понимают и того и другого, – натуры опасные для самих себя и для других.
Октябрь 53 г. Публикация «Актуальных заметок II». Опись завершена: комментарий и полемика. Теперь – к творчеству.
Наутро после великих исторических кризисов просыпаешься больным, с дурным настроением, словно после бурной ночи. Однако нет аспирина, чтобы поправить физиономию истории, опухшую с похмелья.
Есть мысли, которые мы не высказываем и которые ставят нас над всем – в свободном и живом воздухе.
Говорят, что оказавшись в непреодолимом одиночестве после разрыва с Лу, Ницше гулял ночью по горам, возвышавшимся над Генуэзским заливом, разжигал там гигантские костры и смотрел, как они прогорают. Я часто думал об этих кострах, их отблески плясали на фоне всей моей интеллектуальной жизни. Наверное, по отношению к некоторым мыслям и некоторым людям, повстречавшимся на моем веку, я вел себя несправедливо, когда, сам того не желая, ставил их лицом к лицу с этими пожарищами, что вскоре обращали их в пепел.
Мелвилл говорил о «Моби Дике» в письме к Готорну: «Вот тайный эпиграф к книге: «Ego non batiso te in nomine…»[162].
Там же: «Когда я писал эту книгу, я думал об аллегорической конструкции, на которой держались бы и книга в целом, и каждая из ее частей».
Там же. Закончив «М.Д.» и прочитав восхищенное письмо Готорна: «Я испытываю странное чувство удовлетворенности и безответственности; никакого желания оргий».
И далее: «Познакомившись с Вами, я чувствую, что покину этот мир с меньшей горечью».
Ср. Тема притчи «Счастливое поражение»: благодарение Богу за это поражение.
Ницше. Религиозных людей можно было бы воспринимать как художников первого ряда.
Ницше: «Утренняя заря». «Никогда не умалчивай о том, что можно подумать против твоих мыслей, никогда этого не скрывай. Торжественно поклянись. Это первый долг верности, который ты обязан отдать своей мысли».
«По ту сторону…»: «Если у тебя есть характер, то есть и типичные пережитки, которые постоянно повторяются». Тогда возникает вопрос: найти пережиток и дать ему имя.
«К генеалогии…»: «Каждый, кто хоть однажды воздвигал «новое небо», обретал необходимые для этого полномочия в глубинах собственного ада».
«Полифонизм» некоторых натур.
Ницше («Человеческое, слишком человеческое»): «Вскоре я заболел, и это было больше, чем болезнь, я устал от постоянного разочарования во всем том, что вызывало энтузиазм у нас, современных людей…»
…«Здесь говорит человек страдающий и терпящий лишения, но он говорит так, словно он не страдает и не терпит лишений».
…«Став отныне одиноким, я восстал против самого себя во имя всего, что действительно было мне противоположно и заставляло страдать».
Единственная и гигантская цель: познание истины.
Вечное возвращение: Превозносить все, что есть и поклоняться его возвращению. (Если бы не метафизика, только это и осталось бы.)
Записка к Лу (1882). «В постели. Острый кризис. Презираю жизнь».
Необходимость аристократии. В настоящий момент могу представить себе только два решения: аристократия интеллекта или аристократия труда. Но интеллект сам по себе – не аристократия. И труд – тоже (примеры в обоих случаях очевидны). Аристократия – это не привилегия на определенные права, но прежде всего принятие на себя некоторых обязанностей, благодаря которым становятся законными и права. Аристократия – это самоутверждение и в то же время стремление быть незаметным. Чтобы забыть о себе во имя других (определение долга), интеллект не должен стремиться к привилегиям. Одни привилегии присущи аристократии изначально, другие являются полной противоположностью интеллекта. Она должна не утверждать или уничтожать себя, но утверждаемые ею ценности заставить служить другим. А значит, ей некуда идти, кроме как к труду, являющемуся и ее долгом, и ее пределом. С другой стороны, труд не должен приводить к сознательному или бессознательному отупению (всеобщее унижение интеллекта), которое может быть в равной мере и его сущностью, и его противоположностью (см. выше). Следовательно, труд должен стремиться именно к интеллекту. В настоящее время аристократия труда и аристократия интеллекта возможны только вместе, они должны признать друг друга, чтобы в один прекрасный день освятить единственный и высший образ человека.
Необходимость скрывать часть своей жизни придавала ему вид праведника.
Единственный источник аристократии – народ. В промежутке – ничто. Это ничто – буржуазия, которая на протяжении ста пятидесяти лет силится придать миру некую форму, а получается ничто, хаос, выживающий только благодаря своим старым корням.
Уолпол. «Его здравый смысл доходил до гениальности».
Использовать свои пороки, опасаться своих добродетелей.
Брупбахер[163]. «Никто не должен производить больше филантропии и морали, чем это получается естественным образом». Он полагал, что миссия воинствующего философа состоит в том, чтобы благоприятствовать развитию всех факторов свободы во всех классах общества.
У. Уитмен. «Когда свобода куда-то уходит, она уходит не первой. Она ждет, чтобы все остальные ушли, а она уходит в последнюю очередь».
Ван Гог, живший с Кристиной, женщиной из народа, бросил ее, когда она забеременела. Гоген, проснувшись среди ночи, видит Ван Гога, который склонился над ним и пристально смотрел. В лечебнице Сен-Реми граф Г. бил себя в грудь куском дерева, повторяя: «Моя любовница, моя любовница!»
Салакру рассказывает следующую историю в примечаниях к четвертому тому своих театральных пьес: «Девочка, которой должно исполниться 10 лет, заявляет: «Когда я вырасту, то запишусь в самую жестокую партию». В ответ на расспросы она говорит: «Если моя партия придет к власти, мне будет нечего бояться, а если у власти будет другая, я буду меньше страдать, потому что меня будет преследовать менее жестокая партия». Я не очень верю в эту историю маленькой девочки. Но мне прекрасно знакомы подобные умозаключения. Это тайное, но действенное умозаключение французских интеллектуалов 1954 года.
Отец Достоевского порол и тех крестьян, которые с ним здоровались, и тех, которые не здоровались. По его мнению, в обоих случаях они проявляли дерзость. После того, как его жена, которую он мучил, умерла, он напивался по ночам и беседовал с ней, говоря то женским, то мужским голосом. Его убили. У него была разбита голова, а половой орган раздавлен двумя камнями. Через два месяца Д., который терпеть не мог отца, видит похороны, падает и хрипит.
Там же[164]. Спешнев (петрашевец – «ироничный, свободный и сильный человек») и «все за всех виноваты». Этимология фамилии Ставрогин: stauros: крест.
Ненависть русского человека к ограничивающей форме. Они довели революцию до конца. Бердяев отмечает где-то, что у них никогда не было Возрождения. Постоянная тоска, там же, по Бердяеву, отсутствие рыцарства привело к разрушительным последствиям для нравственной культуры России.
Были ли революционерами Карлейль, Ницше, Достоевский? Однако же их называют контрреволюционерами.
Инсценировка «Бесов».
Ср. Бердяев: «Шатов, П. Верховенский, Кириллов – лишь части распавшейся личности Ставрогина, лишь эманация этой необычайной личности, в которой она истощается. Загадка Ставрогина, тайна Ставрогина – единственная тема “Бесов”»[165].
Идея Достоевского: отдельный человек идет к преступлению тем же путем, что общество – к революции.
Верховенский: «Самая главная сила – цемент, все связывающий, это стыд собственного мнения».
Ср. Гвардини, с. 40–41 и 202[166].
Священник, сожалеющий о том, что, умирая, он должен будет покинуть свои книги. А разве сильное наслаждение жизни вечной не превосходит бесконечно сладостной компании книг?
Поражение при Дьенбьенфу. Как и в 40-м, смешанное чувство стыда и возмущения.
К вечеру стали очевидны итоги бойни. Политики правого толка поставили несчастных в беззащитную позицию, в то время как люди левых убеждений стреляли им в спину.
По Джонсону (Босуэлл)[167], безукоризненная учтивость состоит не в том, чтобы демонстрировать некие профессиональные качества, но в том, чтобы, наоборот, легко владеть любыми манерами при любых обстоятельствах.
Там же. «Повторный брак: победа надежды над опытом».
Там же. Друг Д.: «В свое время я пытался быть философом, но мне почему-то всегда мешала веселость».
Там же. – Вы увидите, если мы некоторое время пробудем вместе, мой брат станет очень занимательным.
– Я буду ждать, сударь, – сказал Д.
Сократ научился танцевать в зрелом возрасте.
Джонсон: «Никто не лицемерит, если речь идет о его развлечениях».
Перед смертью он придумал «любопытную мысль»: когда мы в могиле, мы не получаем писем.
Дон Жуан Фауст.
1) Добиться правоты.
2) Ничего не дозволено.
3) Он поддается на уловку францисканцев, которые убивают его.
Экс-ан-Прованс? Романтизм?
Сганарель будет г-ном Ничто из «Экспромта Философов». Именно он объявляет, что «Он не придет» (он делает выговор отцу Донны Анны, расспрашивавшего Дон Жуана о его пороках. См. «Экспромт»).