В СТАРОЙ МАСТЕРСКОЙ
У главного распорядителя Руфа Билана на поясе всегда висела связка ключей.
— А ключ от моей столярной мастерской у тебя? — спросил у него Урфин Джюс.
— Да, ваше превосходительство, я знал, что вы обязательно вернётесь, и никого туда не пускал, — угодливо ответил Билан.
— Заткнись! — поморщился Урфин и махнул рукой. — Пошли!
Столярная мастерская находилась в самом дальнем углу дворца.
— Давненько я тут не был, — размышлял Урфин, проходя по длинному коридору. — На первых порах мне надо иметь несколько злых дуболомов с крепкими дубинами для усмирения недовольных. А такие, конечно, найдутся.
В мастерской всё было так, как Урфин оставил тринадцать лет назад. Только по углам висела паутина с дохлыми мухами, и везде лежал толстый слой пыли. На верстаке стояли две готовые дубовые головы. Они зло скалили зубы и смотрели на Урфина стеклянными глазами-пуговицами. Под верстаком лежали круглые деревянные туловища-брёвна с ногами и без ног. А на стене рядком висели руки — правые и левые. Целых дубо- ломов видно не было. Да и не годились бы они ни на что, так как оживлять их было нечем. На полу валялись пустые жестяные фляги из-под волшебного живительного порошка…
— А живые дуболомы ещё где-нибудь остались? — спросил Урфин у Руфа Билана.
— Да, да, ваше превосходительство, целых три штуки! — поспешил сообщить главный распорядитель. — Двое работают в огороде, а один — в саду.
— Срочно позвать их сюда! — приказал Урфин.
Через пять минут перед ним стояла троица улыбающихся дуболомов с лопатами.
— А чего это они радуются? — удивился Урфин. — У одного на руке пальцев не хватает, другой хромает, а у третьего вообще голова трясётся… Инвалиды какие-то, а не дуболомы!
— Вы правы, повелитель! У них когда-то был боевой норов, но… этот… Страшила приказал переделать их злые лица на добрые, и они потеряли воинственный пыл, а за прошедшие годы износились и поломались…
Урфин взял с верстака отвёртку и молоток и за полчаса поменял у двух дуболомов по ноге и руке на более крепкие. Дуболомы обрадовались и стали хвастаться друг перед другом. У одного новая рука оказалась красного цвета, а нога — синего, а у другого — наоборот.
Быстро сорвав двум дуболомам-огородникам улыбающиеся головы, Урфин приделал им другие, со злым выражением лица, а в руки всунул вместо лопат здоровые дубины.
— Совсем другое дело! — удовлетворённо потёр он руки. — Одного поставим у дворца на место солдата, а другого — у входа в тронный зал. И пускай бьют своими дубинами всех непрошеных гостей!
— Очень справедливо! — поспешил поддакнуть Руф Билан.
Для третьего дуболома злой головы не нашлось, а делать ему вместо доброго новое злое лицо Урфину было некогда.
— Должен вам, ваше превосходительство, сообщить, — зашептал Руф Билан, — что этот дуболом работал садовником, выращивал розы и на этой почве стал того… поэтом.
— Да ну? — заинтересовался Урфин. — Тогда пускай прочтёт своё стихотворение.
Поэт заулыбался и выпалил:
У меня стихи просты:
Я поклонник красоты.
У меня в саду цветы,
А цветы не любишь ты!
— Что он себе позволяет! — возмутился Урфин, обернувшись к Руфу Билану. — Он что, с приветом?
Дуболом тут же сочинил:
У меня секретов нет.
У меня в башке привет.
А привет оставит след,
Если только я поэт!
— Дурь какая-то, — махнул рукой Урфин. — Отправьте его подальше, сторожить входные ворота. Видеть его не хочу!
— Смирно! — скомандовал он дуболомам. — За разводящим — шагом марш!
И два солдата, вскинув на плечи боевые дубины, дружно, в ногу, затопали за Руфом Биланом. А третий, с садовой лопатой, зашагал не в ногу. Он же был поэт.
ПЕРВЫЙ ПОСЕТИТЕЛЬ
Утром следующего дня, когда Урфин вошёл в тронный зал, людоед уже проснулся и, от нечего делать, ковырял пальцем в носу.
— Это неприлично, — стал втолковывать ему главный министр. Потом осмотрел зал, взял дубину людоеда и спрятал за трон. — Не следует пугать посетителей.
Дверь приоткрылась, и в ней показалась голова часового-дуболома:
— Начальник, тут гость пришёл. Впустить?
— Давай, — разрешил Урфин.
И в тронный зал вошёл седой старик в помятой одежде и грязных башмаках. Видно было, что он проделал длинный путь и очень устал, но на его лице сияла радостная улыбка. На руках он держал двух кукол, а за спиной у него висел вещевой мешок.
— Вы кто? — удивлённо спросил его Урфин Джюс. — Иностранец?
— Я, я… Карло, — заговорил странный посетитель. — Вы, уважаемый господин, не удивляйтесь. Я прилетел оттуда, — и он показал наверх, -… а мистер Гудвин… улетел обратно… и не смог прийти сюда, а очень хотел…
— Великий и Ужасный волшебник Гудвин??? — с тревогой переспросил Урфин Джюс. — И зачем он прилетал?
— Он доставил сюда нас… к вам, а кто из вас правитель Страшила?… Какой я глупый… Конечно, тот, который сидит на троне. Да, ваше величество, — поклонился он людоеду, — вы, действительно, на вид очень страшный, но я знаю, что у вас доброе сердце. Вам горячий привет от вашего друга мистера Гудвина!
«Как хорошо, что Гудвин улетел обратно, — облегчённо подумал Урфин. — Он великий волшебник и легко мог бы справиться с нами и освободить Страшилу. А с этим старикашкой мы разберёмся быстро».
— Кого это вы держите на руках? — поинтересовался Урфин.
— Это куклы — Мальвина и Пьеро. Они прилетели со мной по воздуху.
— Они живые?
— Да, уважаемый господин, они ходят, говорят и выступают на сцене театра как настоящие артисты.
— А что у вас в мешке за спиной?
— О, это самое дорогое, что у меня есть… — доверительно сказал папа Карло.
— А ну, покажите ваши драгоценности! — приказал Урфин.
Папа Карло поставил кукол на пол, снял со спины мешок и развязал его.
Урфин с любопытством заглянул туда…
— Фу-ты! — разочарованно проговорил он, — да там одни деревяшки!
Папа Карло вздохнул и, бережно завязав мешок, надел его обратно на спину.
— Красивая, — заурчал молчавший до этого людоед, указывая на Мальвину. — Она мне нр-р-равится, она в моём вкусе!
— Но она не человек, а кукла из ваты, — поспешил предупредить людоеда Урфин, решивший, что у того проснулся аппетит и он хочет съесть девочку. — Она для этого не годится.
— Годится! — упрямо повторил людоед.
Урфин повернулся к гостю:
— Уважаемый господин Карло, — сказал он как можно приветливее, — наш общий друг Страшила тяжело заболел, а перед вами на троне сидит новый король Изумрудного города Людик Первый.
— Г-р-р-р! — самодовольно загудел новый король и кивнул головой.
Бедный Страшила, лёжа в сундуке, конечно, слышал весь разговор и горестно думал: «Как было бы всё хорошо, если бы я был сейчас на троне! Как я мог поверить в раскаяние этого обманщика и злодея Урфина!»
А Урфин между тем продолжал:
— Вы, друг Гудвина и Страшилы, можете рассчитывать на нашу помощь. Поэтому расскажите скорее королю и мне, его главному министру, зачем вы прилетели к нам?
— Конечно, конечно, — заторопился бедный папа Карло. — Мой сынок уснул, а разбудить его я не смог, прибежал Сизый
Нос… говорит, скорее… всего один шанс… мне нужно очень мало, всего одну маленькую щепотку…
— Не рассказывайте! — вдруг горячо зашептала Мальвина. Она уже догадалась, что перед ними плохие люди. — Скажите, что прежде всего хотите навестить больного Страшилу, а уж потом…
— Да, да, — ещё больше заторопился сбитый с толку папа Карло. — Я хотел сказать, что… надо посетить больного, а потом… я всё расскажу по порядку. А теперь я очень устал…
«Старик, действительно, устал, а мне надо непременно выяснить, зачем Гудвин его сюда привёз, — подумал Урфин. — Пусть отдохнёт с дороги до завтрашнего утра… в тюрьме. Там он быстро поймёт, что со мной шутки плохи! Видите ли, Страшилу ему надо навестить! Ещё увидятся! Ха-ха». Он подозвал дуболо- ма и приказал:
— Отведи пленника в подвал, в темницу!
— Как же?… Я… Я… зачем в темницу? — взмолился бедный папа Карло.
Но стражник грубо схватил его за руку и замахнулся дубиной:
— Пошли! А не то я тебя!…
— Мои куклы! Мои куклы! Мальвина! Пьеро! — застонал папа Карло.
Но дуболом уже вытащил несчастного старика в коридор и поволок дальше.
ЛЮДОЕД ВЛЮБЛЯЕТСЯ
— Какая кр-расивая! — продолжал рассматривать Мальвину людоед. И неожиданно спросил Урфина: — А жена у меня будет?
Главный министр на мгновение растерялся, но тут же сообразил, что вопрос вполне обоснованный: у каждого короля обязательно должна быть королева.
— Подберём, ваше величество, в ближайшие дни вам самую красивую девушку.
— Не надо подбир-рать! — замотал головой повелитель. — Я женюсь на этой! — И он указал пальцем на Мальвину.
Тут уж Урфин, действительно, растерялся. Такого поворота событий он не ожидал.
— Но… но… ваша светлость, я уже вам говорил, что она — кукла из ваты, — попытался он вразумить людоеда.
— Это хор-рошо! Значит, я её не съем! — заулыбался король.
— Но она совсем маленького роста! Какая же она будет королева, если её на троне видно не будет? Да и корона ей велика…
Людоед захлопал глазами, что-то с трудом соображая, и радостно провозгласил:
— А ей надо усиленное питание! Кор-рмить как следует! В день давать пять кило мяса. — Подумал, подумал… — Нет! Десять! Не меньше! И чтобы всё съедала!
Урфин схватился за голову:
— Но это не поможет! Она всё равно не вырастет!
Людоед встал во весь рост, сверкнул глазами, заскрежетал зубами, сжал кулаки и грозно зарычал на Урфина:
— Пр-р-риказываю р-р-раскормить! Чтобы стала большая! Как я! К воскр-ресенью! Иначе — я тебя самого сожр-ру! Ба-га-ра! Ма-га-ра! На-фи-га-ра!
Мальвина и Пьеро стояли на полу перед огромным людоедом, маленькие и беззащитные. Что было делать?