Фарамант поднял с пола жестяную флягу и потряс её. Она была пуста. Волшебного порошка в ней не было.
— Может, в другой осталось? — волнуясь, спросил папа Карло.
После тщательных поисков были найдены ещё пять фляг. Но и они были пустыми.
— Теперь уже точно конец, — прошептал папа Карло.
Наступила тишина. Горела свечка, и воск капал с неё, как большие и тяжёлые слёзы.
Вдруг где-то в углу зашуршал стружками пёс Артемон. Вот он тихо гавкнул и стал выбираться на свет. За собой, за ремешок он тянул… ещё одну флягу. Папа Карло быстро схватил её и встряхнул. Внутри слабо зашуршал порошок. Довольный Артемон усиленно махал хвостом и улыбался во всю пасть.
Папа Карло лихорадочно очистил ладонью верстак от стружек, осторожно вытащил из мешка Буратино и положил его на спину. Фарамант взял свечу и поставил её поближе…
Карло расстегнул курточку Буратино и дрожащей рукой посыпал ему на грудь щепотку волшебного порошка. Все замерли: подействует или нет? Ожидание длилось всего несколько секунд. Потом порошок с лёгким шипением задымился и начал исчезать. Его бурые крупинки словно впитывались в деревянное тело Буратино. И вдруг в тишине все услышали, как Буратино шмыгнул носом. Потом открыл глаза… и, увидев склонённое над ним лицо папы Карло, грустно сказал:
— А я тебе подарка ещё не придумал… Всё думаю, думаю…
— Ничего, ничего, — со слезами радости на глазах возбуждённо забормотал папа Карло. — Сегодня день рождения не у меня, а у тебя… Это ты родился во второй раз!
Буратино сел, повертел головой и осмотрелся.
— Точно, — согласился он. — Это — верстак, это — стружки. Значит, я опять в мастерской Джузеппе? — Но папа Карло не ответил.
— Слава Богу, — горячо шептал он, — один шанс из тысячи — выпал! И мой сынок опять живой, живой!
— Это потому, что вы хороший, добрый человек, — с волнением произнёс Фарамант.
— А это что за артисты и почему они в таких странных костюмах? — спросил Буратино, указывая на Фараманта и Дин Гиора. — Откуда они?
От Буратино теперь можно было ожидать тысячу вопросов. Он ощупал себя:
— А куда мой золотой ключик подевался?
— О! — воскликнул папа Карло, — он у меня. Я его на время у тебя брал.
— Зачем? — спросил Буратино.
Но папа Карло не стал отвечать. Он надел сыну на шею ленточку с золотым ключиком.
— Слезай с верстака, нам надо скорее уходить отсюда.
— Почему? — опять спросил Буратино…
СОСНОВЫЙ РОДСТВЕННИК
Начинало светать, а беглецам ещё предстояло пройти часть города, выйти из охраняемых ворот и спрятаться в лесу. Фарамант и Дин Гиор быстро шли впереди, за ними едва успевал папа Карло, держа Буратино за руку. Артемон охранял их сзади. Буратино шагал бодро и с интересом рассматривал дома: верхние этажи нависали над нижними, а стены были украшены изумрудами. Даже среди булыжников мостовой иногда попадались большие драгоценные камни.
Солнце уже взошло, когда беглецы приблизились к городским воротам. Они были распахнуты, но на посту стоял дуболом с острой лопатой. Папа Карло и его спутники притаились в тёмной арке ближайшего дома.
— Этот дуболом — садовник, — сказал Фарамант, — но сейчас он часовой и ему, наверняка, приказано сторожить и никого не выпускать из города.
— Эх, был бы со мной мой острый меч! — вздохнул Дин Ги- ор. — Я бы быстро с этим стражником разделался! От него бы одни щепки остались!
— А он что, деревянный? — удивился Буратино. Но ему никто не ответил.
— Надо отвлечь внимание часового, — сказал Фарамант. — Но как это сделать?
— Гав, гав, давайте, я попробую, — предложил Артемон и посмотрел на папу Карло.
— Верно! — согласился тот. — Артемон залает на часового. Дуболом обозлится и погонится за ним. Тут мы и выбежим за ворота.
— Надо попробовать, — согласился Фарамант.
Не прошло и нескольких секунд, как перед дуболомом неожиданно очутился чёрный пёс и начал свирепо лаять. Шуму было много, но дуболом совсем не испугался. Наоборот, он выставил вперёд деревянную ногу.
— Ну, давай, кусай, если тебе зубов не жалко, — добродушно сказал он.
Артемон скоро выдохся и смущённо, поджав хвост, сел в сторонке.
Наступало утро. Прятаться в подворотне было опасно. А время шло. Урфин Джюс мог обнаружить, что темница пуста, и послать в погоню свирепых дуболомов.
— Он точно деревянный? — приставал Буратино.
— Точно, — ответил Фарамант.
И вдруг Буратино, не говоря ни слова, вышел из темноты и направился прямо к дуболому.
— Стой! Куда ты? — в ужасе зашептал папа Карло и уже хотел бежать вслед за сыном, но Фарамант его остановил.
Буратино подошёл к дуболому, учтиво ему поклонился и, как учила Мальвина, вежливо сказал:
— Доброе утро!
Удивлённый неожиданным появлением мальчика, дуболом спросил:
— Почему ты не спишь, а здесь гуляешь?
— Дяденька, — Буратино пропустил вопрос мимо ушей, — а вы, случайно, не деревянный?
— А как же! — с гордостью подтвердил дуболом. — Из самой первосортной сосны, а голова из дуба!
— И я из сосны! — обрадовался Буратино. — Значит, вы — мой самый настоящий родственник! — Он подошёл к дуболому поближе и смело протянул ему свою деревянную ладошку.
Тот взял её в огромную ручищу и осторожно пожал.
— Меня зовут Буратино, — представился мальчик. — А тебя?
— Руб, — ответил улыбающийся дуболом. Ему было приятно, что такой вежливый мальчик — его родственник.
— А что ты больше всего любишь делать, дядя Руб?
— О, — смутился дуболом, — я садовник и очень люблю свою работу, но, если честно… А ты не будешь надо мной смеяться? — засомневался он.
— Клянусь дохлой крысой, — воскликнул Буратино. Это была серьёзная клятва, и дуболом поверил.
— Больше всего я люблю… сочинять стихи…
— Это похвально, — важно кивнул головой мальчик.
— Их у меня в голове набралось уже несколько штук, но никто не хочет их слушать… А они всё сочиняются! Боюсь, что скоро моя голова лопнет…
— Давай, читай! Я буду слушать! — перебил дуболома Буратино. — У меня есть друг по имени Пьеро. Он тоже поэт. Я его всегда слушаю. Только подними одну руку вверх, а другую положи на грудь. Пьеро всегда так делает.
Обрадованный дуболом приставил лопату к стене, поднял руку и начал:
Очень я люблю ромашки,
У них жёлтые мордашки,
У них белый воротник.
Я гадать по ним привык.
— У тебя очень прекрасные и удивительно замечательные стихи, — похвалил поэта Буратино. — Но короткие. Нет ли там у тебя в голове чего-нибудь подлиннее, чтобы они успели… — чуть было не проговорился мальчик. Но поэт ничего не заметил.
— Конечно, есть. Если захочу, то могу говорить стихами очень долго, до без конца!
И он стал гулко маршировать на месте, поднимая поочерёдно тяжёлые ноги:
Аты-баты шли куда-то
Развесёлые ребята,
Сосноваты, дубоваты,
Сучковаты, смоловаты.
И у всех ума палаты!
Безо всякого труда
Все шагали не туда…
Получилась ерунда.
— Почему ерунда? — запротестовал Буратино. — Очень полезные стихи.
Пока дуболом маршировал, Фарамант, Дин Гиор и папа Карло прокрались мимо него и вышли из ворот.
— Ты, дядя, замечательный поэт! Стихи — во! — и Буратино показал сразу два больших пальца на двух руках. — Всё очень удачно получилось! Они удрали!! Ура!!!
— Кто удрал? — удивился дуболом.
— Стихи, конечно! Из твоей головы на волю, — нашёлся Буратино. — Ну, а теперь, до свидания, дядя Руб, ещё увидимся! Я пойду обратно домой, — и он, свистнув Артемону, быстро направился к выходу.
— Послушай, Буратино, — крикнул ему вдогонку дуболом, — мне показалось, что ты пришёл из города!
— Вот именно, показалось, — подтвердил Буратино. — Это у тебя от успеха голова закружилась. С поэтами так бывает. Я по Пьеро знаю. — И он, помахав на прощание рукой, весело зашагал по дороге из города в сторону небольшой рощицы, где его с нетерпением ожидали друзья.
ЭЛИКСИР РОСТА
Беглецы шли по едва заметной тропинке через густой лес. Впереди маячила долговязая фигура солдата Дин Гиора. Он вёл их к охотничьей избушке, о которой мало кто знал. Когда они к ней подошли, то увидели, что на террасе сидит большая ворона. На шее у неё на зелёной ленте висел орден с изумрудом.
— Приветствую! — громко прокаркала она и для важности похлопала крыльями. — Да будет вам всем известно, что бразды правления в Изумрудной стране на время заточения нашего правителя, Страшилы Мудрого, я, ворона Кагги-Карр, беру на себя. Так было в прошлых войнах. Все согласны?
— Согласны, — сказали Дин Гиор и Фарамант.
— А почему ворона командует? — шёпотом спросил Буратино папу Карло.
Кагги-Карр махнула крылом, призывая к вниманию.
— Согласны, — сказал папа Карло за себя, за Буратино и за Артемона.
— Вы, Дин Гиор, назначаетесь командующим армией и получаете звание фельдмаршала. Вы, Фарамант, — моим заместителем, первым министром, вторым, третьим и так далее… Я в курсе всех событий. Птицы мне всё время докладывали о происходящем. Но теперь я должна сама полететь на разведку во дворец.
Урфин Джюс сидел, задумавшись, в своем кабинете: «Что предпринять? Мальвина должна вырасти в пять раз. Как этого добиться? Кто у нас в стране огромного роста? Так-так…» И он стал вспоминать: «Была великаншей колдунья Арахна. Она захотела стать повелительницей Волшебной страны. А чтобы принудить жителей к покорности, напустила на страну едкий жёлтый туман, от которого все стали задыхаться. Железный рыцарь Тилли-Вилли с помощью гигантского орла Карфакса сбросил её с Утёса Гибели в пропасть, и жёлтый туман рассеялся. У неё в пещере, возможно, остался волшебный эликсир, который она принимала, чтобы стать великаншей. А если его достать? Это выход! Сколько же дней до свадьбы? Сегодня четверг. Значит, всего два дня! Надо успеть!»