Валера и Умар подорвались на первый этаж. Там, неподалёку от входа, около стены качался толстый чёрный кабель, а рядом лежала на спине Ксения. Её глаза неподвижно глядели в потолок.
Все сгрудились неподалёку. Умар снял балаклаву, обернул руку и, схватившись за ствол автомата, стал прикладом подтаскивать её поближе.
Сеня сразу проверил пульс. Нервно потёр виски, но почти сразу взял себя в руки и начал делать искусственное дыхание, перемежая с массажем сердца.
— В машине может быть хорошая аптечка, — заметил Умар. — Пойду захвачу. Заодно проверю водителя.
Он удалился, а Валера продолжал наблюдать, как Сеня безуспешно пытался вернуть Ксению к жизни. «Да, мы устранили всех, но в итоге понесли потери из-за нелепой случайности…»
— Нам нельзя терять драгоценные секунды, — произнёс хриплый голос неподалёку.
Валера повернулся и увидел Рубинштейна, который ковылял к ним, держа в руках большую шкатулку. Он встал рядом, провёл рукой над крышкой и открыл её. «Замо́к с сущностями», — заметил Валера. Внутри был фиал в футляре из красного бархата. В нём кружился туман, который переливался всеми оттенками серого цвета.
— Я не успел получить ещё… но, думаю, этому найдётся единственно правильное применение.
Рубинштейн трясущимися руками вытащил фиал.
— Я надеюсь, что у меня хватит сил, что использовать её…
— Я — атомщик, — сказал Валера. — И сил у меня точно хватит.
— Тогда держите вы. Но, в любом случае, окончательное решение будет за Ксюшей.
Валеру смутила последняя фраза, сказанная невпопад, но если перед ним арх… Мужчина осторожно принял фиал, снял пробку и лёгким пассом извлёк сущность на ладонь. Он пытался «распробовать» её, прочувствовать всеми рецепторами атомщика.
Это было что-то невиданное, отличавшееся от всего, что Валера получал раньше. В сущности присутствовали «нотки» смерти, её тлетворная суть, которую не перепутаешь ни с чем. Ещё там проявлялась жизнь, светлая и лёгкая.
Валера пытался определить другие первоэлементы, но их как будто не было. Зато добавились новые ощущения: страх, боль, ужас и спокойствие — всё одновременно.
— Как это должно спасти её? — спросил Валера у Рубинштейна.
— Арх — не панацея, но он может спасти. Я же говорю — решение за Ксюшей.
Валера нервно сглотнул, но понял, что другого варианта не было.
Сеня тем временем растерял весь энтузиазм и тратил последние силы на бессмысленные действия. Руки ходили ходуном, собственные лёгкие не расправлялись настолько, чтобы достаточно наполнить лёгкие девушки. Валера мягко подвинул его.
— Да, точно, Валеркер, ты сильнее, — устало произнёс парень. — Я чуток передохну и сменю тебя.
Но Валера понимал, что либо пан, либо пропал. Он занёс руку, на которой переливалась сущность (в некоторые моменты она становилась то бесцветной, то серо-чёрной), и положил Ксении на грудь в район сердца. Затем направил сущность внутрь девушки, чтобы арх распространился по всему телу и сделал то, на что обычных человеческих сил Арсения не хватило.
Секунда, вторая, третья… сущность полностью ушла в Ксению.
— Валеркер! — крикнул Сеня. — Я думал, ты будешь реанимировать её! Вале… что?!
Они оба это заметили: лицевые мышцы девушки вдруг стали беспорядочно сокращаться. Веки резко закрылись, и глаза забегали под ними. Конечности время от времени подёргивались. Это продолжалось секунд десять, а затем Ксения сделала шумный вдох и открыла глаза. Чуть приподнялась и сразу опустилась, потеряв сознание. Валера прислонил пальцы к её шее — пульс прощупывался. Слабенький, но для человека, выбравшегося с того света, сойдёт.
— Сработало, — констатировал Валера, осознав, что безумно утомился.
Через минуту к ним пришёл Умар с аптечкой в руках. Он сдержанно кивнул, увидев, что девушка всё-таки осталась в живых.
— Думаю, теперь можно и Эннею сюда позвать, — сказал Сеня.
— Давай. — Умар ухмыльнулся. — Пора воспользоваться своей тревожной кнопкой.
— Ага, как раз есть такая…
Сеня отошёл подальше, достав телефон из кармана, а Умар в недоумении застыл. Затем посмотрел на Рубинштейна.
— Ты! А немца одного оставили?! С ума сошли? — Он мигом умчался наверх.
Рубинштейн ласково оглядывал Ксению, которой больше не угрожала опасности, а Валера с подозрением оглядывал профессора.
— Это странная сущность, я думал арх… более значительный — сказал Валера. Потом восстановил в памяти всё, что относилось к профессору и арху. — Как ты его получил?
Рубинштейн пристально посмотрел в глаза Валере. Казалось, это задело в нём какую-то струну, которая так давно не использовалась, что закаменела.
— Они все умерли при мне, — начал рассказывать профессор. — Сначала бабушка, затем мама, а в конце и сестра. И я ничего, ничего не мог сделать — только наблюдать, утешать, подбадривать. Делать мину при плохой игре. Но каждый раз, будучи атомистом, я ощущал что-то новое — сущность, которая, казалось, взвешивает, насколько человек готов жить или умереть — она возникает только в этой суперпозиции. А потом исчезает, когда решение принято.
Я стал изучать эту сущность. В хосписе, куда я устроился, было много людей, которые доживали последние дни. Я наблюдал, утешал, подбадривал… и собирал эту сущность.
— Но я слышал, что арх — главная сущность. Главный первоэлемент. Или то, что связывает всё на свете. А тут… ты описал агонию.
— Вы видели символ Эннеи? Человек, состоящий из треугольников? А замечали ли вы, что между двумя нижними треугольниками, которые символизируют жизнь и смерть, есть еле заметная линия? Мне кажется, это и есть арх.
— Но как эта сущность помогла сейчас?
— Видимо, она ускоряет выбор, — пожав плечами, ответил Рубинштейн. — Я верил, что Ксюша не должна была умереть. Так и случилось.
— А в хосписе? Ты ускорял выбор для других?
— Только для тех, кто мучился.
Валера сжал кулаки, поддавшись секундной ярости, но сразу расслабил. В системе координат профессора всё было нормально. Но от этого «попахивало» странными медицинскими исследованиями. Кажется, отец рассказывал, как во время Второй мировой войны проводились тысячи экспериментов над людьми и их рациональная жестокость была за гранью понимания.
— Я пробовал получить арх искусственно, — продолжил Рубинштейн. — Сущность жизни была под рукой, а вот смерть…
— Ты покупал её. Незаконно.
— Человеческие законы всегда ниже законов мироздания, — огрызнулся профессор.
— Но это же противоположные первоэлементы! — сказал Валера, вспомнив взрыв в «Астории».
— В моём архе они прекрасно уживались! Увы, эту загадку природы я решить не успел, потому что на мою лабораторию напали… Я получил один фиал, но и он теперь пуст. Хотя я ни капли об этом не жалею…
Рубинштейн замолчал и снова начал смотреть на Ксению. Тут мимо них прошёл Умар, который нёс на плечах Штрауба с кляпом во рту.
— Если Эннея скоро прибудет, то надо к этому подготовиться, — сказал араб. — Помоги-ка собрать наши трофеи в одном месте.
Следующий час Валера и Умар таскали наёмников и сажали в микроавтобус, где спереди сидели водитель, щуплый старичок, который со слезами на глазах смирно подчинялся всем приказаниям, и труп Седого с шлемом на голове. Все, кто артачился и грозил страшными карами, сразу утихомиривались, видя труп Главного.
Сеня сообщил о том, что Эннея везёт штурмовой отряд и совсем скоро прибудет. Валера вызвался охранять наёмников, а Умар прошёлся по всем зданиям поблизости: по итогу получилось, что бойцов было девять, не считая Седого и Клеща, который сбежал.
Солнце скрылось за деревьями, на лес опускались сумерки. На крыльце лежала Ксения, для которой раздобыли подушку и одеяло, вокруг неё стояли Рубинштейн и Сеня. Валера с автоматом наперевес сторожил микроавтобус, а Умар мерил шагами дорожки напротив.
Наконец, приехали гости из Эннеи: три зелёных грузовика, скорая, мигавшая проблесковыми огнями, и несколько обычных машин. Умар сразу положил оружие на землю и поднял руки вверх. Валера поступил так же.
Из грузовиков вышли два десятка спецназовцев, которые сразу взяли всех на мушку.
— Погодите, погодите! Умагра и Валегру я возьму на себя!
Впереди всех выскочил Гуннар, не изменивший своему рокерскому стилю даже в такой ситуации. Он проконтролировал, чтобы причастных к погромам повязали и поместили в пустой грузовик, а непричастных раскидали по гражданскому транспорту. Кроме Ксении, конечно, — именно ей заказали отдельный экипаж.
Ещё некоторое время отряд шерстил помещения всех зданий. Гуннар посадил Рубинштейна и Умара в одну машину, а сам расположил сына и Валеру в другой, где тоже уселся.
— Умар вряд ли будет рад, что два Лидера поедут в разных машинах, — заметил Сеня.
— Умагр, возможно, имеет много тем для общения, но пусть оставит их для Эннеи. Там пообщаемся. На самом деле, я очень доволен, что он жив. И что ты, Валегра, тоже жив. Но что вы атаковали наёмников вдвоём… fan, глупо, безумно, но… получилось.
— Что с Алиной? — спросил Валера. Всё это было в первую очередь, чтобы предъявить Эннее истинных злодеев, и если это не вышло…
— Советник Умагра очень, очень сильно давит на Главу, чтобы её судили. Мы с Камилой считали и всё ещё считаем, что её подставили, но доказательства пока что не в её пользу. Во всяком случае, были, пока мы не нашли вас.
— Я слышал, что её могут дематериализовать, — произнёс Валера сиплым голосом. Думать об этом было тяжело.
— Этого добиваются, но ваши показания должны помочь ей да и всем нам. Ладно, сначала в Эннею.
— Меня тоже?.. — поинтересовался Сеня невесёлым голосом.
Гуннар строго посмотрел на сына.
— Я бы с удовольствием, но для всех будет лучше, если тебя тут не было. Девушку мы поместим в больницу, остальным скажем, что Эннея нашла только Валегру и Умагра.