– Сегодня утром в гавань причалило несколько кораблей, которым, похоже, удалось избежать повреждений. Я с кем-нибудь поговорю. Может, назначим время и отправимся завтра?
– Конечно! – согласилась Ишрак. – Но наверняка вы все захотите перед отплытием отстоять мессу. Давайте отправимся после утренней службы.
Они медленно шагали по мощеной булыжником улице. Брат Пьетро пытливо посмотрел на Ишрак и спросил:
– А ты не хочешь очистить душу и побывать на службе? Теперь ведь ты узрела, как неисповедимы пути Господни! Не обратиться ли тебе к нашему Богу, после того как ты была на краю гибели? Я мог бы объяснить тебе основы нашей веры и окрестить тебя.
Ишрак улыбнулась, не разделяя его озабоченности:
– Ах, брат Пьетро, я знаю, что ты – замечательный человек и хотел бы спасти мою душу. Я не представляю, что именно вызвало ту волну. Однако она не внушает мне желания молиться вашему Богу.
Изольда согласилась с тем, что им надо уехать на следующий день, но не смогла заставить себя поговорить с Лукой.
– Окажи мне услугу и побеседуй с Лукой! – попросила она брата Пьетро. – Мне невыносимо это делать!
Монах дождался вечера, когда они вчетвером устроились в обеденном зале перед камином, в котором дымились мокрые дрова.
– Брат Лука, по-моему, нам больше нечего делать в Пикколо, – вымолвил брат Пьетро. – Завтра утром я отправлю мой доклад милорду. Я напишу, что мы не можем найти неоспоримого объяснения этой волне, хоть и были упомянуты некие дикие предположения языческих и еретических авторов.
Лука даже не поднял головы.
– И я нашел капитана, который завтра возьмет нас на борт, – добавил монах. – Мы отплываем после утренней мессы.
– Мы останемся, – моментально возразил Лука. – По крайней мере, еще на пару дней.
– У нас – важная миссия, и нам нало поторопиться, – сурово произнес брат Пьетро. – Мы отправим и твой доклад милорду. Я, в свою очередь, сообщу Его Святейшеству о том, что мы стали свидетелями знамения, указывающего на конец света. Мы предупредим Рим о том, что за предыдущим землетрясением последовала громадная волна, за которой пришел мор, названный Черной смертью. Нам нет смысла тут находиться, а если приближается чума, нам нельзя задерживаться в Пикколо.
Изольда накрыла прохладной ладошкой сжатый кулак Луки, который лежал на столе.
– Лука, – нежно позвала Изольда юношу.
Он повернулся к ней, словно надеясь получить от нее ответы на все терзающие его вопросы.
– Я не могу уехать! – с жаром заявил он. – Не могу уплыть отсюда, как будто ничего не случилось. Я не могу продолжать путешествие! Фрейзе приехал со мной, он помогал мне в моей миссии! Он оказался здесь исключительно из любви ко мне. Не понимаю, как мне жить без него. Если бы меня унесло море, он бы кинулся в воду и спас меня. Он бы не убежал, как трус, не бросил бы меня.
– Он бы хотел, чтобы ты выполнил свое поручение, – проговорила Изольда, стараясь его утешить. – Он всегда тобой гордился, Лука! Он радовался, что на тебя возложили столь ответственную миссию – и что он может тебе служить.
При мысли о веселом хвастовстве Фрейзе Лука слабо улыбнулся, но спустя секунду помрачнел.
– Ты ведь понимаешь, что мне нельзя покидать Пикколо, пока…
– Мы оставим деньги и распоряжение о похоронах, если Фрейзе вынесет на берег, – предложила Ишрак, изумив всех решительным тоном. – Не тревожься, Лука. Мы можем позаботиться о нем так, как тебе бы хотелось. Но я разговаривала с местным рыбаком, и он сказал, что сразу за бухтой есть сильное течение, поэтому, возможно, Фрейзе и детей унесло очень далеко. Вероятно, их тела вообще не найдут. Думаю, нам следует считать их похороненными в море. Брат Пьетро мог бы освятить воды на нашем пути в Сплит.
Лука сердито набросился на нее:
– Ты говоришь о похоронах моего друга Фрейзе? Об освящении воды? Ты готова считать его мертвым?
Ишрак посмотрела на него в упор:
– Да, Лука. А разве ты сам так не думаешь? Разве не об этом ты уже несколько дней боишься сказать вслух?
Лука встал из-за стола и рывком распахнул дверь.
– У тебя нет сердца! – крикнул он.
Она качнула головой:
– Ты знаешь, что это не так.
Он застыл как вкопанный:
– Тогда как ты можешь говорить об освящении моря?
– Мне показалось, что ты захочешь проститься с Фрейзе.
– Как ты посмела это сказать?
– Дело твоей жизни – думать о самых сложных и непредвиденных вещах.
Изольда ахнула и захотела вмешаться в ссору, однако промолчала, заметив, как серьезно Ишрак смотрит на Луку. Гнев Луки погас столь же стремительно, как и вспыхнул. Он судорожно вздохнул, закрыв за собой дверь, и привалился к створке спиной, окончательно лишившись сил.
– Разумеется, ты права, – выдавил он. – Но я так не хочу, чтобы это было правдой… Утром я договорюсь с отцом Бенито и… брат Пьетро, может, ты напишешь к нам в монастырь: расскажешь о бедствии и попросишь, чтобы весть о гибели Фрейзе сообщили его матери? Я сам напишу позже.
Изольда подошла к Луке и взяла юношу за руку, прижавшись щекой к его плечу. Брат Пьетро наблюдал за ними молча, но на его лице отразилось глубокое осуждение.
– И мы сядем на корабль завтра утром, – добавила Ишрак.
– Ишрак! – воскликнула Изольда. – Уймись! Оставь его в покое!
Ишрак упрямо насупилась.
– Он вовсе не спокоен, – возразила она, указывая на Луку. – И твои причитания ему совершенно не помогают, а сбивают с толку. Лучше нам заняться делом, чем сидеть тут и предаваться отчаянию. У моих единоверцев Фрейзе похоронили бы на закате прямо в день его смерти. Мы всегда будем его помнить, независимо от того, что приключится с нами дальше. А Луке нельзя тосковать слишком долго, – тихо добавила она. – Он уже и так настрадался, теряя самых близких ему людей. Не надо, чтобы горе стало для него привычным чувством.
Изольда заглянула в окаменевшее лицо Луки.
– Верно, – печально признал он. – В Пикколо я могу только оплакивать Фрейзе и вести себя как безвольная девица. Мы отправимся в путь завтра – сразу же после утренней мессы.
Они разошлись по комнатам собирать свои вещи, хоть укладывать было почти нечего. Все, кроме надетой на них одежды, пропало вместе с кораблем. Они купили у местного портного грубые плащи, однако обувь, шляпы и письменные принадлежности брата Пьетро они могли приобрести в другом – более крупном городе. Пергаменты и рукописи, которые монах и Лука возили с собой, чтобы справляться о легендах, преданиях и предшествующих расследованиях, тоже безвозвратно пропали. Вдобавок им предстояли нешуточные траты: по приезде в Сплит следовало купить лошадей и вьючного ослика.
– Как думаешь, от Сплита до Будапешта далеко? – вяло осведомилась Изольда и посмотрела в окошко. – Я ужасно вымоталась от бесконечных дорог! Я так устала от всего! Мне хотелось бы вернуться домой и жить на своей земле, где для меня все родное. Лучше бы ничего этого вообще не случилось.
– Но ты же не хочешь попасть в монастырь и оказаться во власти твоего брата! – запротестовала Ишрак.
Изольда отвернулась от окна и потупилась.
– Мне бы хотелось снова стать той девушкой, о которой заботится отец, – прошептала она. – Я соскучилась по дому.
– А Фрейзе говорил, что мы проведем в пути примерно неделю, – отозвалась Ишрак, стараясь подбодрить подругу. – А вернуться обратно ты сможешь, только если тебя поддержит сын твоего крестного! Так что при удачном раскладе ты обязательно увидишь замок Лукретили! Я верю, что у нас все получится!
Изольда прикусила губу:
– Не знаю, как мы будем справляться без Фрейзе. Не могу себе представить путешествие без него.
– Без его жалоб? – подсказала Ишрак с улыбкой. – Без постоянного нытья на дорогу, на миссию и на тайные приказы брата Пьетро?
Изольда улыбнулась ей в ответ.
– Мы будем по нему скучать, – подытожила она. – По нашему другу Фрейзе.
За ужином было тихо. Многие посетители покинули постоялый двор после похорон погибших детей. Путники, путешествовавшие по прибрежным городкам, быстро узнали о том, что беда обрушилась на рыбацкие поселения, и объезжали пострадавшие районы стороной – теперь все они направлялись в глубь итальянских земель.
Аппетита ни у кого не было – и разговаривать, похоже, было не о чем.
– А где Ри? – спросила Изольда у хозяйки гостиницы. – На кухне?
– Она работала, как маленькая кухарочка, а теперь кушает, как миленькая, – ответила довольная женщина. – Вы хорошую мысль подали, госпожа моя. Это – по-доброму, по-христиански.
– А что сделала госпожа Изольда?
Лука повернулся к ним, ненадолго увлекшись беседой.
– Она отвела меня в сторонку и помолилась со мной и с Ри. Госпожа Изольда показала Ри мою бельевую, и девочка поняла красоту моей чудесной комнатки. Думаю, из Ри получится хорошая кухарка и горничная. Меня ужасный потоп миновал: я была надежно заперта у себя в бельевой – поэтому мне не может не нравиться малышка, которая ею восхитилась. Ри останется у нас. Госпожа Изольда предложила оплатить ее содержание в первый месяц, а потом девочка будет сама зарабатывать себе на жизнь, хотя я буду за ней присматривать.
– Ты очень хорошо поступила, – негромко произнес Лука, обратившись к Изольде.
Та просияла:
– Я знала, что они отлично поладят. У Ри есть крыша над головой, и она обучится делу.
– Вот и славно, – откликнулся Лука, явно теряя интерес к разговору.
– Завтра будем в Сплите! – заявил брат Пьетро, стараясь говорить жизнерадостно. – Если рано отправимся, то, наверное, к закату будем на месте.
– А потом достигнем Загреба, – добавила Изольда и посмотрела на Луку.
Внезапно со стороны конюшни донесся громкий стук и веселое: «Эге-гей!». Возглас был совершенно не уместен в городке, погруженном в траур. Хозяин гостиницы распахнул дверь кухни и рявкнул:
– Разве ты не зн