Ишрак услышала рыдание у себя за спиной, но не повернулась к Изольде.
– Поэтому именно ты себя и обесчестила! – с жаром продолжила Ишрак. – Ведь ты влюбилась в мужчину, который несвободен и не обращался к твоим родным, чтобы попросить твоей руки и жениться. Какая же ты дура!
Ответом ей был только сдавленный вздох.
– Доброй ночи, – отчеканила Ишрак.
Она закрыла глаза и моментально заснула. Изольда опустилась на колени у изножья кровати и стала молиться, чтобы Бог простил ей грех ревности и то, что она жестоко и несправедливо разговаривала со своей лучшей подругой. А потом она весьма неохотно… признала истину – и начала молиться о том, чтобы ей был прощен смертный грех вожделения.
На следующее утро девушки были подчеркнуто вежливы друг с другом, но почти не разговаривали. Лука и Фрейзе пребывали под радостным впечатлением от воссоединения и совершенно не заметили накаленной атмосферы. Брат Пьетро скептически посмотрел на двух юных особ и подумал, что они, как и все женщины – переменчивы, словно ветер, и столь же необъяснимы. Казалось бы, сейчас они должны ликовать от того, что их любимчик Фрейзе вернулся, а они были мрачными и молчаливыми. Разумеется, Господь сотворил их исключительно для того, чтобы они досаждали мужчинам и ставили их в тупик! Разве можно сомневаться в том, что женщины во всем уступают мужчинам, которых Бог сотворил по своему Образу и Подобию – а потом дал им власть, дабы направлять слабых созданий на путь истинный? Можно только благодарить Господа за то, что Он избавил Своего покорного слугу от женского общества! Как хорошо, что Бог укрыл брата Пьетро за оградой веры и привел его в орден, куда допускаются только мужчины!
После завтрака Фрейзе направился к пристани, чтобы проверить готовность корабля, на котором они собирались отплыть. Лука, брат Пьетро и Изольда пошли в церковь, чтобы присутствовать на утренней службе. Изольда исповедалась отцу Бенито, а затем встала на колени, закрыла лицо ладонями и всю мессу молилась, не поднимая головы. Когда месса закончилась и мужчины простились со священником, она даже не посмотрела в их сторону.
Лука и брат Пьетро решили не беспокоить Изольду и побрели к постоялому двору.
Фрейзе встретил их на пороге гостиницы. Выглядел он очень обеспокоенным.
– Мы не можем отплыть на корабле в Сплит, – сообщил он. – Я отыскал человека, который только что вернулся оттуда. Город полностью разрушен! Окрестности усеяны разбитыми судами, вырванными с корнем деревьями и развалившимися лачугами. Поля с пшеницей погибли, амбары и даже подвалы отсырели насквозь! И так – на многие мили вокруг! Волна в Сплите была гораздо мощней, чем в Пикколо, – в тех краях не осталось ни единого уцелевшего дома, а люди голодают, потому что соленая вода испортила продукты. В общем, на другой берег нам нельзя.
Лука понурился:
– Я должен был все предусмотреть! Что я за дурень! Конечно же, пострадал не только Пикколо! Если море встало на дыбы, то и прибрежные деревеньки затопило!
Юноша замолчал, лихорадочно обдумывая слова Фрейзе, и наконец повернулся к брату Пьетро.
– Надо понять, какой из городов пострадал сильнее всего! Тогда мы сможем выяснить, где появилась волна, – сказал Лука. – Если Ишрак права и это действительно похоже на камень в миске, то волна могла быть самой высокой и разрушительной ближе к месту своего зарождения, верно? А уж затем она стала откатываться назад и немного ослабела. Если бы это мы точно узнали, мы бы догадались, откуда она пришла.
– Ты прав, – признал брат Пьетро, – но…
Неожиданно все вздрогнули: тревожный колокол на сторожевой башне порта зазвонил. То были быстрые удары набата, страшные для жителей Пикколо. Люди, которые находились возле пристани, встрепенулись и принялись переговариваться между собой.
– Нет! – воскликнул брат Пьетро. – Боже, избавь нас от новой волны!
– Где Изольда? – встревоженно крикнул Фрейзе. – Где вы ее оставили?
– В церкви! – ответил Лука. – Бегите туда, поднимайтесь как можно выше!
Из постоялого двора высыпали все, в том числе и хозяин гостиницы.
– Почему ударил набат? – спросил у него Лука. – Приближается еще одна волна?
– Нет! – возразил хозяин гостиницы. – Смотри: на охранной башне уже поднимают сигнальный знак – он предупреждает нас о работорговцах!
И мужчина истошно заорал, чтобы его услышали люди, которые в панике метались по двору.
– Господи милосердный: к нам плывет галера работорговцев! Слушайте меня! Опомнитесь! Не бегите наверх! Это не волна, а налет! Стража! Занимайте места в форте!
Лука потемнел лицом.
– Налет? – пробормотал он. – Очередная беда? Как раз после того, когда в море погибло столько детей?
Мужчины Пикколо побежали к невысокой башне, охраняющей вход в гавань, оповещая своими криками встречных. Женщины помчались по домам, громко созывая детей. По всему Пикколо хлопали двери: испуганные семьи запирались в лачугах и амбарах.
На пристани показалась запыхавшаяся Изольда.
– Отец Бенито сказал, что в порт заходит галера работорговцев! – с трудом выговорила она. – Он увидел ее с колокольни.
– Быстрей в гостиницу! – заявил Лука.
Через несколько минут они ворвались в обеденный зал постоялого двора. Хозяин гостиницы уже доставал из буфета пугающего вида мушкет и коробку с порохом. Фрейзе невольно попятился от опасного оружия.
– А он не слишком вымок? Он сможет стрелять? – поинтересовался Лука. – А нельзя ли его просушить на огне?
– Нет-нет! – поспешно воскликнул Фрейзе. – Не стоит!
Лука повернулся к девушкам:
– Вам надо подняться наверх и запереться. Мы пойдем к форту и постараемся помешать работорговцам высадиться.
– Спрячьтесь-ка лучше в бельевой вместе с моей женой и малышкой! – сказал хозяин. – Можно поштопать белье, пока ждете. Вас там никто не найдет.
Девушки собрались возразить, но Лука вскинул руку:
– Вам с нами нельзя. Что, если работорговцы вас увидят и захватят? Послушайтесь совета этого доброго человека!
Изольда обиженно смотрела, как он повернулся к Ишрак, явно рассчитывая на ее помощь.
– Возьми с собой какое-нибудь оружие, на случай их появления, – тихо произнес Лука. – Ножи из кухни, топор со двора. И не открывай двери, пока не убедишься, что все спокойно.
– Конечно, – сразу ответила Ишрак и умчалась в кухню.
– Иди, – негромко попросил Лука Изольду. – Я ничего не смогу делать, если не буду уверен в твоей безопасности.
– А Ишрак? – отрывисто произнесла она, испытывая Луку. – Ты доверяешь ей нашу защиту?
– Да, – подтвердил Лука.
Он искренне удивился, когда Изольда резко развернулась и выбежала из зала, даже не пожелав ему удачи.
Лука, Фрейзе, брат Пьетро и хозяин гостиницы направились к пристани.
– Нам тоже следует найти какое-нибудь укрытие, – проворчал брат Пьетро. – Нам нечем сражаться.
– Я вышел бы против них и с голыми руками! – воскликнул Лука. – Мне хватило бы и молотка!
Фрейзе и брат Пьетро испуганно переглянулись и ускорили шаг.
Хозяин гостиницы остановился на пристани и, прищурившись, посмотрел вдаль. Мимо него проталкивались мужчины – они бежали по направлению к сторожевой башне, у дверей которой раздавали пики. С полдюжины самых крепких горожан наваливались на деревянный шпиль. Тот заскрипел, пришел в движение и начал поднимать погруженную в воду цепь: она должна была протянуться через вход в гавань, перегораживая его.
– Не похоже на налет рабовладельцев, – озадаченно вымолвил хозяин гостиницы. – Они никогда еще так медленно не подходили. И у них на форштевне[9] – белый флаг. Может, у них какая-то поломка? Они плывут прямо в нашу гавань, но еле-еле, и на палубе я не заметил пушку. По-моему, это не набег.
– Может, уловка? – недоверчиво предположил Лука, наблюдая за пока еще далеким кораблем, который неумолимо приближался к Пикколо. – Работорговцы на все способны.
Они быстро зашагали к форту, где суетился какой-то пожилой мужчина. Он отдавал приказы собравшимся возле башни горожанам.
– Капитан Гаскон, это нападение? – спросил у него хозяин гостиницы.
– Я готов и к нападению, – сурово ответил тот. – Рассказывайте, что они делают.
Лука встал на край причала и только теперь четко разглядел корабль, который плавал в его кошмарах с той поры, когда юноша узнал о том, что его родителей захватили в плен. У судна был узкий корпус, который доходил почти до кромки воды, а с обоих бортов торчали десятки весел, расположенных двумя рядами друг над другом. Рабы гребли неторопливо, но безупречно дружно. Лука прислушался и даже сквозь шум, царивший на пристани, различил ровное биение барабана, который задавал гребцам ритм. Страшный штырь выдавался прямо из носа корабля, словно готовый вспороть небо, но на этом смертоносном навершии временным знаком мирных намерений развевался белый шарф.
Первый парус оказался опущен и туго притянут к мачте, но Лука заметил, что второй парус – в центре корабля – сорвало, сломав при этом мачту. Ее сбросили, но вдоль борта еще плыли веревки, а основание мачты торчало неровным сломом. На корме галеры, на приподнятом помосте, стоял капитан и держал в руке белое полотнище, так что просьба о переговорах буквально развевалась и впереди, и позади.
Корабль как ни в чем не бывало приблизился к тяжелой цепи. Барабанный бой изменился, и весла легко затрепетали, удерживая галеру на месте, несмотря на стремительный прилив. Теперь судно качалось на пенных водах бухты, как будто рассчитывало на то, что хоть какой-то город во всем христианском мире по доброй воле впустит галеру в гавань.
– Что они делают? – закричал капитан, заряжавший в форте единственное действующее оружие, старую кулеврину[10].
– Неподвижно стоят у цепи! – ответил Лука. – Похоже, рассчитывают, что мы их пропустим!
Сердце у него бешено колотилось при виде корабля, внушающего ужас портам и речным поселениям Европы.