лывем в Истанбул, где ты сможешь учиться.
Ишрак осмотрительно промолчала.
– Твой хозяин – глупец, раз предпочел невежество, – добавил Раду. – Он решил оставаться на стороне проигравших. Он будет с Богом, который способен предвидеть только конец света. Ты меня узнаешь, если снова увидишь?
От неожиданности Ишрак выпалила по-арабски:
– Да!
Раду повернулся и улыбнулся ей: его потрясающая внешность под полуденным солнцем буквально ослепила Ишрак.
– Запомни меня хорошенько, – посоветовал он Ишрак, – и когда увидишь человека, который напомнит тебе меня… а, по-моему, ты обязательно с ним повстречаешься, имей в виду, что это не я – а мой брат-близнец. Именно в тот момент тебе и будет грозить огромная опасность – и поэтому тебе надо будет бежать ко мне.
– Я не смогу бежать к тебе, – возразила Ишрак на итальянском. – Никогда. Ни в коем случае.
Раду развел руками и адресовал ей легкий шутливый поклон.
– Но наступит день, когда ты будешь молиться об этой возможности, – сказал он, забирая шкатулку у нее из рук и переходя на нос галеры. – Сестрица моя, христиане и вполовину не такие добрые, как ты думаешь. Я это знаю, поскольку родился и рос среди них – и был безжалостно брошен ими, точно так же, как ты.
– Меня никто не бросал! – Ишрак почему-то очень захотелось, чтобы он ее услышал.
– Конечно, бросили, – произнес он. – Либо твой отец, либо твоя мать. Ведь ты сейчас здесь, с кожей цвета меда и глазами, как финики, – однако прислуживаешь христианину, не признаешь близких и отказываешься возвращаться домой с нами, когда мы тебя зовем.
– Я нахожусь рядом со своими близкими, – упрямо заявила она.
– Нет, сестрица. Они для нас – чужаки.
Оба ненадолго замолчали.
– Ты хорошо обучена, – нарушил паузу Раду. – У тебя – масса умений: ты двигаешься, как боец, а пишешь, как ученый.
Она ничего не ответила.
– Ты работаешь на людей, которые считают, что ты попадешь в ад, – добавил Раду.
Ишрак вручила ему шкатулку и сошла с палубы на мол.
– Когда настанет день и ты увидишь человека, похожего на меня, тебе надо будет повернуться к нему спиной и бежать ко мне, – повторил Раду свое предостережение. – Иначе ты увидишь страшные вещи, совершишь чудовищные поступки, заглянешь в бездну. Тебе начнет казаться, что ты находишься в преисподней, о которой твердят христиане.
Ишрак нахлобучила шляпу на лоб и подняла воротник, словно прячась от дождя. Повернувшись, она зашагала прочь от Раду – хотя предпочла бы остаться на галере.
Пикколо наблюдал за оттоманским судном целый день – и через щелки ставен, закрывших окна прибрежных домов, и сквозь амбразуры форта. Оттоманы остругали мачту, чтобы она вошла в паз, установили ее на место, закрепили реи и парус и, наконец, как и было обещано, на закате отошли от причала. Гребцы провели корабль мимо гавани и перегораживающей бухту мокрой цепи.
– Остановите судно!
Крик разнесся по узким улочкам в сопровождении цокота копыт. Оседланный конь проскакал к самому берегу. Лука молниеносно развернулся, готовясь встретить очередную опасность.
– Остановите галеру! Именем Его Святейшества!
Поколебавшись мгновение, Лука бросился к форту, размахивая руками:
– Стойте! Кто-то едет!
Конь вырвался из полутемной улочки: всадник низко пригибался к холке, искры летели из-под бьющих о булыжник подков. Соскочив на землю, мужчина закричал:
– Приказываю его остановить!
Люди выбегали из форта, спеша разобраться в новом повороте событий.
Незнакомец набросился на Луку.
– Кораблем командует величайший враг христианского мира!
– Как мы его остановим? – сердито буркнул капитан Гаскон. – Он под парусом – и у него куча гребцов! Что за чушь!
Незнакомец в ярости затопал ногами:
– Кораблем командует демон!
– Галера уже ушла! – воскликнул Лука. – Кроме того, в Пикколо нет даже пушки. Мы не сможем стрелять! И он пришел под флагом перемирия. Почему ты требуешь его задержать? По чьему приказу действуешь?
Затем Лука разглядел темно-синюю рясу и зоркие черные глаза под тенью капюшона – и понял, что все это ему пугающе знакомо.
Брат Пьетро преклонил колено.
– Милорд! – произнес он.
Лука неуверенно спросил:
– А вы и вправду милорд?
Мужчина смотрел мимо них, на рабскую галеру: ветер наполнил ее паруса, а рабы уже подняли весла и перестали грести. И, словно насмехаясь над ними, высокий юноша, который находился на корме, развернул вымпел с яркими синими и зелеными красками и громадными золотыми глазками. Лука и все остальные увидели длинную ленту драгоценной золотой ткани, искусно расшитой на манер павлиньих перьев. То был символ аристократии Оттоманской империи, штандарт высокопоставленного человека страны-завоевателя.
– Это Раду сель Фрумос? – вопросил магистр. – Отвечайте! Проклятие!
– Да. Он назвался Раду-беем, – подтвердил Лука.
Покосившись на брата Пьетро, оставшегося стоять на одном колене, прижав ладонь к груди, Лука уверился в том, что разъяренный мужчина действительно и есть милорд, который завербовал его в орден Тьмы. Лука опустился на колени возле монаха и тоже прижал ладонь к сердцу.
– Приветствую вас, милорд.
– Встаньте! – бросил тот, даже не взглянув на них.
– Сожалею, что мы не знали о вашем желании его задержать, – выдавил брат Пьетро. – Он привел сюда свой корабль, потеряв мачту. Увы, мы оплошали! Но оттоманы оказались хорошо вооружены, а у нас не было ни пушки, ни храбрых воинов.
– Надеюсь, в будущем вы будете более внимательны. – Милорд перевел дыхание и постарался успокоиться. – Если вы вдруг снова с ним встретитесь, надо его пленить и послать за мной. Если нельзя его поймать, то просто убейте. Он – мой главный недруг. Я не прощу его за то, что он мне противостоит. Он постоянно строит козни против меня. Он – заместитель главнокомандующего у султана Мехмета Второго. Именно он разрушил оборону Константинополя. Он возглавляет их армию. Он – величайший враг всех христиан мира. Как бы мне хотелось захватить неверного в плен! Я жажду увидеть его смерть! Он – посланец сатаны. Он сам по себе уже знаменует конец света.
Лука встревоженно переглянулся с братом Пьетро – и оба встали.
В море великолепный флаг чуть приспустили в насмешливом приветствии, а затем подвязали. Мужчины на берегу провожали взглядом галеру, а та стремительно удалялась в темнеющее море, пока ее не скрыли ранние сумерки.
– Вот он и улизнул, одурачив всех нас, – подытожил милорд. – Он относится к нам, как к сухопутным крысам, визжащим что-то вслед уходящему кораблю. Но теперь-то вы его запомнили! А в следующий раз – ибо он, несомненно, состоится – вы не позволите ему так с вами обойтись.
– Ни за что! – заверил его брат Пьетро.
Лорд помолчал, постепенно поумерив свой гнев.
– Я прочел твой доклад о Крестовом походе детей и об огромной волне, – сказал он Луке. – Мне попался на пути твой посланец: я ехал сюда, чтобы проводить крестоносцев. Подробности расскажешь мне за ужином.
– Это очень бедный постоялый двор, – предупредил его Лука. – Им надо еще многое починить и просушить комнаты.
– Не важно. Вы готовы отправиться в Сплит?
Лука покачал головой:
– Нет, милорд. Тот берег пострадал от волны еще сильнее, чем здешние селения. Повсюду царит разруха. У нас не получится добраться до Сплита: люди бегут оттуда, хотя здесь тоже бедственное положение. Мы собирались писать вам, чтобы получить новые распоряжения.
Милорд погрузился в размышления:
– Можете отправиться по суше на север, в сторону Венеции. Мне надо, чтобы вы там кое-что проверили.
Он молча передал повод своего коня Фрейзе и зашагал к гостинице.
– Значит, теперь в Венецию? – кисло спросил Фрейзе у коня. – Приезжает сюда, как всадник из Апокалипсиса (а остальные три прибудут за ним, когда им заблагорассудится) и приказывает нам мчаться в Венецию. Ну-ну. А мы с тобой просто бессловесные животные, как ты прекрасно знаешь, а мне не следовало бы забывать. – Он потрепал коня по шее – и большая голова повернулась и нежно принюхалась к Фрейзе. – А ты-то ведь знаешь, что он задумал? – спросил Фрейзе заговорщическим тоном.
Он чуть выждал, словно и правда рассчитывал, что конь ему ответит.
– Секретно? – переспросил он. – Наверное, это можно понять. Только не говори мне, что он с тобой не откровенничает. – Конь хранил молчание. Фрейзе опять потрепал его по холке и распустил туго затянутую подпругу. – Ладно. Человек, который не общается со своей лошадкой, и впрямь скрытный.
На постоялом дворе Ишрак с Изольдой смотрели в окошко чулана и провожали взглядом отплывающую галеру, но как только незнакомец начал звать хозяина гостиницы, они тихо проскользнули в свою комнатку. Вновь прибывший пожелал выпить вина, приказал разжечь огонь, потребовал приготовить лучшую спальню и наотрез отказался разделить комнату с кем бы то ни было. Однако он согласился на высокую плату, затребованную за такую услугу, и, усевшись в кресло, стянул сапоги. После этого мужчина объявил, что поест в одиночестве, но велел, чтобы после трапезы Лука с братом Пьетро пришли в обеденный зал для важного разговора.
– Кто он?
Изольда поймала за локоть брата Пьетро, когда монах с поклонами вышел из зала и с явным облегчением прикрыл за собой дверь.
– Магистр нашего ордена.
– Как его зовут?
– Не могу тебе сказать.
– А откуда у него полномочия?
Вид у брата Пьетро был испуганный.
– Ему очень доверяет Его Святейшество, – ответил он. – Ему доверено распознать признаки конца света. Орден охраняет границы христианского мира и мира неверных и истолковывает пророчества. Милорд всегда подвергает себя величайшей опасности, но он абсолютно бесстрашен.
– Он богат?
– Конечно.
– Сколько людей ему подчиняется?
– Никто, кроме него, разумеется, этого не знает.
– Сколько времени ты на него работаешь?