Брат Пьетро задумался.
– Пять лет, – ответил он наконец.
– И как называется ваш орден?
– Некоторые величают его орденом Тьмы, – ответил монах осторожно.
– А как его называет милорд?
Он улыбнулся:
– Мне сие неизвестно.
– Значит, у ордена есть и другое название?
– Вероятно, несколько.
– А Лука клялся милорду? – спросила она. – Принес обет, как безбрачный воин, монах или расследователь?
– Пока нет, – произнес брат Пьетро и помолчал. – Человеку положено послужить, доказать, что ты достоин, – и тогда тебя посвящают.
С этими словами он невольно прикоснулся пальцами к плечу.
– Они поставили тебе метку? – спросила проницательная Изольда.
Смятение монаха подсказало девушке, что ее догадка верна.
– Покажи мне! – потребовала она.
Он не спешил повиноваться.
– Почему ты медлишь, брат Пьетро? Ты стыдишься своей принадлежности к ордену? Стесняешься своей верности?
– Нет! – воскликнул он, уязвленный подобным предположением.
Брат Пьетро закатал рукав, и на его руке выше локтя открылась татуировка – мрачный знак ордена Тьмы.
уроборос
Изольда молча рассматривала дракона, пожирающего собственный хвост – символ вечности, указание на цикличность… и на страх, который сам себя подпитывает.
– Лука тоже так отмечен? Магистр поставил знак и на него?
– Еще нет.
– Сначала Лука должен принести обеты ордену Тьмы – и только потом он получит метку? – осведомилась Изольда, зная, как мужчины привязывают друг друга к себе.
Молчание монаха вновь подтвердило правильность ее догадки.
– Брат Пьетро, поистине, я задаю тебе вопросы не как любопытная девица, а как душа, ожидающая Царствия Небесного. Лука – один из самых прекрасных Божьих детей: тебе не кажется, что он должен свободно жить в этом мире? Я уверена, что он должен путешествовать, учиться и никого не считать своим господином! Разве ты сам не считаешь его необыкновенным юношей с незамутненным взглядом и мудростью? Луке нельзя быть привязанным к тайным орденам! Ты же согласишься со мной, что Лука одарен и должен сам делать выбор?
Монах покачал головой:
– Послушай меня, госпожа Изольда. Ты говоришь, что Лука должен быть свободен, дабы учиться и оттачивать свои таланты – и ты права… но не забывай о главном. Будь сейчас обычное время, я бы разделил твое мнение, но теперь близится конец света. Орден способен избавить нас от грядущих бедствий и может провести нас через испытания апокалипсиса. И ордену Тьмы нужны такие люди, как Лука. Юноша понимает многое с первого взгляда. Он умеет обращаться с цифрами столь быстро и ловко, что подобен жонглеру. Он обладает даром к изучению языков и сможет с легкостью изъясняться на любом. Не смей отвлекать Луку и не старайся увести с его пути истинного. Лука необходим ордену Тьмы. Я знал многих расследователей – и никто из них не обладал таким умом, проницательностью и сочувствием к ближним, как Лука Веро. Ты задала мне множество вопросов, но я хочу ответить тебе лишь одно: орден трудится для того, чтобы спасти мир. Ничего важнее быть не может. Единственное, что тебе следует делать, – помогать Луке в его трудах для ордена. А остальное – дело рук сатаны. Помни об этом всегда.
Изольда склонила голову. На мгновение брат Пьетро испытал жестокую радость из-за того, что она выслушала его указания.
– Я понимаю, что нет ничего важнее его миссии, – смиренно вымолвила она. – Кроме того, я не имею на него никакого влияния.
Брат Пьетро кивнул и отправился наверх искать Луку.
В спальне на чердаке Лука с братом Пьетро попытались привести себя в порядок, что оказалось совсем непросто. Их старая одежда после потопа имела весьма плачевный вид, ну а те вещи, которые они приобрели из ограниченного запаса местного портного, были сшиты чересчур грубо и наспех.
Лука понес сапоги на кухню, чтобы попросить оливкового масла для их смазки.
– Встретимся в обеденном зале, – пообещал ему брат Пьетро. – Будет лучше, если мы придем по очереди, а не одновременно. Ты расскажешь милорду, что разговаривал с неверным?
– А почему бы и нет?
Монах пожал плечами:
– Они явно не друзья с милордом. Стоило ему увидеть Раду, как он приказал нам его арестовать.
– Язычник знал историю возникновения волны. Я хотел его обо всем расспросить и включить в доклад эти важные сведения.
– А ты скажешь магистру ордена, что я отказался идти с тобой и записывать речи неверного?
– Если он прямо меня спросит. Но ты ведь, по-моему, прислушался к голосу собственной совести? Я считал, что ты будешь горд сообщить милорду, как ты отказался разговаривать с его врагом.
Брат Пьетро развел руками. Невозможно было даже предсказать, похвалят ли его за благоразумный отказ иметь дело с неверным или отругают за то, что он не выполнил своих обязанностей в качестве писаря при Луке.
– Пустяки! – заявил Лука. – Моя беседа с Раду и твой отказ присутствовать на обеде ничего не значат по сравнению с остальным. Мы едва не погибли. Мы видели начало Крестового похода. Мы собрались идти в Иерусалим, шагали по морскому дну. Нас прогнала обратно волна высотой с церковную колокольню, которая сокрушила все на своем пути. Необычайные вещи происходят вокруг нас чуть ли не каждый день.
Брат Пьетро поддернул мешковатые штаны и подвязал их веревкой от своей рясы, чтобы они не спадали с тощих бедер.
– На моей памяти магистр ни разу не выезжал из Рима на место расследования, – признался он. – И это меня пугает.
Лука сразу насторожился.
– Значит, милорд никогда раньше не встречался с расследователем во время его миссии? – переспросил он.
– Никогда.
– Тогда почему же он здесь?
– Вот и я себя об этом спрашиваю.
Фрейзе предстояло прислуживать за ужином, и теперь он трудился на кухне. Юноша помогал переполошившейся хозяйке разложить тушеное мясо по ломтям свежего черного хлеба, которые заменяли тарелки. Ишрак с Изольдой полагали трапезничать в спальне.
– Я отнесу еду дамам, – предложил Фрейзе.
– Я уже за ней пришла, поэтому не беспокойся, – сказала Ишрак, показавшись на пороге. – Я знала, что на кухне будет много работы!
– Да благословит тебя Господь! – обрадовалась хозяйка гостиницы. – Он-то ведь из Рима, а мой дом до сих пор сырой.
– Ничего страшного, – успокоила ее Ишрак.
Она забрала предназначавшиеся им порции и направилась к лестнице. Фрейзе придержал перед ней дверь.
– Что он тебе сказал? – прошептал он, когда Ишрак с ним поравнялась.
Она вскинула голову:
– Кто?
– Тот аристократ-язычник. Он говорил с тобой на чужом языке. Он отвел тебя подальше к кораблю, когда ты несла за ним сверток. Я видел, что ты с ним пошла, но я в языках не силен. А он говорил очень тихо. И чем он тебя соблазнял?
– Я его не поняла, – поспешно ответила она. – Он говорил слишком быстро.
– Тогда что ты ответила?
– Что я его не поняла, – повторила Ишрак.
Фрейзе заметил, как ее глаза на секунду метнулись в сторону, и сообразил, что она солгала.
– Похоже, он – важная персона, – заметил он, растягивая губы в улыбке.
– Очень ученый, судя по тому, что он объяснял Луке, – ответила она равнодушно и начала подниматься по лестнице.
– Ты подаешь ужин или будешь заигрывать с этой девицей? – возмутилась хозяйка, не отходя от очага, где она поворачивала на вертеле утку, поливая ее вытапливающимся жиром.
– Буду заигрывать, – ответил Фрейзе. – Сначала с девицей, а теперь, когда она, слава богу, убралась восвояси, я смогу переключиться на гораздо более интересную цель – на тебя. Не прогуляться ли нам в бельевую? Давай наплюем на утку, ты запрешься со мной и будешь меня домогаться среди простыней?
Приехавший из Рима магистр неожиданно хорошо поужинал в городке, оправляющемся от недавней катастрофы. Отодвинувшись от стола, мужчина вгрызся в свежее яблоко и посмотрел на расследователя и монаха. Лука и брат Пьетро пришли, когда подали десерт – фрукты и сладости – и теперь, вытянувшись в струну, старались как можно подробнее доложить своему господину про Крестовый поход, волну и рабскую галеру.
Затем они умолкли и замерли в ожидании его реакции.
Магистр в рясе из дорогой синей материи непринужденно развалился на стуле, однако его клобук был по-прежнему надет так, чтобы лицо оставалось в тени.
– Я слыхал про Платона, которого ты упомянул, – произнес он. – И я его читал. Но только по-гречески. У нас в Риме имеется одна рукопись, но у него есть и другие произведения. Платон был плодовит. В нашей константинопольской библиотеке сохранилось несколько неплохих экземпляров, но сейчас они оказались в руках мусульман, вместе с остальными христианскими сокровищами. К сожалению, наша огромная библиотека попала в руки неверных! Кстати, брат Пьетро, ты можешь передать мне заметки, которые ты сделал во время трапезы с неверным.
Брат Пьетро кивнул. Он не стал объяснять, что запись вела Ишрак.
– По слухам, вы путешествуете с двумя дамами, – продолжил магистр. – Они приехали с вами и до сих пор здесь, в Пикколо?
– Я постоянно пытался отправить их с кем-нибудь другим! – воскликнул брат Пьетро. – Обстоятельства помешали дамам найти для себя более подходящее общество.
– Кто они? – магистр обратился к Луке, игнорируя брата Пьетро.
– Госпожа Изольда из Лукретили и ее служанка Ишрак, – пояснил Лука. – Они сбежали из женского монастыря, и, как вы уже знаете, мы встретились с ними на дороге. Если бы они ехали одни, им бы угрожала опасность. В нашем лице они нашли защиту. Они и сами надеются, что вскоре смогут присоединиться к дамам-паломницам. Они очень помогли нам в Витторито, как я вам раньше докладывал, и даже тут, в Пикколо. Госпожа Изольда столь красноречиво изъяснялась, что предотвратила бунт местных невеж, обвиняющих их в призыве бури. А Ишрак удивительно образованна. Она помогла нам разобраться с капитаном галеры неверных: она говорит по-арабски.