Застонала первая ступенька. Звук был слабым, не громче обычного треска досок, просыхающих после наводнения. Фрейзе догадался, что Ишрак начала подниматься вверх по лестнице. Вскоре он почувствовал едва заметное дуновение и понял, что Ишрак уже очутилась в спальне.
Фрейзе подождал еще пару секунд, чутко вслушиваясь в тишину. Он знал, эти двое – юная девушка и магистр ордена – способны двигаться абсолютно бесшумно, как призраки. В его голове роились вопросы. Почему скрытый под клобуком господин разговаривал с Ишрак, которую прежде якобы никогда не встречал? И зачем он покинул постоялый двор глухой ночью? Фрейзе был в недоумении. А почему Ишрак затворила за милордом дверь, взяв на себя роль привратницы, он даже и предположить не мог. Фрейзе принялся мысленно перебирать всевозможные виды предательства и непонятные факты, резко сел на своем тюфяке и на всякий случай натянул сапоги. Остаток ночи он провел, подремывая в кресле возле очага. Он был настороже, хоть и не знал, зачем это делает. В какой-то момент, незадолго до рассвета, Фрейзе померещилось, что он сторожит свой собственный страх – и слышит, как этот страх тихо дышит в замочную скважину.
На рассвете постоялый двор начал просыпаться. Парнишка, ночевавший в конюшне, принес в дом дрова для кухонного очага. Зевающая хозяйка гостиницы спустилась вниз, чтобы испечь хлеб из теста, которое стояло в миске, источая резкий запах дрожжей. Ее муж носился по лестнице с кувшинами горячей воды, дабы гости умылись, прежде чем пойти в храм на утреннюю службу.
Церковный колокол как раз зазвонил – и Фрейзе вскочил, услышав донесшийся сверху вопль.
Фрейзе вылетел из кухни и помчался, прыгая через ступеньку, прямиком к спальне магистра. Одновременно с ним Лука скатился с чердачной лестницы. Дверь оказалась распахнута. Милорд стоял в проеме с вытянутой перед собой трясущейся рукой. При приближении Луки и Фрейзе он поспешно отвернулся, надвинул клобук, чтобы скрыть лицо, и лишь потом продемонстрировал им то, что держал в руке.
– Раду-бей! – выпалил Лука, опознав нашивку.
Фрейзе ахнул при виде идеального кружка ткани, богато расшитой золотом и бирюзой и украшенной изумрудами и сапфирами на манер павлиньих перьев. Это был символ аристократии в Оттоманской империи. Те же самые цвета они видели на вымпеле, который Раду-бей насмешливо развернул на галере, когда господин Луки бессильно требовал его ареста.
– Как? – пролепетал Лука. – Что это значит? Откуда он взялся?
– Я нашел его утром: его прикололи у моего сердца! – закричал милорд. – Он послал убийцу, чтобы тот пришпилил его на меня, пока я спал. Я получил предупреждение! Вот оно – послание от Раду-бея: он говорит, что поставил на меня свою метку. Черную метку! Он с такой же легкостью мог вонзить в меня кинжал!
Магистр сунул чудесную нашивку Луке в руку.
– Забери! – потребовал он. – Мне противно это держать! Он словно мишень мне на груди нарисовал!
– Но зачем?
– Он меня предупредил, – повторил магистр. – Хотел похвастать, что мог бы меня убить. Они именно так делают. Да, я знаю, что это их рук дело! Сперва они предупреждают тебя, а затем появляются откуда ни возьмись – и закалывают.
– Кто? – вопросил Фрейзе. – Кто приходил?
– Ассасины, – бросил магистр. – Он подослал ко мне ассасина!
– В гостинице побывал ассасин? – переспросил брат Пьетро, заглядывая в комнату.
Разбуженные шумом Изольда и Ишрак выбежали из спальни. Обе девушки были в сорочках и успели лишь накинуть себе на плечи плащи.
– Что случилось? – испуганно спросила Изольда у Луки.
Он посмотрел на Изольду.
– Сегодня ночью кто-то забрался в гостиницу и оставил милорду послание. Угрозу, – пояснил он.
Фрейзе наблюдал за Ишрак, которая стояла в коридоре. Она не шевельнула не единым мускулом, лицо у нее было непроницаемым. Смотрела она на магистра.
– Но как он сюда забрался? – удивилась Изольда.
Медленно, словно ощутив на себе взгляд Фрейзе, Ишрак повернулась к юноше. Ее глаза ничего не выражали.
– Они умеют лазить по стенам, как кошки, и могут бегать по крышам, – ответил ошеломленный магистр. – Ассасины много лет учатся бесшумно проникать в дома, внезапно убивать и бесследно исчезать. Они – наемные, хорошо обученные убийцы. Получив задание, они преследуют свою жертву, пока не достигнут своей цели. – Милорд помолчал. – Меня уже предупредили.
– Он проник через окно? – Лука пересек спальню и распахнул ставни. Одна из створок громко заскрипела. – Нет. Вы бы услышали шум, милорд.
– Дверь на улицу не запирается, – заявил Фрейзе. – Он мог свободно войти в гостиницу.
Ишрак прищурилась.
– А потом он мог запросто выскользнуть на улицу, – добавил Фрейзе.
Ишрак выгнула брови и отвела взгляд.
– Но почему? – спросил Лука у магистра. – Зачем ему так поступать?
– Это значит, что я приговорен к смерти, – ответил милорд. Вздохнув, он невесело рассмеялся. – Я – ходячий мертвец, – с горечью произнес он, и Лука заметил под клобуком слабую тень усмешки. – Ассасины должны меня уничтожить. Они будут постоянно посылать своих людей для того, чтобы кто-то из них смог меня убить. Вряд ли полученный ими приказ будет отменен…
– Но кто они такие? – тихо осведомилась Изольда.
– Это орден, – ответил брат Пьетро. – Или, скорее, гильдия. Туда берут способных детей в весьма юном возрасте. Их обучают военным искусствам, умению шпионить и самым разнообразным уловкам и хитростям. Они прекрасно владеют оружием и способны обмануть кого угодно. Их можно нанять: вы называете им цель и платите, а они будут посылать одного ассасина за другим, пока задание не будет выполнено.
– А почему же он пощадил вас? – выпалила Ишрак.
– Так поступили с Саладином[15], – опередил милорда брат Пьетро. – Ему прикрепили на грудь мишень, когда он спал в шатре под надежной охраной, дабы предупредить его: если он не остановится, то он – мертвец.
– И что он сделал?
– Отступил, – сказал брат Пьетро.
– Они – неверные, но угрожали Саладину? – озадаченно переспросил Лука. – Как странно!
– Ассасины ставят честь своего ордена на первое место, – ответил магистр. – Они согласны убить любого человека, а вероисповедание не имеет для них никакого значения. Они служат исключительно самим себе, а не вере или народу.
– Но зачем капитану рабской галеры вас убивать? – недоумевала Изольда.
Магистр впервые обратился непосредственно к ней.
– Он – не владелец рабской галеры, – вымолвил милорд. – Он – одна из главных персон Оттоманской империи, командующий элитными частями. Раду-бей – правая рука султана Мехмета, который только что захватил Константинополь. Они поклялись друг другу в пожизненной верности. Рабу-бей – воплощение всего, с чем я борюсь. А я противостою неверным и не желаю, чтобы Оттоманская империя одерживала победу над нашим христианским миром. Я не собираюсь сдаваться, хотя оттоманы уже вторглись в Европу и не щадят на своем пути никого. Увы, вы сами видите, что близится конец света! А он, Раду-бей, недавно был здесь, в Пикколо, но вы его отпустили! А теперь он намекает мне, что если я попаду к нему в руки, то не смогу рассчитывать на такую удачу. Он меня дразнит и играет со мной: вот только игра эта будет со смертельным исходом. Раду-бей должен знать, что я приказал вам его убить. А сейчас он сообщил мне, что тоже избрал меня своей жертвой.
Воцарилась тишина.
– А что вы будете делать, милорд? – спросил Лука.
Магистр немного оправился и пожал плечами.
– Пойду на утреннюю мессу, – ответил он. – Позавтракаю. Побеседую с тобой и братом Пьетро и отправлюсь в путь. Продолжу свою борьбу. Буду воевать за Христа.
– Вы будете защищаться?
– Если получится, я сделаю все, что в моих силах. Омерзительная метка явно свидетельствует о моей скорой смерти, но я не прекращу своих трудов. Я поклялся возглавлять орден Тьмы, защищаясь от самого страха, и я не отступлю.
Лука помялся, но спросил:
– А нам не следует сопровождать вас, милорд? Защищать вас от наемных убийц? Вам необходимо постоянно иметь кого-то рядом.
Магистр безрадостно ответил:
– Это борьба не на жизнь, а на смерть. Кто знает?.. Может, уже завтра погибну я, а может, на тот свет отправится и мой заклятый враг. Однако сейчас нет ничего важнее, чем твоя миссия, брат Лука. Когда я умру, мое место займет новый магистр, а у тебя по-прежнему останется твое дело. Сейчас тебе надо поехать в Венецию, выполнить мое задание. А я постараюсь по возможности обезопасить себя.
Милорд взглянул на павлинью нашивку у Луки в руке.
– Выброси ее, – приказал он. – Мне невыносимо это видеть.
Ишрак потянулась к Луке и забрала у него драгоценную ткань. Фрейзе молча наблюдал, смотрел, как она прячет вышитый символ в карман своего плаща.
Трое мужчин и Изольда направились в церковь. Фрейзе проводил их взглядом от дверей постоялого двора, а Ишрак побежала наверх, чтобы собрать скудные пожитки и приготовиться к отъезду.
– Ночью ты ничего не слышала, надо полагать? – нейтральным тоном осведомился Фрейзе.
Она повернулась, посмотрела ему прямо в глаза и солгала:
– Ничего. Я очень крепко спала.
– А он ведь поднимался по лестнице. Он остановился на площадке и вошел в комнату, которая находится неподалеку от вашей спальни, – продолжил Фрейзе.
– Да. Но он и мимо кухонной двери проскользнул. Ты тоже ничего не слышал?
– Нет. Если бы он убил милорда, это было бы ужасно. Он – господин Луки. Я обязан его защищать. Лука обязан его оберегать.
– Но милорда-то не убили, – напомнила она. – Ассасин и не собирался его закалывать. Он принес ему послание и снова ушел. Это милорд говорит о смерти и всем угрожает смертью, а я увидела только нашивку.
– Но это и есть послание от нашего врага, – подсказал Фрейзе. – Самая настоящая метка.
– От вашего врага, – парировала Ишрак. – Да и передали послание не тебе, а милорду, которому служит твой господин Лука. Но я не уверена, что мне нравится магистр. Он мне точно не друг, и я сомневаюсь, что я на его стороне. Я не считаю его своим господином и даже не думаю, что он – враг моего врага. А еще я почти уверена, что он не слишком беспокоится о Луке. Может, тебе стоит поразмышлять о том, что я тебе сказала, прежде чем спрашивать, как я спала?