— Так ты говоришь, — промолвил Людовик, — в Нельскую башню сейчас должна прийти какая-то женщина?
— Да, сир. Так я и сказал. Это все, что мне известно, но, — добавил он со зловещей улыбкой, — по-моему, достаточно и этого.
— Что это за женщина?
— Король сам это выяснит. Я ее не видел.
— Это та, что предает меня?
— Король сам все услышит. Что до меня, то я не знаю, предает она или нет.
— Что же ты знаешь? — спросил Людовик, задыхаясь.
— Только следующее: вечером эта женщина будет в Нельской башне. Если король пожелает явиться в башню, он сам все увидит и услышит. Королю следует взять с собой с дюжину крепких и хорошо вооруженных парней. Это необходимо, сир! Примерно через час король и его люди должны быть близ Нельского особняка. Там есть закоулок, где не составит труда укрыться полутора десяткам человек. В нужный момент я сам подойду предупредить короля. Минутой раньше, возможно, будет слишком рано, и король ничего не увидит; минутой позже, возможно, будет уже слишком поздно. Это все, что я хотел сказать. Теперь, если я дурно поступил, стараясь быть верным и преданным, король может приказать меня убить, — это его право.
Людовик надолго задумался.
Наконец он тяжело вздохнул и тихо сказал:
— Проваливай. В указанный тобою час я буду ждать в указанном месте.
XII. НЕЛЬСКАЯ БАШНЯ
С улицы Фруадмантель Буридан, а вслед за ним — и его спутники вышли быстрым шагом. Гийом, Рике и Ланселот по-прежнему выглядели крайне встревоженными. Разумеется, эти достойные товарищи не опасались никакой неожиданной авантюры. Куда их вел Буридан? К каким сражениям? К какой непримиримой борьбе, в которой они могли сложить свои головы? Все это их не интересовало: их вера в этого молодого человека была безграничной.
Но что их тревожило и действительно интересовало, так это то, что ни у одного из них не было денег.
— Найдем, — сказал Буридан.
Следует признать, в денежном вопросе их вера в Буридана была уже не такой безмерной. Они знали, что он слишком великодушен и слишком поглощен другими мыслями.
— Мы вновь остались без крова, — ворчал Гийом. — Помнишь, Рике, те ночи, когда мы бродили наудачу, словно потерявшиеся собаки…
— Если бы! — горько усмехнулся Рике. — Собакам хоть дозволяется копаться в отходах, которые бросают в канавы хозяйки, и там они всегда находят что-нибудь съедобное, тогда как мы тогда от голода уже стучали зубами.
— Ты прав! — вздохнул Гийом. — Нечто подобное нас ждет и сейчас. А ведь как хорошо нам было во Дворе чудес!..
— Да ладно вам, — сказал Бигорн. — Какое-нибудь пристанище мы всегда найдем, пусть и всего на две или три ночи. И потом, мэтр Буридан, судя по всему, отлично знает, что делает. Так что доверимся ему, а в остальном положимся на святого Варнаву, который до сих пор пока не давал нам умереть с голоду.
— И где же мы передохнем? — язвительно вопросил Рике. — Да и питаться-то чем будем? Где мы возьмем пропитание? Не каждый же вечер попадается прево, готовый оставить свою мошну тем порядочным людям, которые нуждаются в ней больше, чем он сам! Да и вообще, когда натыкаешься на прево, гораздо больше шансов заполучить петлю на шею.
— Ба! — воскликнул Бигорн. — Ну это мы еще посмотрим!
— А пока что такой вопрос: у тебя есть деньги? — промолвил Гийом.
— Ни единого су! — отвечал Ланселот голосом, в котором, вопреки его воле, прозвучало мрачное беспокойство.
— А у Буридана?
— Увы! Его кошелек так же пуст, как тот кувшин с ячменным пивом, который не простоял бы перед нами и пяти минут.
— А у тебя, Рике, не найдется?
— Не найдется — чего? — вопросил раздраженный голос Рике.
— Деньжат, черт возьми!
Рике порылся для проформы в карманах и заявил, что он беден, как Иов из Священного Писания.
— Тогда, думаю, — продолжал Бурраск, — всем нам предстоит просто-напросто умереть от голода.
Трое товарищей продолжили безмолвно идти позади Буридана, который ускорил шаг; вот только нос Рике печально зашмыгал, нос Гийома вытянулся, тогда как Бигорн думал: «Они правы. Нам конец. Грустный конец, клянусь смертью Христовой! Черт возьми! Да мы же на улице Вьей-Барбетт! Куда же он направляется?.. В Тампль? Быть может, просить гостеприимства у своего знатного батюшки, благороднейшего мерзавца Валуа?.».
Буридан шел не в Тампль, но неподалеку от Тампля он остановился. Это место называлось Ла-Куртий-о-Роз.
— Что ж, — пробормотал Бигорн, — идея неплоха, и даже удивительно, что она не пришла мне в голову. Пусть мессир Буридан и осел, но мыслит он весьма здраво, я б даже сказал, почти так же здраво, как и я. Вряд ли кому-то вздумается искать нас здесь.
Буридан попытался толкнуть калитку ворот, но та была заперта.
Тогда он проворно взобрался на стену ограды, и спутники юноши последовали его примеру.
Дверь дома оказалась не закрытой на щеколду, так что прибегать ко взлому им не пришлось.
Сердце Буридана забилось быстрее, когда он вошел в эту столь радостную, столь прелестную комнату, где когда-то предавался столь чудесным мечтаниям.
В этот момент все его мысли занимала Миртиль. Девушка сейчас была в безопасности в деревушке Монмартр, под присмотром и защитой его матери, так что думал о своей ненаглядной юноша без тревоги, но с одной лишь любовью.
Начинал заниматься день.
Из всего этого жилища Буридан хорошо знал лишь ту комнату, в которой сейчас находился и в которую столь часто отводила его Жийона. С первыми же утренними лучами Бигорн, не теряя времени даром, принялся обследовать дом: тот не только оказался совершенно необитаемым, но и было очевидно, что в нем давно уже никто не бывал.
Бигорн поднялся до самого верха и взломал дверь, ведущую на чердак.
На чердаке было два окна: одно, слуховое, выходило на дорогу, второе — на располагавшийся позади дома сад. То был великолепный наблюдательный пост, и Бигорн самовольно решил, что они устроятся на этом чердаке, где в случае тревоги смогут, при необходимости, защищаться и держать осаду, поэтому он спустился в комнаты второго этажа, снял с кроватей четыре матраца и перетащил на чердак.
Затем он поднял туда стулья, небольшой столик, и чердак таким образом оказался переделанным во вполне пригодное для жилья помещение.
Пока Бигорн производил эту операцию, Гийом и Рике обходили окрестности.
Что до Буридана, то он вытащил из-под одежды те бумаги, что передал ему Тристан, и принялся жадно их перечитывать. Он думал о том, что можно предпринять ради спасения отца Миртиль. Он думал о том свидании, которое назначил королеве, и спрашивал себя: «Придет ли она?.. Если придет, то, вооруженный этими документами, я смогу добиться от нее чего угодно, и мессир де Мариньи будет спасен. Но придет ли она?»
Наконец совсем рассвело. Вернулись со своей прогулки Гийом и Рике, следом появился и Бигорн, который сказал:
— Я приготовил прекрасное жилище для нас четверых. Матрацы на чердаке.
— Ба! — воскликнул Гийом. — Но зачем спать на матрацах, когда есть кровати?
Бигорн пожал плечами и уже собрался было обосновать необходимость расположения на чердаке, когда Рике испустил радостный вопль.
Он только что открыл один из баулов и обнаружил там большой мясной пирог, хлеб и несколько бутылок, наконец, съестные припасы, которые, судя по всему, пролежали там совсем недолго, от силы — несколько часов.
— Ха-ха! — произнес Гийом, вытаращив глаза.
— Да, — сказал Буридан, — это доказывает, что время от времени сюда кто-то приходит, так что нужно быть настороже. На чердак, на чердак!
— Ладно, — согласился Рике, — но продукты заберем с собой. По крайней мере будем хоть уверены, что не умрем сегодня от голода.
— Я же говорил, что святой Варнава нам поможет! — добавил Бигорн.
Через минуту четверо друзей уже устроились на чердаке, и так как ночная пробежка обострила их аппетит, то эти, столь чудесным, по мнению Ланселота, образом доставшиеся им продукты не замедлили исчезнуть. Затем, так как они всю ночь провели на ногах, а вечер этого дня обещал быть напряженным, друзья растянулись на матрацах и уснули.
Провизия, которую Рике обнаружил в бауле, появилась там отнюдь не благодаря чуду, это не святой Варнава оставил ее для Бигорна.
Кое-кто приходил в Ла-Куртий-о-Роз, и что это был за человек, наши читатели вскоре узнают.
Вечером четверо товарищей один за другим проснулись, хорошо отдохнувшие, бодрые, но — увы! — с вновь пробудившимся аппетитом. Первой же мыслью Гийома и Рике было сбежать в зал первого этажа и открыть магический баул. Так они и сделали, но баул оказался пустым.
Повесив носы, они вновь поднялись наверх и рассказали о своей надежде и своем разочаровании.
— Видимо, — промолвил Бигорн, — у святого Варнавы возникли другие дела, но, уверен, он про нас не забудет.
Гийом и Рике, казалось, не сочли эти заверения убедительными, но, так как они были отважны, а до назначенного часа отбытия оставалось уже не так и много времени, жаловаться на жизнь не стали.
— Вообще-то, — заметил Бурраск, — натощак я дерусь гораздо лучше.
— Вот и я так же, — поддержал его Рике. — Когда накушаюсь, становлюсь таким нежным и чувствительным, что при одной мысли о том, что придется всадить рапиру в чью-нибудь грудь, плакать хочется.
Несмотря на все возражения, которые возникли у друзей при обсуждении плана их командира, было решено, что Буридан пойдет в Нельскую башню один.
Гийом, Рике и Бигорн должны были ждать снаружи, на берегу реки, и без призыва о помощи ни во что не вмешиваться.
В путь двинулись уже в глубоких сумерках. Переплыв Сену, причалили к берегу у подножия Нельской башни. Буридан вошел. Бурраск, Рике и Ланселот спрятались в укромном местечке.
Вскоре условный знак с верхней платформы сообщил им, что пока все идет хорошо, и что в башне Буридан никого не обнаружил.
Трое товарище принялись наблюдать за рекой.
— Если она явится одна, — сказал Бигорн, — все будет в порядке.