— Несчастная! О, несчастная! — простонала Маргарита, закрывая лицо судорожно сжатыми руками.
В ту же секунду юноша издал крик отчаяния.
Королева опустила руки и посмотрела на Буридана.
Она увидела его бледным, окаменевшим, уставившимся на нечто, судя по всему, невероятное.
А потом она увидела короля!..
Не произнеся ни единого слова, ни сделав ни единого жеста, Маргарита застыла на месте — изумленная, оторопевшая, с выпученными глазами, не в силах сделать даже шаг.
Людовик только что вошел.
Взгляд его был бесконечно печальным, лицо приняло свинцовый оттенок, король жестоко страдал.
Он надвигался на Буридана небольшими, нетвердыми шагами, даже не глядя на королеву.
Оказавшись рядом с ней, он отступил в сторону, чтобы ее не коснуться. Он шел с блуждающим взглядом, вытянутой вперед дрожащей рукой, указывающей на свиток. Он хотел что-то сказать, делал невероятное усилие, чтобы заговорить, но сумел издать лишь несколько хриплых звуков.
Подойдя к Буридану, дотронувшись до бумаг, король вдруг упал на колени, затем — набок, словно сраженный молнией.
Обезумев от ужаса, Буридан замер на месте.
Машинальным жестом он сунул свиток пергамента под одежду, перевел взгляд на неподвижную королеву и прошептал:
— Это судьба!..
На королеву было страшно смотреть. То была покойница, устоявшая на ногах благодаря некоему странному феномену. На побелевшем лице — ни единой эмоции, разве что округлившиеся глаза ее еще жили.
Жили страхом и ужасом.
Буридан обратил взгляд на короля, и его охватила дрожь отчаяния и сожаления.
В этот момент пугающая статуя, коей была королева, пришла в движение. Ее окаменевшее лицо снова пылало. Маргарита медленно попятилась, отступила к двери, вышла и начала спускаться по лестнице.
Безотчетная надежда позволяла ей держаться на ногах. А что, если король умер!.. Умер, сраженный теми откровениями, которые он подслушал!.. Тогда бы она могла жить, жить такой же могущественной, даже более счастливой, избавленной от необходимости что-то скрывать!
А если король и не умер, его обморок мог продлиться какое-то время. Она могла вернуться в Лувр, собрать золото, драгоценности, уехать из Парижа, наконец, бежать!.. Да! Что бы там ни было, она бежит. Прочь из Парижа, дождется новостей и вернется лишь в том случае, если король умрет.
Маргарита спускалась по лестнице, говоря себе все эти вещи. Зубы ее стучали. Ее то и дело сотрясала дрожь. Она хотела бежать, но чувствовала в ногах тяжесть. Некая ужасная сила задерживала ее на каждой ступени. Она несла на своих плечах тяжелейшее бремя неслыханной катастрофы, бремя, под которым ей предстояло пасть, если король не умрет!..
Но умер ли король?..
Буридан опустился рядом с ним на колени и приложил руку к груди. Сердце билось!
Слабо, но билось!
— Бедный король! — прошептал Буридан, даже не пытаясь сдержать слез. — Бедный молодой человек! Видит Бог, я и не смог бы исполнить ту угрозу, которую бросил в лицо Маргарите. Видит Бог, если бы я знал, что здесь находится король, я бы и вовсе ничего не сказал. Теперь король знает все. Это может его убить… Ужасное испытание… не для Маргариты, которая заслуживает смерти, но для ее несчастного супруга.
Буридан поднялся на ноги и огляделся в поисках воды. Найдя большой кувшин, он принялся увлажнять лицо короля.
Людовик испустил тяжелый вздох и открыл глаза.
Стоя рядом с ним на коленях, Буридан осторожно смачивал ему виски.
Король поднял отчаявшиеся глаза на юношу, который ухаживал за ним, задыхаясь от слез.
— Крепитесь, сир, крепитесь! — бормотал Буридан. — Я знаю, я причинил вам жесточайшую боль, говоря так, как говорил, и мне очень жаль, сир! Я бы отдал десять лет моей жизни за то, чтобы вы не присутствовали при этом ужасном разговоре, что состоялся у меня с той, которую вы любите. Но мужайтесь, мой дорогой сир!.. Эта женщина, знаете ли, вас недостойна. Такого молодого, красивого, благородного, вас утешит какая-нибудь другая прекрасная принцесса. И потом, у вас есть любовь стольких людей — ваших подданных, вашего народа!.. Меньше думайте о той, которая вышла отсюда, и хотя бы немного — о вашем народе. Любовь, любовь, сир, это еще не все в жизни человека. А когда этот человек — такой могущественный король, как вы, его долг — забыть о собственных страданиях, чтобы думать о страданиях других. Любовь, сир! Мы все от нее страдаем. Да разве такой гордый рыцарь, как вы, который заслуживает быть любимым самыми прекрасными из красавиц, не найдет утешения в этом мире?..
Король тяжело дышал. В груди у него клокотали рыдания. Но он позволял Буридану возвращать его к жизни, глядя на него с некоторым удивлением.
Внезапно из глаз Его Величества хлынули слезы.
Он зашелся в страшных, душераздирающих рыданиях, и Буридан пробормотал:
— Он плачет, он спасен!..
В этот момент в комнату стремительно ворвались несколько вооруженных людей.
— Арестуйте этого мятежника, который посмел поднять руку на короля! — закричал Юг де Транкавель.
В мгновение ока Буридана окружили, схватили, потащили к лестнице.
Капитан стражи уже приподнимал короля, помогая усесться в кресло.
Первыми же словами Людовика были:
— Где Маргарита?..
— Арестована, сир, в соответствии с вашими указаниями. Препровождена в Лувр, где будет находиться под охраной в своей спальне.
Людовик кивнул в знак одобрения и вновь погрузился в болезненное оцепенение. Этот человек, который при малейшем недовольстве крушил все, что попадалось ему под руку, у которого по пустякам случались приступы безумной ярости, этот человек оказался слабым, как дитя, перед поразившим его горем.
В нем был уже не гнев, но бесконечная грусть.
Когда Людовик пришел в себя, он спросил у Транкавеля:
— А этот юноша?..
— Буридан, сир?
— Да. С ним-то что стало?.. Я хочу, чтобы его доставили в Тампль, или нет, пусть его сейчас же привезут в Лувр, но проследите, чтобы в отношении него не было допущено никакого дурного обращения. Я хочу с ним поговорить. Ступайте, Транкавель.
Капитан бросился исполнять приказ.
XIII. БЛЕСК И НИЩЕТА БИГОРНА
Совершенно ошеломленный внезапным вторжением людей Транкавеля, Буридан позволил себя увести, не оказав ни малейшего сопротивления, к тому же ужасное событие, что только что произошло у него на глазах, буквально парализовало его и на несколько минут лишило сил.
Но, едва Буридана перевели на нижний этаж башни, юноша быстро пришел в себя и увидел, что окружают его всего шестеро, — остальных Транкавель отрядил сопровождать королеву.
«Отлично! — сказал себе Буридан. — Их шестеро. Нас четверо, или, по крайней мере, будет четверо уже через несколько секунд. Шансы равны».
— Куда вы ведете меня, господа? — спросил он уже вслух.
— В Тампль, — отвечал один из стражников.
— Прекрасно! — рассмеялся пленник. — Что эта тюрьма, что другая, — разницы никакой!
Все вместе — Буридан в окружении стражников — они вышли из башни. В этот момент юноша выхватил кинжал и молниеносным движением ударил им лучника, что находился справа.
— Ко мне, Ланселот! Ко мне, Гийом и Рике!.. — вскричал Буридан.
— Держись, подмога сейчас подоспеет! — послышался могучий голос Бурраска.
— Мы здесь! — проревел Рике. — К нам, к нам, друзья! Вперед! Вперед, на жандармов. Они схватили нашего капитана!..
И так уж вышло, что Бурраск и Одрио вдвоем шумели и галдели не хуже целого отряда бродяг.
Охранники Буридана пришли в смятение.
— На помощь, мессир де Транкавель! — завопили они. — Здесь мятеж! Мятеж!
Завязалась заварушка. Во мраке было невозможно различить, что нападавших совсем немного. В ту же секунду Буридан сразил второго стражника, третий упал под ударами Бурраска, и люди короля, устремившись в башню, забаррикадировались внутри.
— Уходим! — поспешно скомандовал Буридан, и все трое бросились к лодке, которая доставила Маргариту Бургундскую.
Через несколько мгновений спущенный на воду ялик уже стремительно несся по волнам.
— Где Бигорн? — спросил Буридан.
— Он присоединится к нам в Ла-Куртий-о-Роз, сейчас он преследует Страгильдо.
— Страгильдо? — Буридан вздрогнул.
— Да, — подтвердил Гийом. — Это он предупредил короля.
— Мерзавец! — стиснул кулак Буридан. — Пусть только попадется мне под руку, пощады не будет!
— Можешь представить себе наше замешательство, многоуважаемый бакалавр, — сказал Рике. — Сначала мы увидели, как вошел король, затем — с дюжину вооруженных до зубов негодяев. Мы не знали, что делать: входить или ждать! Войдя, мы, возможно, лишь ускорили бы твой арест, остались бы ждать — и тебя, быть может, тогда убили бы. В общем, мы были, как тот осел, о котором ты говорил, разве что тут речь шла не о еде и питье. Мы уже намеревались все же войти в башню, когда ты и вышел со своей свитой, словно король.
— Ага, — поддакнул Гийом. — Мы были, что твой осел, Буридан, но, как верно говорит Рике, хоть речь шла не о жратве, перекусить бы все же не мешало!
— И горло промочить, — добавил Рике.
Охваченный необъяснимым беспокойством, Буридан ничего не отвечал.
Что бы ни вышло из этой авантюры, отца Миртиль было уже не спасти. С другой стороны, он думал о Филиппе и Готье и злился на себя за свое бессилие. Когда лодка причалила к правому берегу, всецело погруженный в свои мысли, Буридан медленно зашагал в направлении Ла-Куртий-о-Роз.
Гийом и Рике были погружены в мысли совершенно иного толка. Они переговаривались вполголоса. А когда друзья проходили мимо Гревской площади, Гийом сказал Буридану:
— Дальше иди один, мы присоединимся к тебе чуть позже.
Буридан почти безразлично кивнул в знак согласия и, не потребовав объяснений, действительно продолжил свой путь в одиночестве.
Гийом и Рике направились прямиком к трактиру «Флер де Лис» и принялись колотить в дверь, ругаясь, горланя и, наконец, производя такой шум, что хозяйка постоялого двора, открыв окно, крикнула: