Не обращая внимания на отчаянные советы Страгильдо, Валуа вскричал:
— Возьмите двадцать, пятьдесят человек, словом, всех, кого можно, и отправляйтесь в Ла-Куртий-о-Роз, первый дом по левую руку, если ехать по дороге, что отходит с улицы Вьей-Барбетт. Доставьте мне, живыми или мертвыми, всех, кого найдете в этом жилище!
Капитан скрылся за дверью.
Страгильдо пожал плечами и, мрачный, уязвленный, подумал:
«Нужно было действовать одному! Все эти короли, дворяне, сильные мира сего ничего не смыслят в возмездии! Даже этот, хоть и один из лучших, и то доверился своему капитану, который соответственно доверится своему сержанту, в общем, мир вырождается».
Повисла долгая тишина, в течение которой в просторной зале слышались лишь шаги расхаживавшего, с бряцанием шпор, взад и вперед Валуа, да вырывавшееся временами из его груди хриплое дыхание. Наконец Валуа остановился перед Страгильдо.
— Так ты говоришь, Миртиль?..
— На Монмартре. Вот только, сеньор граф, если вы пошлете за ней целый отряд, какой послали за Буриданом, вы рискуете потерять ее навсегда. Если бы вы послушали меня, позволили действовать одному.
Не слушая его дальше, Валуа продолжил свой променад.
Время от времени он останавливался и вслушивался в далекие шумы, ожидая возвращения капитана.
Графа обуревали странные мысли. Своего рода гордость заполонила этот мозг, такая, какая бывает у людей, которым кажется, что они во всем преуспевают, гордость, которую невидимые, неисчислимые кровяные тельца правосудия мутным потоком вливают в сердца великих завоевателей, чтобы подготовить их будущее падение и крах. Да, он преуспевал во всем! Маргарита Бургундская, перед которой он дрожал годами, была теперь лишь ожидавшей приговора узницей. Ангерран де Мариньи находился в одной из камер Тампля, и, думая об этом, Валуа стучал каблуком по паркету, словно пытаясь раздавить ненавистного соперника. Что до короля, то он, конечно, передаст всю свою власть в руки дядюшки; Валуа предстояло править от имени Людовика, быть абсолютным хозяином в королевстве до того дня, когда и сам Людовик падет от ужасной раны, которую он получил в сердце. Кто еще? Миртиль, эта Миртиль, к которой он пылал неистовой, ожесточенной страстью, Миртиль, которую он любил, но в то же время ненавидел, Миртиль тоже вот-вот должна была оказаться в его власти! Кто еще? Буридан! Был ведь еще Буридан! Его офицер уже отправился арестовывать этого юношу. Этот сын, сама жизнь которого была для него, Валуа, угрозой, должен был исчезнуть! Неужели это был его сын? Что ж, лишний повод ненавидеть его еще сильнее! Ведь Буридан мог прокричать на весь мир: «Меня, капитана Буридана, предводителя мятежников, короля бродяг, зовут Валуа!.». Тщеславие, ненависть, любовь — все вместе, в одно и то же время, получало полное удовлетворение. То был его апогей. И тогда. О! После казни Мариньи, после исчезновения Миртиль, которую он отвергнет, как только удовлетворит свою страсть, после исчезновения Буридана, которого он прикажет убить на одном из задних дворов Тампля, тогда ему останется избавиться лишь от двух братьев короля! Останется лишь дождаться смерти короля!.. И он станет абсолютным хозяином королевства.
— Монсеньор, — прервал ход его мыслей капитан лучников, — я исполнил ваши указания и приказал окружить Ла-Куртий-о-Роз. Ворвавшись в дом с моими людьми, я перевернул там все, снизу доверху, но не обнаружил ни единой живой души.
Валуа ощутил, как к горлу подступила необъяснимая тревога. Ему вдруг показалось, что все начинает рушиться.
Властным жестом он хотел уже отослать капитана, но тот добавил:
— Однако же кое-что я нашел.
— И что же? — живо вопросил Валуа.
— Два трупа, монсеньор.
В голове Валуа похоронным звоном зазвучали мрачные мысли. Страгильдо оставался мрачным; губы его скривились в яростной улыбке.
— Два трупа? — пробормотал комендант.
— Да, монсеньор. Когда мы намеревались удалиться, некий виллан, чья лачуга стоит по соседству с этим Ла-Куртий-о-Роз, поведал мне странную историю: якобы на прилегавшем к его хибаре пустыре он видел копавших яму людей, и люди эти выходили из Ла-Куртий, в чем нет ничего удивительного, ввиду того, что в этом доме проживала колдунья. Короче, монсеньор, этот виллан показал мне место, я распорядился порыться в земле и, действительно, увидел два трупа, относительно которых, монсеньор, и не стал бы вас беспокоить, если бы не думал, что это новое преступление тех, кого мы тщетно искали, может вас заинтересовать.
— Заинтересовать меня? — вопросил Валуа, смертельно побледнев. — И почему же?
— Потому, монсеньор, что то были трупы ваших слуг: госпожи Жийоны и мэтра Симона Маленгра.
Валуа испытал огромное облегчение. Всего-то!
И тем не менее загадочную смерть Жийоны и Маленгра, вне всякого сомнения, убитых Буриданом, он воспринял как угрозу себе самому.
Отослав капитана, он повернулся к Страгильдо:
— Ты абсолютно уверен, что эти мятежники находились в Ла-Куртий-о-Роз?
— Вижу, вы мне не доверяете, монсеньор, — горько промолвил Страгильдо. — Но ничего не поделаешь; моя шкура теперь не стоит и ломаного гроша.
Валуа подумал, что этот, такой отчаявшийся человек, должно быть, сейчас был искренен.
— Возможно, не все еще потеряно! — воскликнул граф. — Похоже, мне действительно следовало прислушаться к твоим словам. Но быть может.
— Да, монсеньор, быть может!.. Если вы готовы довериться мне и позволить действовать по-моему.
— Готов. Говори. Что нужно делать?
— Что ж, монсеньор, — оживился Страгильдо. — Для начала повсюду пошлите приказ держать закрытыми все парижские ворота на протяжении всего дня, но прикажите вывесить опять же на всех воротах письменное распоряжение, указывающее, что каждому, в качестве компенсации, будет дозволено входить и выходить всю ближайшую ночь. Ради Бога, вашего господина, ради дьявола, моего покровителя, даже не раздумывайте, так как с рассветом, когда ворота Парижа откроются, будет слишком поздно, слишком поздно, — добавил смотритель львов короля с ужасным ругательством.
— Капитан! — завопил Валуа.
Офицер тотчас явился.
— Нарочного ко всем городским воротам. Приказ: держать ворота закрытыми на протяжении всего дня. Чтобы ни единая живая душа не смогла покинуть Париж.
— Ни единая, — проворчал Страгильдо. — Даже сам король!..
Капитан посмотрел на коменданта с удивлением.
— И чей это приказ, монсеньор? — спросил он. — Короля?
— Мой!.. — прорычал Валуа, гордо задрав подбородок и впервые в открытую демонстрируя свою власть и тщеславие. — Капитан, за тот вопрос, что вы только что мне задали, вы на месяц отправляетесь под строгий арест. Это еще не все. Пусть у каждых ворот встанет глашатай, и пусть этот глашатай каждый час объявляет, что, в виде исключения и в качестве компенсации, ворота будут открыты для всех в ближайшую ночь. Ступайте. Приказ Карла де Валуа!
Бросив недобрый взгляд в сторону Страгильдо, капитан вышел.
— А теперь объяснись, — произнес Валуа отрывистым голосом.
— Все очень просто, монсеньор. Судя по всему, Буридан и его приспешники заметили ваших людей еще издали. Они спрятались в каком-нибудь потайном закутке в Ла-Куртий или же просто сбежали, разница не большая. Но Буридан определенно намерен присоединиться к Миртиль на Монмартре, он там уже был, я собственными глазами видел. Стало быть, ему необходимо будет выбраться из города. Пока ворота закрыты, сделать этого он не сможет, поэтому он дождется момента, когда ворота откроются, то есть ночи.
— Превосходно! — зловеще прошептал Валуа, глядя на Страгильдо.
— Подождите, монсеньор! — продолжал итальянец, вновь обретая надежду. — Терпеливые и спокойные, мы выждем день, а вечером, с наступлением сумерек, отправимся на Монмартрский холм, схватим любезную Миртиль и в той хибаре, где она проживает, подождем этого чертова Буридана. Таков мой план.
— Превосходно! — повторил Валуа.
— Только предупреждаю, монсеньор, что он встанет вам в немалую сумму.
— Сколько ты хочешь?
— Как насчет тысячи золотых экю?
— Тысячи золотых экю! — граф аж подпрыгнул. — Что ж, клянусь дьяволом, ты их получишь! — он махнул рукой. — Завтра я прикажу отсчитать тебе золота.
— Благодарю, монсеньор. Только не вздумайте, дабы схватить этих девушку и юношу, поднимать на ноги весь гарнизон Тампля, не то вы в очередной раз все потеряете, и этот раз будет уже последним. Вы, я и еще парочка решительных парней — больше нам и не нужно.
Валуа согласно кивнул.
Все развивалось в полном соответствии с планом Страгильдо, который, по оценке бандита и мнению самого Валуа, стоил целого доверху набитого золотом бурдюка.
Для графа день пролетел в лихорадочном нетерпении.
Наконец наступил вечер.
Отданный приказ был неукоснительно соблюден: днем все ворота оставались закрытыми. Едва начало смеркаться, Валуа и Страгильдо направились к Порт-о-Пэнтр. На некотором расстоянии за ними следовали двое мужчин.
Валуа распорядился открыть ворота, отдав такой приказ: «Через час, но не раньше, — свободный проход для всех желающих».
У подножия холма четверо мужчин привязали лошадей к деревьям. Подняв руку, Страгильдо указал Валуа на мерцавшие вверху огни.
— Миртиль! — тихо прошептал итальянец.
— Вперед! — прохрипел Валуа, дрожа от некой ужасной радости.
И они начали подниматься.
XXIII. ТЕМНИЦЫ ТАМПЛЯ
Позволим же графу де Валуа, сопровождаемому Страгильдо и его людьми, закончить восхождение на Монмартрский холм, куда тот направился с уверенностью, что захватит там Буридана и его спутников, а сами же, вместе с читателями, спустимся в подземелья Тампля, куда мы уже имели возможность проникнуть вслед за королевой Маргаритой Бургундской.
Для этого нам нужно вернуться к той минуте, когда, после провала дерзкой попытки, задуманной Ланселотом Бигорном ради спасения несчастного Филиппа, был схвачен Готье д'Онэ.