Буридан знаком показал, что он не против.
— Стало быть, я найду вас здесь? — произнес Бигорн.
— Да, но ты?..
— Мне еще нужно закончить одно дельце в городе, но не волнуйтесь, я присоединюсь к вам еще до закрытия ворот.
На этом Бигорн быстро удалился и, направившись прямиком к Шатле, прошел на ту улочку, где находилось жилище мэтра Каплюша. Он принялся кулаком стучать в дверь, которая была окрашена в красный цвет для того, чтобы прохожие могли узнавать ее и сторониться или, по крайней мере, произносить мольбы, проходя мимо, так как считалось, что горе будет тому, кто окажется рядом с домом палача. Несколько голов возникли в соседних окнах и поспешили исчезнуть, в полной растерянности от того, что кто-то стучит в красную дверь, — подобное если и случалось, то крайне редко.
Вскоре потайное окошечко приоткрылось, и появилась грубая физиономия Каплюша.
Он узнал Бигорна, и, увидев, что тот один, тут же открыл дверь.
— Не вышло, да? — сказал палач насмешливо. — Однако же веревку я надрезал. Должно быть, сам дьявол в это вмешался. Такого у меня еще не бывало.
— Что вы хотите, дружище? — промолвил Бигорн. — Похоже, этого негодяя уже ничто не спасло бы. Вы надрезали веревку (Бигорн знал, что палач этого не делал, так как лично взбирался на столб Монфокона, чтобы в этом удостовериться), сделали все, что могли, так что не будем об этом. Одним мерзавцем на земле стало меньше.
— Значит, — сказал Каплюш, — вы на меня не сердитесь за то, что веревка не оборвалась?
— Я!.. Эй, дружище, похоже, вы забываете, что Мариньи распорядился меня повесить, и вы сами держали меня в своих руках у подножия этой же самой виселицы Монфокон?
— Да, так оно и было!..
— Послушайте, приятель, мой хозяин дал вам тридцать дукатов, чтоб не вешали Мариньи. Я б дал вам вдвое больше, чтоб вы его повесили — если б, конечно, располагал такой суммой!
Казалось, Бигорн говорит совершенно искренне. Тем не менее Каплюш не выпускал из руки кинжала.
— Стало быть, — продолжал палач, — вы пришли не за тем, чтобы потребовать назад свои деньги?
— Зачем же? — воскликнул Бигорн. — Вы их честно заработали! Не ваша вина, если дьявол, которому так не терпелось утащить Мариньи, починил надрезанную вами веревку.
На сей раз Каплюш рассмеялся и опустил кинжал в ножны. Он не имел, да и не мог иметь никаких подозрений. И потом, денег с него назад не затребовали, а остальное его волновало мало. Как мы видели, Каплюш был скупец, каких мало. Наконец, у Бигорна при себе не было никакого оружия, явился он один, и Каплюш не сомневался, что, при необходимости, уложит нежданного гостя одним ударом кулака.
— В таком случае, зачем пришли? — спросил он.
— Мы одни? — поинтересовался Бигорн.
— Я всегда один, — сказал Каплюш. — Говорите, нас никто не услышит.
— Есть возможность заполучить крупную сумму.
— Хо-хо! Неужто еще один висельник, которому нужно подрезать веревку? — жадно спросил заплечных дел мастер.
Бигорн покачал головой.
— Нет, — сказал он. — На сей раз речь идет об огромном состоянии, которое нужно просто забрать. Скажу честно: если б я мог справиться один, и не подумал бы ни с кем делиться. Что до моего хозяина, мессира Буридана, то так как он любил Мариньи, он скорее убьет меня, чем позволит сделать то, что я намереваюсь сделать.
Каплюш подтолкнул к Бигорну стул, на который тот без лишних церемоний и уселся.
— Выпьете стаканчик мускатного? У меня оно — просто превосходное, — предложил Каплюш.
— С удовольствием, дружище!..
Палач поспешил вытащить из шкафа бутыль и две кружки, которые тут же и наполнил. Бигорн, не без содрогания, чокнулся с Каплюшем, который сказал:
— Если мне когда-то придется накинуть на вашу шею петлю, обещаю, что все сделаю быстро.
— Благодарю, приятель, — промолвил Бигорн, бледнея, но стоически улыбаясь. — Так вот, речь идет о том.
— Говорите, можно заработать кучу золота? — перебил его Каплюш, и глаза его воспылали алчным огнем.
— Заработать? Говорю же: просто забрать! Подобрать то, что плохо лежит. Много ли?.. Тысячи и тысячи дукатов! Хватило бы и на то, чтобы обогатить десяток дворян! Мы точно одни?
Каплюш вздрогнул и снова наполнил кружки.
— Выкладывайте уже, — проворчал он нетерпеливо. — Говорю же вам: я живу здесь один!
— Отлично. Так вот, как известно, дружище, мессир де Мариньи располагал состоянием, по сравнению с которым все богатства короля выглядят лишь жалкими медяками. Должно быть, вы слышали, что особняк Мариньи перевернули вверх дном, разобрали камень за камнем, но никакого сокровища не нашли. Так вот: они не нашли, зато нашел я!
Каплюш смертельно побледнел. Его сотрясла дрожь.
— Точнее говоря — что, впрочем, ничего не меняет, — я нашел не сокровище, а человека, который знает, где оно спрятано. Это старый и преданный слуга Мариньи, некто Тристан.
— Я его знаю, — промолвил Каплюш, — так как, когда Мариньи еще сам распоряжался, кого повесить, именно этот Тристан передавал мне его приказы.
— Прекрасно! Так вот, этот Тристан только что был на Монфоконе, у виселицы.
— Да, я его видел. Он был белый как смерть.
— Я говорил с ним, — продолжал Бигорн, — и он попросил меня помочь ему в исполнении одного его плана.
— И что это за план? — спросил Каплюш.
— План этот состоит в том, чтобы снять тело его хозяина, когда будет темно, и захоронить в соответствии с христианскими традициями.
— Ха-ха! И вы пообещали ему помочь? Да будет вам известно: вы оба, вы и Тристан, рискуете головой в этой небольшой операции.
— Ба! Да за мою уже давно назначена награда! И потом, можно и рискнуть таким пустяком ради целого состояния. Вы ведь тоже рисковали угодить в темницу, надрезая веревку Мариньи.
— Так и есть, рисковал. И потом, кто донесет, что это именно вы сняли тело? Только не я, клянусь!
И Каплюш поднял руку к висевшему на стене распятию.
«Ну да, ну да! — подумал Бигорн. — Знаю я уже этот жест!»
— Но вы ведь понимаете, — сказал он уже вслух, — к чему я веду, не так ли? Мы вместе пойдем на Монфокон, найдем Тристана, поможем ему снять Мариньи, а потом, по окончании работы, попросим отвести нас к сокровищу и набьем карманы.
— Он откажется! — пробормотал Каплюш.
— Тогда вы накинете ему на шею скользящую петлю крепкой веревки, которую захватите с собой, и, ручаюсь вам: едва он почувствует, как этот узел сжимает ему горло, как тут же отведет нас туда, куда мы только пожелаем.
— А ведь вы правы, клянусь кровью Христовой! — воскликнул Каплюш.
— Ну, что скажете, приятель?
— А то скажу, ах! Вот ведь рога дьявола!.. Дайте я вас обниму!..
И Каплюш заключил в объятия Бигорна, который вдруг почувствовал, что у него волосы встают дыбом, но он держался стоически.
— Дружище, — добавил Каплюш, — если вам предстоит быть повешенным, можете рассчитывать на то, что у вас будет абсолютно новая веревка и священник, пусть даже мне придется заплатить за них собственными денье.
— Превосходно! — сказал Бигорн, содрогнувшись. — У подножия Монфокона есть один кабачок с вывеской «У нас вино течет рекой». Вам он известен?
— Еще бы! Я только что угощал там своих помощников.
— Так вот: я буду ждать вас в нем. Приходите, как стемнеет, да не забудьте захватить веревку.
— Не беспокойтесь, — сказал Каплюш, покатившись со смеху.
Когда Бигорн оказался снаружи, когда он выбрался из этого лабиринта улочек, что окружали Шатле, его едва не вырвало. Но, превозмогая эту слабость, он вошел в какую-то таверну и, чтобы прийти в себя, принялся есть и пить, тем более что уже прилично проголодался.
Примерно за час до закрытия ворот он был уже у Порт-о-Пэнтр, вышел из Парижа и направился к кабачку, в котором его дожидались Гийом Бурраск и Буридан.
Тихим голосом он подробно объяснил им свой план.
Похоже, план этот весьма позабавил Гийома, так как тот рассмеялся ужасным смехом.
— Пойдем! — сказал Буридан.
Он и Бурраск вышли и начали подниматься по склону. Что до Бигорна, то он остался в этом убогом трактире и принялся ждать.
Спустились сумерки.
Небо осталось чистым и изобиловало звездами, но, так как луна должна была подняться не раньше полуночи, в какой-то момент за окном стало не видно ни зги. Тогда-то дверь кабачка и открылась, и появился Каплюш. Бигорн тотчас же вскочил на ноги, подошел к нему, взял под руку и потянул на улицу, говоря:
— Нужно поторапливаться. Веревку взяли?
Каплюш отвел в сторону полу плаща и показал веревку, которая была накручена у него на руку.
Они двинулись в путь. Посмотрев на небо, Каплюш промолвил:
— Прекрасная ночь для смерти.
— Да, — отвечал Бигорн.
Не говоря больше ни слова, они быстро поднимались к виселице, черный силуэт которой, по мере того как они приближались, все отчетливее проявлялся на фоне темного неба. Бигорн выглядел решительным, Каплюш дрожал от нетерпения.
— Лишь бы он был там! — прошептал палач.
— Не беспокойтесь, он там будет. А вот и он!..
Действительно, в нескольких шагах от них вдруг возникла чья-то тень и начала к ним приближаться. То был Тристан. Он сказал:
— Благодарю вас, христиане, за то, что явились помочь мне в этом христианском деле.
— Угу, — проворчал Бигорн, — и этот добрый христианин, которого я привел с собой, в таких делах неплохо разбирается, мэтр Тристан. Не волнуйтесь, он один отвяжет Мариньи, не причинив никакого вреда.
— Да, я сам этим займусь! — подтвердил Каплюш.
— Вы слышите, Тристан?.. — сказал Бигорн.
— Слышу, и вы будете за это вознаграждены, не сомневайтесь.
Каплюш приглушил радостное ворчание. Тристан медленно направился к правому крылу виселицы. Отойдя от него шагов на двадцать в сторону, он остановился у подножия скалы, вокруг которой росли дикие кусты.
— Пока ждал вас, подготовил яму, — пояснил он.
Действительно, Каплюш и Бигорн увидели глубокую яму, возле которой высилась кучка вырытой земли.