Услышав такие слова, секретарша вдруг передёрнулась. Видно, она хорошо представляла себе этот экзотичный напиток. А может быть, даже лечила им разболевшийся зуб или горло.
– С другой стороны, как самогонку не чисть, – задумчиво продолжил старик: – всё равно сивухою прёт. Хоть кофе туда положи, хоть шоколад, хоть дорогущий мускатный орех.
– Согласен! – поддержал его молодой человек: – Даже двойная перегонка продукта и то не всегда помогает.
– Уж больно ты нежный! – съязвила вдруг секретарша.
– Просто, в своём раннем детстве, я столько выгнал той самогонки, сколько вы и не видели за всю свою жизнь. Так что, нанюхался её до отвращения.
– Я тоже однажды гнал чачу. – вмешался старик: – и между прочим, достаточно много тогда у нас получилось. Литров тридцать, не меньше! Потом мы её пили почти целый год.
У моего старого друга жена работала в крупном овощном магазине. Как-то раз, в сентябре, привезли им грузовик винограда. Сразу всё продать не смогли, а потом он начал усиленно портиться. Промышленного холодильника у них тогда не было.
Каждый день, продавцы перебирали тот виноград и обрывали подгнившие ягоды. Их списывали на усушку-утруску. Мы с другом натаскали оттуда под сто килограмм этого брака.
Засыпали, как ты говорил, в двухсотлитровую железную бочку, добавили сахара и залили водой. Бражка очень быстро вскипела. Мы взяли у родственников аппарат для самогоноварения и начали перегонять готовое сусло.
Поставили аппарат на газовой плитке на его тесной кухне. От крана с холодной водой подключили шланг к змеевику, заключённому в стальную трубу. Вода его охлаждала и через раковину уходила в канализацию.
Как оказалось, не очень-то быстро всё дело там движется. Пока бражка тихонечко грелась, мы с другом сбросились по четыре рубля. Я сгонял в магазин и приволок ящик «Жигулёвского пива». Выпили мы с ним по бутылочке. Приятель открыл было другую, отхлебнул, немного подумал, и поставил в сторонку.
Тут из змеевика начало капать. Через минуту, самогонка текла уже тонкой струйкой. Я не стал открывать себе пива, а подставил под змеевик стограммовую рюмку. Когда посуда наполнилась, я предложил дорогому приятелю: – Хочешь попробовать?
Он отрицательно покачал головой и твёрдо ответил, что пока не закончим гнать чачу, он больше ни к чему не притронется. Очень сильно товарищ боялся пожара. У кого-то из его старых знакомых взорвался такой аппарат.
Я пожал плечами, взял полную рюмку и целиком плеснул себе в рот. Дальше всё вышло значительно хуже, чем у твоего бакинского родича. Во рту у меня, словно что-то взорвалась.
Я почему-то забыл, что, во-первых, крепость у первача градусов семьдесят, если не больше. Во-вторых, самогон был горячий, как кипяток. От неожиданности я широко открыл свою пасть и попытался вдохнуть.
Пары спирта тотчас обожги мне гортань. Горло перехватило, словно раскалённым жгутом. Дыхательные мышцы все сократились. Я не мог выдохнуть или вдохнуть.
Я, как сумасшедший закрутился по кухне. Метнулся к столу, чтобы взять открытую бутылочку пива. Приятель выхватил её из-под руки и закричал: – Не запивай водку пивом! Не то окосеешь, всё тут перебьёшь.
Кран с холодной водой был занят шлангом, идущим к змеевику. Воспользоваться им я не мог. Поэтому, опрокидывая табуретки и стулья, я опрометью кинулся в ванную комнату. Открыл смеситель на полную силу, и прижался губами к мощно бьющей струе. В рот снова ударил почти кипяток.
Ошпаренный ещё один раз, я вбежал в гостиную друга. В глазах у меня потемнело от отсутствия воздуха. Лишившись сознания, я упал спиной на диван. От удара о мебель, кислород, оставшийся в лёгких, немедленно вышел наружу. Лишь после этого, я смог вдохнуть полной грудью.
Я лежал на диване с широко распахнутым ртом, словно рыба, оказавшаяся на берегу. Тут с работы пришла жена старого друга. Он бросила на меня подозрительный взгляд и хмуро спросила: – Что это ты такой бледный и мокрый? И почему у тебя губы такие распухшие? Опять подрались с моим благоверным?
Еле ворочая ошпаренным языком, я ей с трудом объяснил, что просто попробовал готовый продукт.
Старик чуть помолчал и добавил: – Несмотря ни на что, из всей самогонки я предпочитаю всё-таки чачу. Она слегка отдаёт виноградом.
Тут дверь открылась. В приёмной возник начальник участка. Старик поднялся со стула и прошёл к нему кабинет. Женя и молодой человек остались ждать своей очередности.
Польское кладбище
В начале марта 1969-го года, мотострелковую часть, внезапно для всех, перевели на военное положение. Причиной тому послужило нападенье китайцев на территорию СССР.
На общем построении полка политрук рассказал: – Сегодня, ранним утром, без объявленья войны, китайские хунвейбины перешли реку Амур и вторглись в пределы нашей Отчизны. Весь личный состав пограничной заставы, находившейся на этом участке, погиб за десять минут.
Расквартированный на берегу, пехотный полк был немедленно поднят по общей тревоге. Подразделение выдвинулось навстречу нападавшим китайцам. В ходе встречного боя, длившегося в течение трёх с половиной часов, оно было полностью уничтожено нападавшим противником.
Командир воинской части собрал всех служащих, оставшихся в их городке. Взял автомат и во главе небольшого отряда отправился к месту сражения. С тех пор советские воины, находившиеся на острове под названьем Даманский, больше не выходили на связь.
Через два с половиной часа, к месту конфликта подошла батарея реактивной системы залпового огня «Град», калибра 122 мм. Первый удар был нанесён по китайскому берегу.
Это сделали лишь для того, чтобы оттуда не могло подойти подкрепление. Второй удар произвели по льду реки Амур, между китайским берегом и островом Даманский. На тот случай, если захватчики, вдруг захотят вернуться на родину. Третий, обрушился на территорию острова и уничтожил окопавшихся там хунвейбинов.
После окончанья обстрела, была произведена тщательная разведка всей местности. В ходе поисков на всей площади острова Даманский, живыми были найдены лишь тринадцать советских бойцов. Всех их представили к высоким наградам.
О пленных китайцах политрук, почему-то, ничего не сказал. Наверное, всех нападавших убили на месте.
Время подходило к концу, невероятно тёплого марта. Приближалось начало весны. Привычная «армейская лямка» тянулась своим чередом: работа на складе, наряды и прочие радости жизни.
В один из солнечных дней, в понедельник, раздался громкий звонок. Дежурный по взводу поднял телефонную трубку. Доложил, кто находится у аппарата и услышал, как полковник Дадацкий отдал громовую команду: – Рядовой, бери всех, кто там есть, и немедленно дуйте ко мне!
Через десять минут, шесть рослых солдат стояли навытяжку перед своим офицером. Так уж случилось, что каждый из тех молодцов был ростом за метр девяносто. Лишь один только Женя оказался чуть ниже. Поэтому и стоял самым последним в коротком строю.
Они застыли рядом с сильно упитанным военачальником и возвышались над невысоким мужчиной больше чем на полторы головы. Маленький, почти круглый полковник строго взглянул на вытянувшихся в струнку бойцов.
Прошёлся перед ними, словно Наполеон Бонапарт перед своей «старой гвардией». Откашлялся и приказал: – С этой минуты, до самого вечера, все вы поступаете в распоряжение товарища Ежи Бжезинского. – он кивнул в сторону какого-то штатского, сидящего возле стола.
Это был пожилой человек в прекрасно сшитом двубортном костюме. Человек выглядел очень интеллигентным и весьма представительным. Он обладал тем лёгким шармом, что позволял заподозрить в нём иностранца.
У Жени создалось впечатление, что мужчина недавно прибыл в Сибирь. Поэтому, ещё не успел потерять весь импортный лоск. Ничего, скоро чуть оботрётся и будет как все. Не лучше других.
– Сейчас вы пойдёте к завгару полка. Он выделит в ваше распоряжение грузовик, нужный вам инструмент и «Беларусь» с ковшом экскаватора. – продолжал говорить полковник Дадацкий.
– Машины поведут тракторист и шофёр. Польский товарищ вам скажет, куда нужно ехать. На месте он всё объяснит. Старшим в группе назначается Евгений Степанов. Выполняйте приказ.
Через двадцать минут, бойцы взвода кладовщиков уже покинули военную часть. Теперь они бодро тряслись в кузове боевого «палариса». Так в те времена, в советских войсках назывался грузовой автомобиль «ЗиЛ 157». Их защищал от мороза тонкий, брезентовый тент.
Товарищ Ежи Бжезинский сидел в просторной кабине машины. Он показывал шофёру дорогу, ведущую через заснеженный лес. Следом за ними, катил «Беларусь», выкрашенный в «защитный», серо-оливковый цвет.
Благодаря свету весеннего солнца, снег сильно сел и хорошо уплотнился. Просёлок оказался отлично накатан. Наверноё, он вёл в какой-то посёлок, расположенный где-то поблизости.
Боевая колонна мчалась вперёд, хоть и по очень узкому, но довольно неплохому шоссе. Жаль, что смотреть оказалось, в общем-то, некуда. Кругом сплошною стеной стояла глухая тайга.
Спустя один час, машина выехала на открытое место и остановилась на берегу какой-то извилистой речки. На правом, обрывистом берегу их ждал ветхий седой старичок.
Одет он был, словно старый солдат. На нём виднелись ватные штаны армейской расцветки, бушлат и валенки из того же комплекта. Видимо так, сказывалось близкое расположение воинской части.
Руководитель небольшой экспедиции чинно вылез наружу. Он привычно одёрнул дорогое пальто с меховым воротником из какого-то иностранного зверя. Немного прошёлся туда и сюда. Велел всем спуститься на землю и построиться возле машины.
Команда кладовщиков чётко исполнила короткий приказ. Импозантный мужчина в трёх предложениях поставил перед ними задачу. Судя по небольшому акценту, мужчина прибыл из Восточной Европы. Там он со всеми общался совсем на другом языке.
Говорил он по-русски достаточно чисто. Правда, пользовался рублеными короткими фразами. Иногда коверкал слова и не всегда правильно ставил акценты и ударения в них.