Она с большой радостью приняла все портреты и принялась выражать благодарность автору замечательных снимков. Гоша воспользовался столь удобным моментом. Ничуть не чинясь, он попросил продать ему упаковку настойки боярышника.
Дело было всё в том, что, во-первых, в те времена, она изготавливалась на основе чистого медицинского спирта, а стоила сущую мелочь. Во-вторых, её крепость тогда составляла аж семьдесят градусов.
В-третьих, эта волшебная жидкость имела цвет настоящего, хорошо выдержанного настоящего бренди. В-четвёртых, она была очень полезной и довольно приятной на вкус.
В народе её называли «коньяк с резьбой». Поэтому, купить просто так не представлялось возможным. Требовался медицинский рецепт от врача поликлиники. Прописывали настойку лишь гипертоникам.
Фотограф уже несколько раз пробовал «бальзам» из боярышника в разных компаниях. Микстура произвела на него впечатление. Поэтому, он и просил только её. Женщина долго отнекивалась, ссылалась на большой дефицит, а так же на проверки вышестоящих инстанций.
Однако, Гоша отличался редким упорством. Он всё же смог уломать стойкую даму. В конце концов, она согласилась и неохотно сказала: – Хорошо, давайте деньги сейчас, а перед самым закрытием, приходите к заднему входу аптеки.
Окрылённый радостной вестью, фотограф расплатился с измученной уговорами дамой и отправился по важным делам. Вечером он примчался к назначенному женщиной времени. Оглядевшись вокруг, он убедился, что поблизости нет ни единой души. Лишь после этого, постучал условленным стуком в железную дверь.
Створка слегка приоткрылась. Чья-то рука схватила его за грудки, втянула в тёмный проход и вручила увесистую упаковку лекарств. Гоша спрятал добычу в портфель, в котором носил всё, что нужно фотографу. Ещё через миг, он оказался на улице. За спиной громко лязгнул засов. Всё немедленно стихло.
Счастливый обладатель настойки вернулся домой и вошёл в небольшую прихожую. Судя по запахам, наполнившим воздух, уже поспевал замечательный ужин.
Жена возилась возле плиты и не вышла встречать усталого Гошу. Он быстро разулся и устремился в кладовку, где не было света. Чтобы супруга не отыскала коробку, парень положил её в шкаф, где хранились ядовитые химикаты для фотопечати. Вскрыв на ощупь, картонную тару, он взял один пузырёк для проведения пробы и сунул в карман пиджака.
После чего, переоделся в маленькой спальне и потопал в тесную кухню. Усевшись за сервированный стол, он пододвинул к себе пустую чайную чашку, изготовленную из коричневой глины. Открутил крышку флакончика и, не глядя на этикетку, вылил в посуду всё содержимое.
Услышав громкое бульканье, жена осуждающе посмотрела на Гошу. Муж весело выдохнул: – На здоровье! – плеснул пятьдесят граммов в распахнутый рот и одним махом всё проглотил.
Только тогда, он осознал, что выпил не знаменитую настойку боярышника, а совершенно иного качества жидкость! Как и думал фотограф, она была достаточно крепкой, не менее семидесяти градусов. Спирт сильно обжёг все рецепторы на языке.
Затем, во рту человека возник целый букет ощущений. Причём, весьма неприятных. К удивлению Гоши вкус у напитка оказался потрясающе едким. Он съёл целую тарелку борща и лишь после этого, послевкусие немного ослабло.
Фотограф с огромным трудом отошёл от полученных им впечатлений. Однако, у него изо рта вдруг стало усиленно пахнуть. Причём, несло так отвратительно, что это нельзя описать никакими цензурными фразами. Жена выскочила из-за стола и убежала из кухни.
Гоша был потрясён неожиданно мощным воздействием странной микстуры: –«Наверное, я выпил какой-нибудь яд». – сказал он себе. Вытаращив глаза от испуга, он дрожащей рукой схватил пузырёк и поднёс к глазам этикетку.
С неописуемой болью фотограф узнал, что он влил внутрь своего организма? Оказалось, что это не настойка боярышника, а экстракт чеснока! Гоша метнулся в кладовую и мокрыми от возбужденья пальцами открыл большую коробку. Там находилось ёще сто пятьдесят точно таких же флаконов.
Оно и понятно, ведь фотограф отдал за упаковку десять рублей. В те времена, это было достаточно внушительной суммой. Причём, один пузырёк едкой жидкости тогда стоил всего семь копеек.
Несмотря на чрезмерную крепость и отчаянную дешевизну, её брали удивительно мало. Даже опустившиеся алкоголики обходили её стороной. Уж очень она сильно воняла.
Почему всё так вышло, Гоша так никогда не узнал. Женщина отказалась с ним потом говорить. То ли она не хотела, чтобы парень являлся ещё раз в аптеку и велела сунуть фотографу чесночную дрянь, вместо благородной настойки? То ли её подменил тот самый грузчик, что встречал его у заднего входа?
Сколько Гоша не бился, он так и не смог избавиться от этой противной микстуры. Ему не удалось ни вернуть эту настойку в аптеку, ни кому-то продать, ни даже просто так подарить.
Никто не хотел брать её даже даром. Отнести на помойку такое количество спирта, у фотографа не поднималась рука. Пришлось скрепить своё бережливое сердце и пить самому.
Правда, он мог её принимать не чаще, чем один раз в неделю. На большее у него не хватало душевных и физических сил. Его лужёный желудок начинал бунтовать. Да и жена была недовольна. Она отсылала его спать на диван.
Вот и считайте, как долго продлилось противоборство фотографа с ужасной микстурой? По самым скромным подсчётам, на уничтожение чесночной настойки у несчастного Гоши ушло года три, а может и больше.
Браслет
Конец той недели прошёл точно так же, как первый день, проведённый солдатами на старом польском погосте. Бойцы снимали тяжёлые, добротные памятники и каменные надгробия. Выкапывали большие гробы, обитые толстой оцинкованной жестью. Отвозили их подальше от речки и захоранивали в новых могилах.
Всё это время, рядом с кладовщиками находился товарищ Бжезинский. Здесь же крутился и ветхий мужчина, который оказался местным смотрителем данного кладбища. Он то и рассказал Жене историю одной из многих десятков могил.
По словам старика, в ней была захоронена очень красивая молодая полячка, сосланная из западного города Львова. Суровые зимы и крестьянские бытовые условия оказались непереносимыми для хрупкой, весьма избало́ванной женщины.
Ведь до переселенья в Сибирь, она жила в огромном дворце, что твоя госпожа. У неё было множество слуг и всё остальное, что пожелает душа. Здесь же ей приходилось ютиться в обычной избе, полной чужого народу. Пустого жилья здесь отродясь не бывало. Поэтому, поляков подселили к местным крестьянам.
Плюс ко всему, нужно было всё делать самой: готовить, стирать, работать в огороде и поле. Очень скоро она тяжёло заболела. Без пригляда врача, быстро угасла и тихо скончалась.
До прихода советской власти во Львов, её высокий супруг был ювелиром. Он продавал драгоценности различного рода. Причём, как говорили поляки, торговал золотишком в очень крупных размерах. Мужчина боготворил свою даму, но даже его пылкие чувства не смогли чем-то помочь несчастной панны́чке.
В ходе её похорон безутешный вдовец наклонился к покойнице. Взял её правую руку. Поцеловал и, незаметно для всех остальных, надел на запястье широкий браслет. Браслет был очень тяжёлый, золотой, весь усыпанный дорогими камнями. Поверх того украшения супруг натянул рукав богатого платья.
Всё произошло так стремительно, что это видел лишь тридцатилетний крестьянин, стоявший недалеко от могилы. Он жил в соседней деревне и его вместе с соседом взяли чернорабочим для погребения женщины.
Двое местных людей быстро приколотили крышку гвоздями. Увесистый гроб обвили верёвками. С огромным трудом сдвинули с места, опустили ту домовину в глубокую яму и забросали песком. После чего, отложили лопаты в сторонку. Установили сверху большое надгробие, а затем и каменный памятник с вычурной надписью.
– Прошло, почитай, больше полвека, – сказал Жене печальный старик: – а тот тяжёлый браслет всё никак не идёт из моей головы. До сих пор не пойму, как ювелир смог сохранить такой большой драгоценный предмет?
Ведь их все постоянно шмонали. НКВДешники при аресте во Львове, вертухаи в каждой тюрьме, охранники при пересылке в Сибирь. К тому же, то украшение стоило бешеных денег. Оно могло весьма облегчить ему ссыльную жизнь. Так нет же, мужчина не пожалел дорогую прекрасную вещь. Он надел её на руку любимой панны́чке.
За долгие годы своей бедной жизни, я много раз хотел придти тайно на польское кладбище. Выкопать потихонечку гроб. Взять драгоценность и привести могилу в прежний порядок. Но, почему-то, так и не смог этого сделать.
Дело всё в том, что, как только я соберусь придти на погост, мне ночью мерещится ужасающий сон. Будто я тёмной ночью отрываю могилу. Поднимаю крышку у гроба и вижу, что погибшая ссыльная выглядит так же, как полвека назад.
За столь долгое время, тление совсем не коснулось её богатой одежды, бледной кожи и тела. Руки, сложенные у неё на груди, тоже остались точно такими, как были когда-то.
Я беру её за запястье и, осторожно, словно боясь разбудить, начинаю снимать драгоценность. Чем дальше украшение скользит по её тонкой кисти, тем мне становится всё страшней и страшней. Я смотрю на лицо прекрасной покойницы и с ужасом вижу, что у неё начинают слегка подниматься дрожащие веки.
Как только браслет спадает с пальцев усопшей, она резким движением садиться в гробу. Её голова поворачивается с отвратительным скрежетом. Внезапно распахиваются глубокие тёмные очи и в упор глядят на меня.
Рот у панны́чки раскрывает так широко, что становиться больше обычного в несколько раз. Вместо человечьих зубов я вижу острые волчьи клыки. Раздаётся оглушительный вой, от которого чуть ли не лопаются барабанные перепонки в ушах. Моё сердце хватает чья-то большая рука и сжимает его, словно в железных тисках.
Плоть женщины покрывается сеткой мелких извилистых трещин. Они очень быстро растут. Скоро кожа и мышцы с богатой одеждой рассыпаются в невесомую серую пыль. Мгновенье спустя, в гробу сидел уже совершенно голый скелет.