Обоюдоострым мечом, у которого длина клинка превышала один метр, палач обезглавливал всех признанных виновными в непредумышленном убийстве, сжигании заживо, любых видах разбоя, изнасиловании, поджоге, побеге из тюрьмы, нарушении мира, нарушении приказа об изгнании, измене, подлоге, похищении, заговоре, подделке документов, краже, содомии или «противоестественных половых действиях». Мужчин-еретиков также приговаривали к обезглавливанию.
Казнь требовала хорошей выучки во владении мечом, а обезглавливание считалось верхом мастерства палача. Иногда палач отрубал голову осужденному, когда тот стоял на коленях, но более распространенной процедурой было обезглавливание на колоде.
Согласно указу Карла, отрубив голову осужденному, палач должен был подойти с окровавленным мечом к присутствующим судьям и спросить их, правильно ли он исполнил казнь. Если судьи одобряли казнь, палач отвечал: «За это я благодарю Бога и учителя, который научил меня этому искусству». В ответ зрители аплодировали ему.
Но если что-то шло не так, зрители нещадно освистывали палача. Фактически, если меч палача ломался или он промахивался, осужденный избегал наказания. Нередко палач, волнуясь, выпивал для храбрости перед выходом на эшафот. Разумеется, это не всегда гарантировало точность работы и безупречное исполнение.
Когда казнь оказывалась под угрозой, палачу нельзя было медлить. Люк на эшафоте виселицы для того, чтобы быстро ломать казненному шею собственным весом, был придуман лишь в XVIII веке. А в XVI веке повешенный умирал от удушья, и агония могла длиться несколько минут. Иногда палач, чтобы ускорить смерть повешенного, садился ему на плечи или дергал его за ноги. После того как в 1505 году в Мехелене веревка виселицы лопнула и казненный рухнул на землю, толпа взбунтовалась. В итоге над палачом чуть не устроили самосуд. Император Максимилиан в 1513 году издал указ об особой императорской защите палачей. Но даже этот указ не обеспечивал безопасность палача во время казни.
В 1521 году из-за плохо проведенной казни гарлемский палач был убит у себя в доме одним из недовольных зрителей. Следующий гарлемский палач также поплатился жизнью за неуклюжесть. В 1523 году неумелого брюссельского палача зрители забросали камнями, а мехеленского палача разъяренная толпа забила камнями и палками из-за того, что тот не смог с одного удара обезглавить жертву.
Женщин обычно приговаривали к казни через утопление. Но не всегда. Например, последовательниц анабаптистки Анны Петерсдохтер утопили, в то время как сама она была сначала задушена, после чего тело вывесили перед ее домом в назидание остальным.
Анабаптисты, тайно собравшиеся в Амстердаме в ночь с 10 на 11 февраля 1535 года, на проповедь Хенрика Хенриксзоона, во время которой он объявил о конце света, последовали его примеру и, сняв с себя одежду, бросили ее в огонь. Обнаженная толпа с криками «Беда! Беда! Беда! Кара Божья! Кара Божья!» бросилась на улицу, но была задержана местными жителями, которые решили, что это шайка грабителей. Всех, кто был пойман без одежды, осудили и, независимо от пола, утопили. Поскольку власти опасались, что народ будет протестовать против осуждения еретиков, с 1525 года число казней через утопление в Нидерландах стало расти. Приговоры стали приводить в исполнение тайно, ранним утром или поздней ночью.
Во второй половине XVI века в одном Антверпене было утоплено 50 еретиков. Казнь утоплением, в ходе которой еретика бросали в реку в мешке, не гарантировала смерть казненного. Иногда случалось и так, что казненного просто уносило вниз по течению. Чтобы избежать этого, с 1550 года еретиков начали топить в чанах или бочках.
Те, кого сжигали заживо как рецидивистов, обычно умирали долгой и мучительной смертью. Иногда приговоренный к смертной казни задыхался в дыму до того, как сгореть, но так случалось далеко не всегда. Железной цепью или веревкой палач привязывал шею, живот и ноги осужденного к столбу. Руки осужденного при этом были связаны за спиной. Чтобы жертва быстрее загорелась, ее рубаху пропитывали серой или дегтем.
Иногда случалось, что в знак милосердия, перед тем как зажечь костер, палач душил жертву веревкой. Иногда палач прицеплял к бороде или шее жертвы мешочек с порохом либо клал его в рот жертвы, чтобы голову осужденного буквально разорвало в пламени. Многие верили, что это изгоняет дьявола из тела. Такие акты милосердия со стороны палача имели и практическую сторону. И судьи, и палач стремились любой ценой не дать осужденному кричать о своей невиновности или убеждениях во время казни, потому что это могло вызвать у публики нежелательные сочувствие и сострадание.
Например, анабаптистка Вейнкен Клас, которую в ноябре 1527 года приговорили к сожжению на костре, во время казни продолжала вслух провозглашать свою веру до тех пор, пока палач не задушил ее.
Сожжение «вероотступника» считалось очищением. После сожжения палач переносил останки на висельное поле. Нередко тело сгорало лишь наполовину. Тогда его расчленяли, кости дробили, а внутренности сжигали. Голову осужденного выставляли на колу в назидание.
«Их прах горит и не угасает»
Маргарита Австрийская полностью посвятила себя борьбе с ересью. В начале 1520 года она, в частности, приказала отрубить голову жителю Мехелена Виллему ван Сволу за богохульство, потому что тот утверждал, что «церковь не находится в папской власти». В то же время немецкие купцы в Антверпене не сидели сложа руки, а продолжали распространять новые идеи Мартина Лютера. Якоб Пробст, изучавший до этого вместе с Лютером богословие в Виттенбергском университете, после назначения настоятелем августинского монастыря в Антверпене в своих проповедях всячески порицал торговлю индульгенциями. Его арестовали и подвергли допросу. Пробст раскаялся и был отправлен в монастырь в Ипре. Там он продолжил распространять учение Лютера, за что был арестован, но сумел бежать.
Его преемник Хендрик ван Зютфен тоже активно распространял идеи Лютера. Последовали новые репрессии, в ходе которых 16 монахов антверпенского монастыря были схвачены и доставлены в Вилворде для допроса. Самого ван Зютфена держали в августинском монастыре в Антверпене. В сентябре 1522 года группа из 300 жителей, подавляющее большинство которых составляли женщины, пришла к монастырю в знак протеста и потребовала его освобождения. Во время последовавших за этим беспорядков ван Зютфену удалось бежать из монастыря в Виттенберг. Городская стража схватила некоторых участников беспорядков, но впоследствии всех отпустили, за исключением Маргрит Бонантс, которую в наказание изгнали из Антверпена и заставили отправиться в паломничество на Кипр.
Узнав о беспорядках в Антверпене, Маргарита Австрийская лично отправилась туда, чтобы навести порядок. Она немедленно приказала сровнять с землей монастырь августинцев. Почти все схваченные августинцы раскаялись. Лишь двое из них, Хендрик Вус и Йоханнес ван ден Эссен, отказались признать свои ошибки. За это 1 июля 1523 года их сожгли на костре на брюссельской площади Гран-Плас. Третий монах по имени Ламбрехт Торн попросил «время на духовные размышления». Когда судья решил, что это время затянулось, Торна тоже приговорили к казни. После сжигания книг в Лёвене Брюссель удостоился сомнительной чести стать городом, где впервые сожгли последователей Лютера.
Лютер был потрясен известием о казни монахов. Он посвятил их мучительной смерти следующее стихотворение: «Их прах горит и не угасает, их прах по всей земле летит, их прах преград совсем не знает. Врагу позором он грозит».
Карл был восхищен неистовой борьбой Маргариты с еретиками и написал ей 22 мая 1524 года: «Всем сердцем я благодарен Вам за все Ваши усилия в борьбе с лютеранскими сектами в Антверпене и Амстердаме, и ни на минуту не сомневаюсь, что вы удвоите старания, чтобы защитить мои земли от еретиков. Поэтому я прошу Вас и впредь строго карать этих преступников».
С этого момента за пределами Антверпена и Брюсселя у последователей Лютера в Нижних Землях не было сколько-нибудь значительных успехов. Нидерландские власти еще долго называли инакомыслящие религиозные общины «лютеранскими», поскольку просто не осознавали, что, помимо лютеранства, в то время уже начали возникать новые духовные течения.
В Германии учение Мартина Лютера быстро распространилось в связи с тем, что многие немецкие правители усмотрели в нем большой потенциал и возможность заработать. Иначе говоря, немецкие правители защищали последователей Лютера на своих землях. В Нидерландах это было невозможно, поскольку они находились под прямой властью Карла и Маргариты.
Там стали выходить многочисленные указы, один строже другого. С сентября 1525 года хранение еретических книг стало наказываться изгнанием, а любые некатолические религиозные собрания были запрещены. Так, в Антверпене в 1525 году Николас, монах-августинец из Ипра, нарушивший запрет городского совета Антверпена на публичные проповеди, был схвачен по доносу двух помощников мясника. Поскольку городской совет опасался беспорядков, как в случае с арестом настоятеля августинцев Хендрика ван Зютфена, монаха на следующий день после ареста бросили в Шельду в зашитом мешке. Некий Михиэль Браммарт из Антверпена, открыто критиковавший власти, также был схвачен.
В наказание палач рассек ему язык надвое, после чего его изгнали из города. Отныне всем, кого в Нидерландах арестовывали за богохульство, вырывали или рассекали надвое язык либо протыкали его раскаленным железным прутом.
Четыре года спустя хранение или продажа еретических сочинений уже стали достаточным основанием для сожжения человека на костре как еретика.
Такие издатели, как Христофор Плантен, перед изданием религиозных сочинений были обязаны получать разрешение у церковных цензоров и светских властей. Любому издателю, который уклонялся от выполнения этих требований, грозила смертная казнь. Власти особенно пристально следили за Антверпеном, где работали десятки типографий, издававших реформаторские трактаты. В ноябре 1545 года издатель Якоб ван Лисвельт лишился головы за издание без лицензии Библии на голландском языке с немецкого перевода Лютера. Его казнили на антверпенской площади Гроте-Маркт.