Полгода спустя состоялась так называемая аугсбургская сделка, в рамках которой по просьбе своей сестры Марии Карл на рейхстаге присоединил к Фландрии, Артуа и Турне города Вестфальского кольца и провинции Утрехт, Оверэйссел, Дренте, Гелдерн, Фрисландия, Гронинген и Камбре, в результате чего была образована замкнутая территория. Таким образом, Мария сумела отделить наследные земли Габсбургов от Германской империи. Династическое положение Габсбургов было закреплено в Нидерландах. Новое независимое территориальное образование перешло под контроль Марии. Эти земли выплачивали Германской империи ежегодную контрибуцию в обмен на помощь и вошли в историю как Семнадцать провинций, ставших отдельной административной единицей, принадлежавшей Священной Римской империи лишь номинально. Год спустя Карл издал Прагматическую санкцию, которая представляла собой императорский указ об объединении семнадцати провинций.
Нидерланды были объявлены «едиными и неделимыми», а эти земли стали автономными, несмотря на то что по-прежнему подчинялись монарху. Помимо Испании и ее заморских колоний, Филипп являлся правителем Фландрии, Мехелена, Франш-Конте, Намюра, Эно, Голландии, Зеландии, Брабанта, части Лимбурга, Люксембурга, Турне, Камбре, Гелдерна, Фрисландии, Утрехта, Оверэйссела, Гронингена, Оммеландов и Дренте.
Семейные узы между испанскими и австрийскими Габсбургами стали еще более тесными после того, как император также заключил со своим родным братом Фердинандом новый брачный договор, согласно которому сын Фердинанда Максимилиан должен был жениться на своей двадцатилетней двоюродной сестре Марии, дочери Карла и родной сестры Филиппа.
В это время шла подготовка к поездке Карла и Филиппа в Нидерланды, так как будущий правитель, как и Карл в 1517 году, должен был срочно посетить свои новые владения. В ходе этой поездки Филипп был приведен к присяге в качестве герцога Брабантского и графа Фландрского. Для контроля над Испанией новым регентом был назначен новоиспеченный зять Карла Максимилиан. Во время своего визита в Испанию он получил от Португалии в качестве запоздалого свадебного подарка слона, которого он лично сопровождал пешком во время перехода через Альпы в Вену. Филипп уехал из Вальядолида 2 октября 1548 года, а месяц спустя отправился со свитой почти из 500 придворных в Геную, а затем прибыл в Брюссель через Тренто и Аугсбург. Здесь он впервые за шесть лет встретился с отцом.
Все города, в которых Филипп останавливался со своей свитой, устраивали ему роскошные приемы. Например, по пути в Брюссель из Намюра Филипп остановился в Тервюрене в замке для участия в приеме, устроенном в его честь его теткой Марией. Этот прием стал генеральной репетицией всех последующих приемов, устроенных в честь будущего монарха. После приема в Тервюрене все участники отправились на луг Харенхейдевельдт в Эвере рядом с Левензестеенвег, где сейчас находится местное кладбище и штаб-квартира НАТО. А в 1548 году там был организован большой турнир. По случаю этой «показательной битвы» были устроены огромные трибуны в виде крытых галерей длиной до ста метров, с которых принц, его свита и гости могли следить за сражением с близкого расстояния.
Около 400 солдат разделились на два лагеря и под громкий аккомпанемент барабанов и труб выдвинулись навстречу друг другу, изображая миниатюрное сражение пехоты, артиллерии, кавалерии и пеших воинов. Они стреляли из пушек и ружей и скакали верхом. Тот, кто не удерживался в седле, сражался мечом пешим до тех пор, пока его противник не был повержен. После двухчасового сражения прозвучал отбой. Несколько лошадей было убито, и в обоих лагерях были раненые, которым требовалась помощь. Под громкие клики Филипп и его тетка Мария вышли на поле боя, чтобы объявить победителя.
Далее Филипп отправился в Брюссель, где его ожидал ошеломляющий радостный въезд. Поздно вечером местные власти встречали за городскими стенами у Лёвенских ворот его королевский эскорт, насчитывающий до 600 всадников, большинство из которых были в атласной красной форме с белыми и желтыми рукавами. Место встречи было выбрано исходя из практических соображений. В связи с тем, что вокруг городских стен почти не было построек, потенциальным врагам монарха там было просто негде устроить засаду. Процессия прошествовала через Лёвенские ворота, мимо задней части Варандепарка, сада дворца Куденберг, церкви Святых Михаила и Гудулы и далее через триумфальные арки на Мелкмаркт, вдоль улиц, украшенных огромными полотнами, гобеленами и цветами, и длинных шеренг людей с горящими факелами в руках к ратуше на площади Гран-Плас.
Королевский летописец восторженно описывал ликование огромной толпы, когда Филипп вышел на балкон ратуши, одетый в черное с золотом. Он также оставил подробное описание, как была украшена площадь: «По обе стороны колокольни, прямо посредине фасада, длина которого составляет 90 шагов, имелись балконы или галереи из тесаного камня, на которых были устроены трибуны для многочисленной публики; для защиты от солнца был натянут желто-красно-белый тент с зеленой каймой, а балюстрады были покрыты красной тканью. Трибуны каждой галереи образовывали амфитеатр, простирающийся до окон. Галерея с правой стороны была разделена на две ложи, одна из которых была предназначена для придворных дам, другая – для дам городских. Галерея с другой стороны была разделена на три ложи: для посланников королевских домов, принцев, знати и муниципалитетов, для придворных вельмож и рыцарей и для бургомистров, прокуроров, членов муниципалитета, пенсионариев, сборщиков налогов и городского дворянства. Четыре окна над главным входом посреди фасада традиционно предназначались для того, чтобы принцы могли следить за поединками и иными увеселениями на площади. Они были украшены прекрасными парчовыми тентами и балдахинами».
Отрекшийся император
Таким образом, вопрос о престолонаследии Филиппа был решен, но тут возникла загвоздка, когда Карл захотел обсудить со своим братом Фердинандом, главой австрийских Габсбургов, вопрос о престолонаследии над империей, которой все еще владел он. Это был деликатный вопрос, потому что Карл хотел возвести сына на императорский престол вдобавок к управлению Испанией и Нидерландами. Однако Фердинанд был против. Ожесточенные споры между братьями, затянувшиеся на месяцы, наконец прекратились после вмешательства их сестры Марии. Она предложила альтернативное решение, согласно которому Филипп получал право стать преемником Фердинанда в качестве римского короля, когда тот, в свою очередь, сменит своего брата Карла на посту императора. Максимилиан, сын Фердинанда, должен был стать римским королем. Таким образом, трон был аккуратно разделен по очереди между испанскими и австрийскими Габсбургами.
Ради сохранения единства семьи австрийский и испанский наследники должны были помогать друг другу, поэтому они подписали соглашение, согласно которому Филипп женится на одной из дочерей Фердинанда. Все это было фикцией, поскольку Габсбурги проигнорировали тот факт, что титул римского короля являлся выборным, а не наследственным. Римского короля назначали германские курфюрсты.
Однако смерть шестнадцатилетнего английского короля Эдуарда VI в 1553 году заставила Карла на время притормозить. Мария, дочь Генриха VIII и бывшая невеста Карла, сделалась преемницей своего единокровного брата (после короткой интермедии Джейн Грей, «девятидневной королевы») и, не колеблясь ни секунды, одним росчерком пера подорвала протестантский курс Эдуарда VI.
Отныне католицизм стал государственной религией Англии. Новая королева немедленно приняла жесткие меры против английских протестантов. Из-за этого она попала в учебники истории под прозвищем Мария Кровавая. Смена правителя в Англии стала необычайной удачей для Карла, который теперь снова мог рассчитывать на потенциального единоверца и сильного военного союзника. Император тут же предложил Марии выйти замуж за его сына Филиппа.
Филипп принял этот брак скрепя сердце и вообще не имел желания покидать Испанию, но, по его словам, чувствовал себя обязанным «спасти Нидерланды». У принца была «любимая тетушка», которую он никогда раньше не встречал, но то, что он услышал о ней, тоже не сразу сделало его счастливым.
Английская королева была на двенадцать лет старше своего будущего мужа, некоторые считали ее «уродливой старухой». Она была близорука, у нее не было бровей, да еще и говорила она низким мужеподобным голосом. Кроме того, папа должен был дать разрешение на официальное признание брака. В конце концов, Мария была напрямую связана с испанским королевским домом через свою мать Екатерину Арагонскую, а значит, их брак должен был стать брачным союзом тетки и племянника.
Когда Филипп наконец собрал необходимые средства, чтобы оплатить путешествие, 13 июля 1554 года он отбыл из Ла-Коруньи в Англию с флотом из 100 кораблей и 4000 солдат. По прибытии быстро стало ясно, что не только принцу, но и всей его свите было бы лучше остаться дома.
Испанской делегации был противен английский дождь, который непрерывно лил с того момента, как они пришвартовались в Саутгемптоне. Они презирали английскую традицию целовать друг друга в щеку или в губы. Им не нравилась еда, и они жалели, что живут «среди худших людей в мире». Филипп, в свою очередь, остался крайне раздражен тем, что Мария предоставила в его распоряжение придворных на месте, так что он фактически обрек себя на лишние расходы, привезя в Англию собственных. Англичане тоже были не в восторге. Они были совсем не рады тому, что испанец, «чужак», сможет претендовать на английскую корону, вступив в брак с их королевой. Кроме того, принципиальная разница между брачующимися заключалась в том, что Мария уже была королевой, а Филипп все еще оставался принцем.
Таким образом, Филипп должен был стать принцем-консортом. Он мог жениться на Марии, но не приобретал никакой конституционной или политической власти. Карл отдал сыну Неаполитанское королевство, чтобы того считали равным английской королеве, но англичане думали иначе. Портрет, написанный во время свадебной церемонии, подчеркнул разницу между Филиппом и Марией. Филипп изображен слева, где обыкновенно изображали жен королей. Это говорит о том, что художник целенаправленно изменил традиционную иерархию. На самом деле традиция изображать короля (или, в английском случае, королеву) справа соблюдалась всегда, за исключением бельгийской королевской семьи, которая нарушила вековую традицию и впервые изобразила королеву Матильду слева на фотографии в сидячем положении, тем самым поместив ее на почетное по правилам геральдики место справа.