Сказочник осматривал окрестности еще несколько минут, стараясь уловить следы эльфийского патруля.
«Гробовщик сказал, у них должен быть чародей, — думал сержант. — Хреново. А еще какую дрянь приготовили эльфюги для грязных захватчиков? Снайперов? Минометные расчеты, замаскированные в лесополосах? А что на железнодорожной станции? Не стоит ли там парочка вооруженных до зубов дивизий?»
Сказочник не видел станции — ее загораживал стоящий слева от перекрестка дом, какое-то подобие ратуши, разваленное пополам мощным взрывом. В небо нацелились концы обломанных перекрытий, трагически улыбались полуразвалившиеся арки. Из недр руин поднималась струйка серо-сизого дыма.
Сержант, хромая, спустился на первый этаж. Зеленые молчали. Эльфка все так же жалась к Кроту. Сказочник уже научился читать по ее лицу: пленница боялась — и теперь причиной страха были не гоблины, а свои, перворожденные. Еще одно чудо войны, еще одно в бесконечной череде уже известных.
— В пределах видимости никого, — сказал сержант. — Что скажет магия?
Гробовщик, сидевший у дверного проема и смотревший на улицу, повернул голову.
— Их чародей достаточно далеко, но, похоже, он применяет поисковые заклятья. Надо валить отсюда, сержант.
— Ладно. Продвигаемся на север по улице. Неизвестно, что там на станции, поэтому соваться туда не будем. Чешем сразу к Бастиону. В трехстах метрах от края этой деревушки есть длинная лесополоса. Там спрячемся… если повезет.
«Пока что не очень везло, — вспоминал Крот, сидя в воронке. — Мы дошли до конца деревушки, огляделись, и нам показалось, что путь свободен… Пошли, но меньше чем через пятьдесят метров услышали рокот моторов. По дороге рядом с нами, буквально под носом, ехал патруль. По нашивкам — наши знакомые, бригада „Дримхорн“. Полутрак и два мотоцикла с гвоздеметами на колясках. Едут, твари, и готовы шмалять в любую секунду. Думаю, нас они и выискивали, а их чародей нос по ветру держал… Я уже начал подозревать, что они не просто так, охотятся на диверсантов, а ищут Этайн. Ржавый говорил, возможно, эльфюги пошлют за айлеа охотников. А как можно найти ее на такой громадной площади фронта? Только при помощи магии. Ну эти все вопросы по части гобломанта, а правда в том, что эльфюги почивать на своих лаврах не собираются…
Затаились мы за обломком стены и видели, как мимо нас проезжает „онагр“ и следом два мотоцикла. Гробовщик поколдовал. Кудесника трясло. Выглядел он не лучше сержанта, которого без конца донимала эта его болезнь. К тому же Гробовщик терял много сил и не имел достаточно времени, чтобы их восстановить. Все боялись, и больше всего он сам, что, когда дело дойдет до танцулек, он не сумеет удержать свою планку.
Эльфы уехали — по направлению к южной части деревушки. Гробовщик самым мрачным тоном заявил, что идти сейчас было бы верхом дурости. Сказочник послушался, а гобломант получил возможность провести более тщательную разведку. Опять наколдовал птиц и распустил их по окрестностям. Мы же отступили и спрятались в другом доме. Удачная позиция — с нее видно улицу, уходящую на север, в сторону Бастиона. Все подъезды к ней с этой стороны были разбомблены, так что атаки отсюда мы не ждали. Гробовщик вкалывал по-черному, а мы чувствовали себя крысами, которые отсиживаются в подвале, зная, что рядом рыщут голодные кошки…
В конце концов гобломант выудил из своей сумы какой-то флакон темно-синего стекла и отпил часть содержимого. Вытяжка из магических трав придала ему сил, и Гробовщик даже улыбнулся. Жутенько. Стал походить на упыря.
Потом меня отправили в разведку. Вот сейчас и торчу в воронке, вынюхивая, высматривая и прислушиваясь. Гобломант ведет разведку при помощи магии, я — собственными силами.
Сколько мы здесь просидим, неизвестно. Что в Бастионе происходит — тоже. Такое впечатление, что город взят. Присутствие своих не ощущается. Словно и нет зеленых здесь, нет в радиусе десяти километров, а все наши надежды и расчеты — только морок и обман. Мы по-прежнему в окружении, не важно, что это уже не лес. Даже хуже, чем лес.
Канонада продолжается. Со всех сторон. Несколько минут назад дым и пыль стали подниматься над окраинами Бастиона. Хотя город мне виден не слишком хорошо, думаю, эльфюги перенесли огонь туда. А если так, то наши все еще там, держатся…
Ощущение, что мы идем, бежим и прячемся уже год или два. Когда все это длится долго, теряешь чувство реальности. Высокие заумные слова, любимые эльфами и людьми, но они очень здесь подходят. Живешь как во сне. Бывают такие, когда застреваешь в чем-то липком и не можешь вырваться. Затягивает в болото, барахтаешься, а сил, чтобы сопротивляться, все меньше. И главное, и страшное — нет желания продолжать…
Надоело. Я хочу, чтобы это закончилось!»
Откуда ни возьмись появляется Этайн и спрыгивает в воронку, приземляясь рядом с Кротом.
Подпех хватается за оружие.
— Я мог тебе башку отстрелить, — прорычал Крот. — Что ты делаешь? Почему ты здесь?
Эльфка прижалась к нему и долго ничего не говорила. Подпех водил ушами, прислушиваясь к звукам далеких разрывов. С юга стрельба из оружий прекратилась. Что там происходило, можно было лишь догадываться.
— Меня послали к тебе, — сказал Этайн, отстраняясь.
— Тебя? Тебя?!
— Что?
— Ничего. Просто Сказочник, кажется, начал тебе доверять. А так… послушай, у тебя есть шанс присоединиться к своим. Их тут много. Ты им, конечно, не скажешь, что сначала предала, а потом передумала…
— Зачем ты так? Зачем ты это говоришь?
— Не знаю. Устал. Извини, что ли.
Эльфка села рядом, обхватив руками плечи.
— Я вызвалась проверить, как тут дела, и сообщить о том, что узнал гобломант.
— У меня дела хорошо, — сказал подпех. — А что у чародея?
— Он узнал, что на юге эльфы развернули батарею и бьют в направлении города. Справа и слева от нас тоже. Станция занята… нашими… регулярной армией, но солдат там немного. Пока. С запада подтягиваются другие…
— Великолепно, — проворчал Крот. — Наших, видать, прижали не по-детски, а сейчас, твари, прутся к Бастиону. — Гоблин внимательно посмотрел на Этайн. — У тебя есть последний шанс. Сейчас. Если не уйдешь к своим, повернуть назад не сможешь.
— Не уйду, — ответила рыжая, правда, немного помолчав. — Не уйду. Нам дорога в Бастион…
— Сержант все-таки твердо решил?
— Решил. Гобломант не ставит другого диагноза. В Бастионе находятся подразделения Моркарской Оперативной Бригады. Судя по всему, наши не идут на открытый штурм, но, я думаю, это вопрос времени… В конце концов большого боя не избежать.
— Отлично. Мы пойдем в Бастион, а твои родственнички подождут, когда мы прибудем, и захлопнут крышку!
— Сержант считает, что так больше шансов спастись. Отбиться.
— Да, точно… им видней… — сказал Крот.
Эльфка посмотрела на него, дождалась, когда он ответит на ее взгляд.
— Что? — спросил подпех.
— Ты ведь знаешь, что мы все равно оказались бы там.
— Откуда?
— Ты не видел Бастион во сне?
— Нет.
— Но я видела. Послушай, расскажу. Этот сон… он показал мне, как было, то есть… будет… ты должен знать.
— Не должен, Этайн! Забудь! Ничего не рассказывай! Во-первых, я во все это не верю. Все решает случайность. Случайный гвоздь, прилетевший из тумана, случайный осколок мины, растяжка, на которую ты напорешься в темноте… все что угодно. Выбирай. Что тут можно предсказать, даже при помощи всякой там магии… А во-вторых, даже если я не прав, что я буду делать, когда узнаю?
Этайн молчала.
— Вот Гробовщик знает, когда отправится в страну предков. Он живет с этим грузом пес знает сколько лет. Не хочу быть в его шкуре…
— Я… — сказала эльфка, потирая плечи.
— Если даже предположить, что твое пророчество верное и исключает другие варианты… Ни к чему это, — добавил гоблин тихо. — Приказ? Супер. Пойдем выполнять. Ты с нами?
— Да.
— Хорошо! Возвращаемся!..
— Подожди, Крот.
— Что?
Этайн протянула руку и взяла его за пальцы.
— Обещай мне, что сделаешь то, о чем я попрошу.
Крот сел возле нее. Он чувствовал себя все больше неловко, находясь с ней наедине. Вспоминал ту ночь в городишке возле леса, в том доме, в той комнате с гобеленом на стене. Вспоминал единорога, замершего на пригорке. И свое чувство, вселяющее отчаяние и ужас. Бессилие перед тем, что надвигается. Он знал, о чем говорила Этайн, хоть и делал вид, что ему все равно. Никогда в жизни Крот так не боялся. Все, что он пережил раньше, не шло ни в какое сравнение с тем жутким, что подбиралось к ним двоим. Что смотрело холодными, замораживающими глазами и навевало кровавые видения.
— Обещаю, — сказал подпех.
— Ты сделаешь то, о чем я тебя попрошу?
— Да… почему нет? — Крот опустил глаза. — Если это… все равно… предначертано…
— Ты же не веришь.
— Не имеет значения, во что я верю. Но все равно — обещаю тебе, что исполню твою просьбу.
Этайн обняла его за шею очень сильно и не отпускала долго. Ничего не говорила и не плакала.
В конце концов он нашел в себе мужество ответить на ее объятия.
А потом они вернулись к остальным, думая над тем, как странно завершается этот путь.
Мины рвались в непосредственной близости от места, где залегли подпехи. Земля содрогалась от каждого нового разрыва. Лежащих осыпало земляной крупой и вырванными из почвы камнями. Запах горящей травы щекотал ноздри.
Сказочник поднял голову, чтобы посмотреть. В ста метрах от них эльфы устанавливали новый миномет.
— Гробовщик! — прохрипел сержант.
— Делаю, делаю, — ответил тот, скрючившись на земле. Перевернулся на правый бок, смял в кулаке лист бумаги с начертанными на нем знаками. Раскрыл ладонь — в ней оказался пепел. Этот пепел гобломант с силой сдунул с руки в сторону эльфов.
Мина грохнула буквально в полутора метрах от гоблинов.
— Тьфу, — сказал Шершень. — Гады, сейчас пристреляются… Надо валить…