Ной предоставил мне самой восстановить недосказанное. Его мать достигла желаемого социального положения, развивая политическую карьеру при дворе. Но на Севере, если ты хочешь кем-то стать, нужны деньги, а не только подходящая фамилия. Я знала, что в других местах люди не меняют фамилию, вступая в брак, однако в Оветте ты имеешь право выбора. Моя мать, например, отказалась от своей фамилии Тибо. Я предположила, что жених матери Ноя заинтересован в том, чтобы стать Соважем.
– Ты думаешь, они любят друг друга? – пробормотала я.
Ной вздохнул:
– Думаю, они могут быть счастливы вместе.
Я воткнула ноготь в деревянную поверхность стола, пытаясь оторвать небольшую щепку.
– Я не осуждаю ее, – продолжал Ной, – просто я… Я никогда не понимал такого взгляда на жизнь.
– У тебя сердце южанина, – пошутила я.
Ной улыбнулся и отпил пиво из своей кружки. Прошло некоторое время, прежде чем он снова заговорил:
– Я думаю, Сара скоро выйдет замуж. – Он снова посмотрел на меня, ожидая, что я продолжу. – Сначала я думал, что этого хотят ее родители, что именно они желают для нее такой жизни. Хорошего северного брака или карьеры при дворе… Но этого хочет она сама.
Я тяжело сглотнула, пытаясь избавиться от кома в горле.
– И теперь у нее есть не только фамилия и деньги, но и собственная карьера в Социальном комитете. Думаю, скоро она захочет выйти замуж и… – Я не знала, как продолжить фразу. Мне не хватало слов, чтобы описать северную жизнь, к которой стремилась моя лучшая подруга.
– Сара всегда была амбициозной, – сказал Ной. – Она хочет все. И она это получит.
Я кивнула, и мы оба на некоторое время замолчали, позволяя шуму чужих разговоров и музыке заполнить паузу. Я думала спросить Ноя, чего хочет он, но воздержалась после стольких минут молчания. К тому же я опасалась, что он может задать мне встречный вопрос, на который у меня не было ответа.
Когда я зашла в фехтовальный зал на очередное занятие с Лютером Муром, шторы были раздвинуты и помещение заливал солнечный свет.
– Тебе следует убрать волосы, – сказал Лютер в ответ на приветствие, протягивая мне тканевую ленту.
– Прости, что? – обиженно спросила я.
Короткие или собранные волосы были типичной прической для Севера, а я зачесывала их назад только по особым случаям.
– Это нужно, чтобы фехтовать, – пояснил он, прежде чем я продолжила протестовать. – Ты умеешь фехтовать?
– Немного, – ответила я, подвязывая волосы лентой. – Пара лет тренировок.
– Этого достаточно. Сегодня мы постараемся, чтобы ты научилась поддерживать связь со своей магией, занимаясь другими делами. Возьми шпагу и маску и встань в стойку.
Я подчинилась и приняла позицию перед Лютером: пятки вместе, колени согнуты, одна рука на талии, другая вытянута вперед, удерживая шпагу на уровне груди.
Лютер кивнул, давая мне понять, что все в порядке:
– А теперь, концентрируясь, дыши, как я тебя учил в прошлый раз.
Это оказалось немного тяжелее, чем раньше, когда было достаточно света и я стояла в другой позе, но вскоре магия потекла по моему телу.
– Атакующая позиция.
Я поставила вперед правую ногу и одновременно вытянула руку. Сохранять концентрацию было легко, как и во время последующих упражнений.
– Хорошо, – все, что сказал Лютер.
Затем он тоже взял в руку шпагу и встал напротив.
– Я не знала, что ты левша.
Лютер стукнул своей шпагой по моей, и я потеряла контакт с магией.
– Не говори, пока не научишься концентрироваться, – упрекнул он меня.
Я замолчала и продолжила упражнения. Это были простые стойки атаки и защиты, и вскоре я научилась без проблем поддерживать контакт с магией. Заметив это, Лютер начал использовать ее в своих атаках. Он делал это очень тонко, я едва улавливала его движения, но со временем научилась их различать. Когда мне удалось повторить за ним и нанести удар, заставив шпагу войти глубже, чем это было бы возможно без магии, Лютер закончил урок.
– В следующий раз попробуем поговорить во время практики – посмотрим, насколько хорошо ты справишься.
Однако на следующем занятии мы не фехтовали. Лютер притащил в зал длинный стол, на котором стояли разные предметы. Горшок с землей, миска с водой, свеча…
– Ты научишься творить повседневную магию, как мы делаем это на Севере. Начнем с мелочей.
– Сегодня я могу говорить? – пошутила я, походя к столу.
– Ты можешь говорить, когда захочешь, – ответил он, нахмурившись, – до тех пор, пока способна сохранять концентрацию. В конце концов, это не урок, а я не твой инструктор.
Лютер обошел стол и встал рядом со мной:
– Я буду направлять твои движения, чтобы ты могла сосредоточиться на потоке магии. Ты должна не просто слиться с ней, но и контролировать ее, не позволяя ей течь слишком быстро и истощать тебя.
– Да, конечно.
– Приступим.
Лютер встал перед свечой и схватил меня за правое предплечье.
– Позволишь? – спросил он, касаясь манжеты моей блузки.
Я кивнула, и он расстегнул деревянную пуговицу, чтобы закатать рукав до локтя. Затем встал позади, положив одну руку мне на талию, а другую – на обнаженное запястье.
– Эта точка, – сказал он, легонько надавив на мою талию, – всегда была связана с нашей магией. Возможно, это простое суеверие, но постоянное использование одних и тех же движений, превращение их в рутину помогает быстрее получить доступ к нашим силам.
Я снова кивнула, и он прижался ко мне еще ближе.
– Сконцентрируйся на своей магии, – прошептал он на ухо.
Через несколько мгновений магия хлынула потоком. Я чувствовала ее в правой руке, она словно пыталась мне что-то сказать.
– Что такое? – спросил Лютер.
Огонь. Это был огонь. Я щелкнула пальцами, создав трение и тепло между ними, и свеча зажглась. Я почувствовала, как Лютер сжал мою талию, и в тот же момент его правая рука направила мою. Повинуясь движению, я инстинктивно разделила свечу на несколько частей, заставляя каждую парить в воздухе. Снова щелкнула пальцами, и все части мгновенно вспыхнули. Я не могла не улыбнуться.
– Хорошо, – сказал Лютер, отпуская меня.
Я потушила свечи, заставив исчезнуть кислород вокруг фитилей, и бросила их на пол. Много лет, еще со школьных времен, я не анализировала, как использую магию. Было странно снова так остро осознавать, как функционирует окружающий меня мир.
– Теперь вода.
Мы встали перед миской с водой, и вскоре я уже создавала из нее фигуры.
– А почему это не урок? – неожиданно спросила я, пытаясь сохранять концентрацию. – Я имею в виду, что… ты бы мог заниматься и с бо́льшим количеством людей – при дворе нет подобных экспертов.
Лютер сжал мою ладонь, сомкнув пальцы, и вода хлынула в миску, обрызгав меня.
– Такие предложения поступали, – ответил он, – но я никогда не хотел быть учителем, как мой отец.
– Я думаю, многие согласились бы с тобой заниматься.
– Может быть.
Лютер сплел свои пальцы с моими и поднял наши руки, а вместе с ними и воду. После, отпустив мою талию, он одним взмахом придвинул к нам горшок с землей. Затем снова опустил мою руку, и вода пропитала землю.
Не спеша мы распределили жидкость по всему горшку, а затем Лютер подтолкнул меня вперед, пока наши сплетенные руки не коснулись горшка, а его грудь не прижалась к моей спине. Я ощутила зарытые в землю семена. Я не разбиралась ни в северной магии, ни в борьбе или искусстве, но понимала растения и то, как они функционируют. Инстинктивно я положила левую руку на руку Лютера на моей талии, словно цеплялась за веревку, чтобы не упасть, а другую, которая все еще была переплетена с его, приложила к цветочному горшку и закрыла глаза.
Эта была самая чистая из всех магий – та, что просто помогала силам природы. Я чувствовала, как вода напитывает семена, как они раскалываются и как из них пробиваются ростки… Свежий влажный воздух затопил мои чувства, словно весенняя гроза.
– Что это? – прошептал мне на ухо Лютер.
– Жизнь, – ответила я, открывая глаза.
Я наблюдала, как ростки прорываются сквозь землю и растут, растут, растут, поглощая свет, проникающий через окна. Сначала зеленые, раскрывающиеся и разделяющиеся, а затем распускающиеся множеством голубых лепестков.
Это были незабудки, и, когда они окончательно расцвели, я остановилась и повернулась к Лютеру. Я не осознавала ни то, насколько мы были близки, ни то, что его руки все еще меня обнимали. Меня переполняло невероятное ощущение оттого, что горстка принесенных мною семян расцвела в одно мгновение, что я создала жизнь там, где всего несколько минут назад была лишь земля.
– Спасибо, – сказала я ему.
Он кивнул, отходя в сторону и натягивая жилет.
– Тебе следует начать практиковаться самостоятельно, – сказал он на прощание.
– Конечно.
Взяв свою куртку, я попрощалась и вышла из кабинета. Я дошла до наших комнат, все еще погруженная в мысли, и встретила недоуменный взгляд Сары.
– Откуда ты?
– С занятий с Лютером Муром.
Сара взглянула на свои часы:
– Сейчас? И такая довольная?
Я подняла брови и плюхнулась на диван:
– Я выгляжу довольной?
– У тебя какой-то… странный блеск в глазах. И могу поклясться, что даже легкий румянец на щеках появился.
Я фыркнула. Не сказать, что она сама была менее бледной, чем я.
– Мы практиковались с растениями, – объяснила я. – Это было невероятно.
– Ты и растения, – пробормотала она, возвращаясь к своим бумагам.
– А ты чем занимаешься?
– Работой комитета. Скоро мы устраиваем бал.
– Торжественный? – вздохнула я.
– Конечно торжественный, – ответила мне обиженная Сара. – Но не переживай, я не заставляю тебя идти.
– Когда он будет?
– Через десять дней. И нас об этом предупредили только сегодня, – возмущалась она. – Предполагается, что он должен лучше сплотить новичков, но Ной считает, что это отвлекающий маневр из-за слухов вокруг происходящего в Дайанде.