Когда я наконец заметила его в глубине зала, разговаривающего с группой людей, то поставила бокал. А потом взяла новый, выпила и также поставила. Лютер не знал, что мы здесь, а я не собиралась подходить здороваться.
А вот кто нас быстро нашел, так это Мактавиш. Он подстригся, укоротил бороду и даже облачился в однотонный костюм, более элегантный, чем его обычные клетчатые принты. Пока он разговаривал с ребятами, восхищаясь косой-колоском, которую сплел Ной, я поделилась этим наблюдением с Сарой.
– Я сказала ему прошлой ночью, что не люблю бороды, – пробормотала она.
Я улыбнулась.
– Ой, брось, он ведь не побрился полностью, и я его об этом не просила, – добавила она. – Кроме того, он ведь не станет выше, если я его об этом попрошу.
– Он не такой уж и низкий.
Хотя, возможно, по сравнению с нашими особенно высокими друзьями он таким и казался.
– Он как я без каблуков. А мне, как ты знаешь, нравятся высокие мужчины.
Но я едва ее слушала, потому что Лютер наконец заметил нас и уже направлялся к нашей группе. Когда он увидел меня, его лицо тут же преобразилось. Удивление сменилось довольной улыбкой. Я попыталась непринужденно улыбнуться в ответ, глядя на легкую золотистую пудру, которая осыпа́ла его скулы и веки, отражая свет свечей.
– Айлин, – поприветствовал он меня. – Не ожидал встретить тебя здесь.
Он взял мою руку и поцеловал ее. Затем проделал то же самое с рукой Сары.
– Ну, видишь, я здесь. Вливаюсь, – ответила я, пытаясь пошутить.
– Ну, идея состояла в том, чтобы северяне объединялись друг с другом, – вмешалась Сара, оглядываясь по сторонам. – Мы знали, что южан приедет не так много.
Лютер продолжал улыбаться мне, а я нервно теребила свой браслет.
– Вижу, Джеймс уже нашел вас, – сказал он, наконец отведя взгляд.
– А мы заметили, что он подстригся и укоротил бороду, – сказала я.
– В кои-то веки, – пробормотал Лютер с облегчением.
Мы обе засмеялись.
– Лютер! – крикнул Мактавиш, услышав нас. – Ты видел, кто пришел? Как и полагается настоящей северной леди.
– Ну не совсем настоящей, – пошутила я, подмигивая подведенным глазом. – Кстати! Слушай, эксперт по северным леди, скажи, откуда я родом?
– Это слишком просто, все вокруг знают, что ты Тибо из Нирваны.
Улыбка замерла на моих губах. На мгновение я забыла, что на самом деле все знали, кто я и кто моя семья. Большинство людей просто прикидывались, что я всего лишь Данн, дочь мэра Олмоса. Пока Мактавиш болтал с Сарой о Нирване и их общих знакомых, Лютер взял меня за руку и переплел между собой наши пальцы.
– Не желаешь потанцевать?
Я молча кивнула. Мы вышли на танцпол вместе с другими парами и с легкостью влились в их движения. Мы были слишком далеко друг от друга, чтобы разговаривать, но в этом и не было необходимости.
Едва мы успели повернуться, как музыка смолкла и двери открылись, впуская в зал президента Лоудена. Я подобрала юбки и тут же опустилась на колени рядом с Лютером. В комнате было так мало южан, что я без труда отыскала Лиама, который единственный из нашей компании стоял на коленях. Музыка возобновилась, и Лютер предложил мне руку, помогая подняться на ноги. Я с благодарностью приняла ее, и мы закончили танец.
Вернувшись к друзьям, я взяла бокал вина и сделала большой глоток.
– Чья сегодня очередь оставаться на своих двоих? – спросил меня Лютер с улыбкой, от которой на его щеках засверкала золотистая пудра.
Я пожала плечами, делая еще один глоток из бокала:
– Как проходят занятия?
Мгновение он смотрел на меня, прежде чем ответить:
– Лучше, чем я думал. У меня нет таких перспективных учеников, как ты, но большинство из них справляются довольно прилично.
– А Сара?
Моя подруга, танцевавшая в тот момент с Лиамом, решила присоединиться к занятиям на прошлой неделе.
– Она из самых продвинутых. Видно, что у нее классическое образование.
– Классическое северное образование? – спросила я с искренним любопытством. – Что ты считаешь классическим образованием?
Мактавиш вернулся с бокалом чего-то, что определенно не было вином, и встал рядом с нами, прислушиваясь.
– Северные техники изучаются на ранних этапах обучения магии, и обычно для их лучшего освоения включается дополнительная дисциплина. В случае сеньориты Блейз это музыка, как ты сама заметила. Каждая школа обычно специализируется на разных художественных дисциплинах, поэтому все учащиеся имеют доступ к этим техникам, даже если большинство из них никогда не будут заниматься этим профессионально. Как правило, это становится хобби: ученики берут уроки у частных преподавателей перед приездом ко двору для завершения образования.
Я знала, что на Севере обучают музыке, танцам или рисованию, но до сих пор не понимала, что это еще один способ научиться использовать свою магию. Я задалась вопросом, сколько еще есть вещей, о которых я не знаю и о которых никто не счел нужным или уместным рассказать мне.
– На Юге у нас нет ничего такого… такого… непрактичного. В самой школе мы учимся управлять урожаем и погодой, а после некоторые более углубленно изучают какую-либо из дисциплин, занимаясь с инструктором. Тот, кто хочет получить общее образование или сделать карьеру в правительстве, оказывается при дворе, но мы не берем уроки у частных преподавателей, как вы. На Юге это наставники, специализирующиеся в одной области, а не преподаватели разных дисциплин.
Затем к нам подошла пара, чтобы поздороваться с Лютером, и мы с Мактавишем отступили в сторону.
– Ты когда-нибудь бывала в северной школе? – спросил он меня.
– Нет, пока не доводилось, но мне бы хотелось понаблюдать за вашими занятиями. Мне кажется, в них есть что-то особенное. Я училась у северных преподавателей, и мне всегда было любопытно узнать об их школах.
– Возможно, я смог бы организовать для тебя визит, – сказал он мне.
– Серьезно?
– Я знаком с директором одной школы. Подумаю, что можно сделать, если ты хочешь.
– Да, конечно!
Мактавиш улыбнулся моему энтузиазму и, оставив наши пустые бокалы на столе, потащил меня на танцпол. Помимо него, я танцевала с Ноем, Лиамом и даже с парнем из Подкомитета, который был возницей нашей кареты по дороге из Агуадеро. Его, как мне напомнила Сара, звали Луис.
Я хохотала над его рассказами, когда подошел Лютер и снова пригласил меня на танец.
– Конечно, – согласилась я, беря его за руку.
Был вальс, и поначалу я хотела положить руку ему на талию, а не на плечо – и тут же расхохоталась:
– Извини, Сара всегда заставляет меня вести.
Лютер улыбнулся.
– Неудивительно, – усмехнулся он.
– Эй! – возмутилась я, сдерживая улыбку.
Одну руку я опустила ему на плечо, вторую – на его ладонь и изо всех сил старалась следовать за ним.
– Вот видишь, я умею быть ведомой. Иногда, – добавила я, слегка отстраняя свою руку от его, чтобы создать между нами немного магии. Лютер сжал мои пальцы, впитывая чары, и улыбнулся еще шире, наклоняясь ко мне.
– Хочешь потанцевать, как на Севере? – шепнул он мне на ухо.
– А разве я уже не танцую по-северному, – удивилась я. – Меня научила моя мама.
В ответ Лютер закружил меня, и я ощутила, как моя магия течет в такт музыке. Я сдержала возглас удивления и рассмеялась. Лютер продолжал вести меня по танцполу, и в какой-то момент мне стало не так уж и трудно отпустить себя. Он заставлял меня кружиться снова и снова, в то время как я чувствовала музыку и магию, пульсирующую в моих венах.
Когда вальс закончился, Лютер поднял меня в воздух, взяв за талию с той легкостью, которая возможна только при использовании магии. Я закончила танец, затаив дыхание.
– И подумать только, что бы ты пропустила, если бы не пришла, – сказал он мне, когда мы возвращались к нашим друзьям. – Разве это было так сложно?
– Ну, тебе это кажется сущим пустяком, – сказала я. – Ты видишь меня при дворе и забываешь, что я выросла в Олмосе как южанка. Для меня это все равно что… увидеть Винсента на Фестивале урожая.
– Не стоит преувеличивать.
– Я серьезно! Я приложила огромные усилия. Даже надела северное платье с юбкой до пят.
– Если для тебя это было так сложно, зачем ты пришла?
Улыбка спала с моего лица, но нахмуриться я не могла. Мне не хотелось спорить с ним о политике, не в этот вечер, поэтому я просто ответила:
– За компанию.
Лютер хотел мне что-то сказать, но тут подошла северная советница Элейн Миррелл и пригласила его на следующий танец. Мгновение спустя Сара принесла мне бокал вина.
– Ты ведешь себя исключительно хорошо, – тихо заметила она.
– Благодарю.
– Почему?
Я подняла брови, не понимая, что она имеет в виду.
– Почему ты так примерно себя ведешь? Нет, я не жалуюсь, просто ты снова начала ходить на заседания Подкомитета и я слышу, как ты говоришь обо всем происходящем, и при этом ты даже ни разу не поспорила с Муром.
– Потому что мы не обсуждали эту тему, – объяснила я. – Если бы мы ее затронули, мы бы наверняка поспорили.
– И что?
– В смысле «и что»? Да, я не хочу рисковать и лишиться наших занятий.
Сара покачала головой:
– Всегда удивляюсь, как долго ты здесь и при этом до сих пор не понимаешь, насколько влиятельна твоя семья.
– Я знаю, что мой отец – мэр…
– Нет, я не о твоем отце, – перебила она меня. – Я имею в виду род Тибо.
Я молча смотрела на нее. Мы с Сарой никогда не говорили о таких вещах. Моя подруга несколько мгновений думала, что сказать.
– По тем же самым причинам, по которым некоторые люди отказываются общаться с кем-либо, другие, наоборот, будут настроены более дружелюбно, и ты не исключение.
– Как кто, например?
– К примеру, Луис. Все вокруг знают, что он приехал сюда, чтобы найти себе невесту. Точно так же, видя тебя на торжественном балу в таком платье, все думают, что знают тебя и твою семью…
Я собиралась возразить, но она заговорила прежде, чем я успела что-либо ответить: