– Агата! – воодушевленно поприветствовал ее Мактавиш.
Я почувствовала, как мое сердце пропустило удар, и поставила блюдце с чашкой на стол.
– А это Айлин Данн. Айлин, знакомься, это Агата Мур, жена Лютера.
Я встала, чтобы пожать ей руку.
– Очень приятно, – сказала я.
– Нет, приятно – это мне, – ответила она с улыбкой. – Я много слышала о тебе.
– Присядь с нами, – предложил ей Мактавиш.
Агата достала из кармана жилета маленькие часы и посмотрела на циферблат:
– Ладно. Я собиралась прогуляться с Лютером, но у меня еще есть время на чашку чая.
Мы снова расселись, и Мактавиш налил ей чаю. Я старалась не кусать губы, сжав руки на коленях.
– Мне сказали, что ты заканчиваешь диссертацию, – с видимым интересом начала Агата. – Об образовании, верно?
– Да. О системах образования. И различиях между ними.
– О разных способах использования магии? Я знаю, что Лютер помогал тебе в чем-то из этого.
Я осторожно отпила чай, стараясь снова не пролить его.
– Да. Ну, не только это. Я изучаю разные школы, учителей, инструкторов, наставников…
– Значит, тебе тоже интересно знать, как обстоят дела на Севере.
Я взглянула на Мактавиша, который поднес руку к губам. Прежде чем он успел прикусить ноготь, Агата бросила на него укоризненный взгляд, и тот, спохватившись, провел рукой по бороде.
Я кивнула, не зная, что еще сказать.
– Я давно хотела поехать на Юг, чтобы увидеть спектакли местных театров, хотя у меня никогда нет времени из-за частых поездок, – продолжила Агата.
Должно быть, она заметила мое замешательство, потому что принялась объяснять:
– Я руковожу театральной труппой. Мы ставим спектакли в Луане, но большую часть года я провожу на гастролях по всему Северу.
– И поэтому ты приехала во дворец? – спросила я. – Мне сказали, что планируется несколько представлений.
Агата снова улыбнулась.
– А между тем, – ответила она, вновь посмотрев на часы, – мне уже пора идти. Было приятно познакомиться, Айлин, надеюсь, мы скоро увидимся.
– Конечно.
– А с тобой, Джеймс, мы встретимся позже, не так ли?
– Естественно.
Я наблюдала, как Агата уходит, пока она не скрылась в коридоре.
– Я не знала… – что она такая красивая, такая утонченная, такая северная. – …что она в Роуэне.
Мактавиш мгновение смотрел на меня.
– Просто, – добавила я, взяв свою чашку, – Лютер говорил, что ее не интересует жизнь при дворе.
– Насколько я понимаю, она приехала всего на пару недель. Лютеру понадобилась помощь с чем-то.
Возможно, из-за участившихся нападений на границе его положение в Роуэне пошатнулось. Вполне вероятно, что присутствие жены улучшит его имидж, несмотря на всеобщее недоверие, царящее при дворе.
– Я знаю, что ты очень занята своей диссертацией, – сказал Мактавиш, – но мне нужно на несколько дней уехать в Луан, и я подумал, не захочешь ли ты воспользоваться случаем и поехать со мной, чтобы побывать в местной школе. Я написал директору, и он сказал, что ты можешь без проблем посещать занятия.
Я уставилась на него, разинув рот. Я помнила его предложение, озвученное несколько недель назад, хотя и не думала, что он говорил серьезно.
– Правда? – спросила я, не в силах сдержать улыбку.
Уехать в школу – подальше от Роуэна и его влияния, подальше от… от всего, на несколько дней…
– Да, конечно же я хочу поехать!
Несколько дней спустя мы с Мактавишем покинули дворец. Лютер больше не общался со мной и не писал с тех пор, как мы вернулись из Олмоса, поэтому я не сочла нужным сообщать ему о своем отъезде. На случай, если Мактавиш не оповестил его, а ему вдруг что-то понадобилось бы от меня в эти дни, он мог узнать обо всем от Сары, поскольку присутствие его жены в Роуэне препятствовало занятиям со мной, но не с другими учениками.
Мы с Мактавишем спланировали нашу поездку так, чтобы она прошла без спешки. Сначала мы посетим Нирвану, переночуем у моих бабушки и дедушки, а затем отправимся верхом в Луан, где остановимся в его доме. Мы проведем там три дня, и, пока он будет заниматься своими делами, я отправлюсь наблюдателем в деревенскую школу.
Утром в день нашего отъезда Мактавиш пришел за мной в наши комнаты.
– Вы уверены, что не хотите поехать, сеньорита Блейз? В моем доме всегда найдется место.
– Нет, спасибо, – еще раз ответила Сара. – Мне прекрасно живется в цивилизации.
Я толкнула ее локтем, но ничего не сказала, поскольку Мактавиш только улыбнулся.
– Мы идем?
Мактавиш оказался хорошим попутчиком. Он знал, когда говорить, рассказывал мне истории, казавшиеся не совсем правдивыми, но также понимал, когда следует помолчать и позволить нам побыть в комфортной для обоих тишине.
На станции Нирвана нас ждала карета, присланная моими бабушкой и дедушкой. Они же, конечно, встречали нас в уютной гостиной своего особняка – одного из самых роскошных и старинных в Нирване. В усадьбе располагались огромные сады с небольшим искусственным озером в задней части, а сам трехэтажный дом несколько лет назад отремонтировали, расширив окна на первом этаже и пристроив солярий.
Гостиная была оформлена в двух оттенках лаванды с вертикальными полосами, визуально увеличивающими высоту потолков. Мои бабушка и дедушка сидели в мягких креслах – скорее элегантных, чем удобных – в тон стенам.
– Бабушка, дедушка! – воскликнула я, переступив порог.
Хотя время от времени они велели мне вести себя сдержаннее, я знала, что в глубине души им нравилось, как я бросаюсь обнимать их при встрече. Я долго прижимала их к себе, а когда отстранилась, они повернулись к Мактавишу, который нервно ждал чего-то у двери.
– Сеньор Тибо, сеньора Тибо, – отвесив поклон, приветствовал он их, не скрывая своего выраженного акцента.
– А вы… сеньор Мактавиш, верно? – спросила бабушка, разглядывая его клетчатый костюм с короткой курткой и хлопковым жилетом.
– Джеймс Мактавиш, – представила я его. – Близкий друг семьи Мур.
Бабушка улыбнулась, и мне стало немного стыдно за ее поведение. После короткого разговора нас пригласили в столовую. Несмотря на то что нас было всего четверо, бабушка с дедушкой достали лучшую посуду и приготовили ужин из пяти блюд. Если таким образом они надеялись смутить Мактавиша, им это не удалось: он привык к подобным приемам у Муров.
– Что вы думаете обо всем происходящем? – спросила я, пока слуга наливал мне суп.
– Кошмар, – ответила мне бабушка, как всегда драматизируя. – Мы в ужасе от всего, что творится на границе.
Нирвана находилась в нескольких днях езды верхом от Дайанды, поэтому никакая опасность им не угрожала.
– Одного не хватает, – проворчал мой дедушка, – чтобы в Роуэне прекратили всю эту ерунду и немедленно вернули Микке.
Пытаясь скрыть возглас удивления, я поперхнулась супом и поспешно схватилась за бокал с вином.
– А что вы думаете, мистер Мактавиш? – обратилась к нему бабушка.
– Думаю, если бы правительство вернуло Микке, Дайанда непременно подумала бы дважды, прежде чем что-то предпринять.
Бабушка и дедушка, не уловив сарказма Мактавиша, согласно закивали.
– И многие так считают? – спросила я, справившись с кашлем.
– Здесь – каждый, – ответила бабушка. – Одного не понимаю: что делает Лоуден? Он должен править в интересах всех граждан, но слушает только этих губернаторов с Юга.
Хотя одним из «этих губернаторов с Юга» был мой отец, я слишком хорошо знала, что мне не следует обсуждать политику с бабушкой и дедушкой, поэтому просто набивала рот картошкой, пока Мактавиш краем глаза наблюдал за мной.
После ужина мы перешли в малую гостиную – знак того, что Мактавиша принимали как друга семьи, а не как простого знакомого. Мы расположились у камина, и дедушка достал виски. Мне, конечно же, налил чашечку чая. Мактавиш с улыбкой посмотрел на меня, подняв брови, и я не смогла сдержать смешок.
– Айлин, – позвала меня бабушка, – как поживает молодой Соваж?
Я тут же почувствовала жар на щеках. Мне хотелось верить, что Мактавиш не знает, что она имеет в виду Ноя, но он ведь знаком с его братом…
– Хорошо, – ответила я.
– Он по-прежнему интересуется политикой? – спросил дедушка.
– Да, он в Подкомитете.
– Этот парень далеко пойдет.
– Наверняка, – согласилась бабушка. – С фамилией матери и бизнесом отца… он мне всегда нравился.
Мое лицо пылало от стыда – больше за Мактавиша, чем за себя. Однако на него, похоже, не действовали намеки моей бабушки.
– Кроме того, – продолжал дедушка, – всегда говорили, что его семья спонсировала Микке во время войны. Когда она вернется, я уверен, этот парень войдет в Комитет.
Все мы знали, что бабушка и дедушка Ноя участвовали в войне, хотя его родители оставались в стороне. Этот разговор не застал меня врасплох, но я все равно хотела сменить тему.
– Дедушка, ты говоришь так, будто ее возвращение неизбежно.
Мактавиш молча пил виски, наблюдая за мной.
– Это вопрос времени, Айлин. Все происходит так же, как и тогда. Разница лишь в том, что у людей было время осознать ошибку, которую они совершили, изгнав Микке и всех ее последователей. И заметь, они не просто так решили сослать их на Остров вместо того, чтобы казнить.
– Но… – хотя я не хотела спорить, его взгляд на вещи казался мне настолько абсурдным, что я не могла не возразить. – Люди не забыли всего, что произошло. На Юге уж точно нет. Все те, кого преследовали в то время за несогласие с Микке.
– Мы были на войне, Айлин. В таких обстоятельствах страны подчиняются иным законам, и мы не исключение.
– Но… но мои собственные родители были на волосок от гибели, – продолжала я. – И сама я могла умереть. Неужели вы не помните? Когда я была маленькой и случилась атака на Олмос, мы прятались у соседей на их двойной крыше… Это было незадолго до Двух Ночей.
Одна ночь – чтобы разбить лагерь на границе, другая – чтобы умереть. Отец рассказывал мне об этом столько раз, что образ Микке, вызывающей грозовое электричество, чтобы уничтожить вражеских солдат, уже стал моим собственным воспоминанием.