Я была настолько поглощена своими мыслями, что едва разглядела Мактавиша, сидевшего на полу прислонившись к двери.
– Айлин.
Когда он встал, я заметила на его рубашке пятно крови, и на мгновение у меня перехватило дыхание. Я поднесла руку к груди, пытаясь нащупать кулон, которого там больше не было, и отошла в сторону. Если бы с Лютером что-то случилось, я бы это почувствовала, правда? Так было с ним, когда на меня напали. Я это знала.
Мактавиш проследил за моим взглядом и быстрым движением руки заставил пятно исчезнуть.
– Извини, не заметил. Лютер… он в порядке, ничего страшного не произошло. Он в лазарете.
Вновь обретя способность дышать, я прислонилась к противоположной стене. Подойдя ко мне, Мактавиш взял меня за руку:
– Ты в порядке?
– Нет! Знаешь, как ты меня напугал?
Я снова сделала глубокий вдох, зная, что не будь я такой уставшей, то не отреагировала бы так остро. Я выпрямилась и открыла дверь, позволив Мактавишу войти следом. Направилась прямиком к стеллажу и налила два стакана виски. Один я тут же опустошила сама, а второй протянула Мактавишу, усевшемуся на диван. Поколебавшись несколько минут, я опустилась на пол рядом с камином.
– Мне холодно.
Он отставил свой стакан, взял бутылку и сел рядом. Долгое время мы провели в молчании.
– Ты даже не спросишь меня, что произошло?
– Ты же сказал, что с ним все в порядке, разве нет?
Я взяла бутылку виски и сделала небольшой глоток. Мактавиш громко фыркнул:
– Вы оба одинаково невыносимы, знаешь?
Я пожала плечами, слишком уставшая, чтобы обратить внимание на сравнение с Лютером.
– С ним произошел несчастный случай. Потому что я не помню, когда он в последний раз спал больше двух часов, а его магия в полном беспорядке, но он упорно притворяется, что ничего не происходит.
Я вспоминала озноб, который ощущала раньше, и нахмурилась:
– Он использовал темную магию?
Впервые за все время нашего знакомства Мактавиш посмотрел на меня с явным раздражением:
– А это что-то меняет?
Я щелкнула языком и, потерев глаза, спрятала лицо в ладони.
– Я кое-что почувствовала раньше, ясно тебе? И я не знала, если…
– Нет, – отрезал все еще раздраженный Мактавиш. – Он ехал верхом. И чуть не сломал себе шею.
Бессонница, страх от вида крови и разозленный на меня Мактавиш – все это было уже слишком. Я расплакалась, безудержно всхлипывая, но жестом остановила его, когда он попытался ко мне приблизиться. Мне нужно было выплакаться, мне нужно было выговориться, и мне нужно было, чтобы все это закончилось.
– Я больше не могу! – кричала я.
– Сходи к нему, Айлин. Тебе даже не нужно с ним разговаривать, просто… сходи и взгляни на него.
Я ничего не сказала, но Мактавиш вздохнул, понимая, что я этого не сделаю. Несколько минут спустя мне удалось справиться с рыданиями, и, хотя слезы продолжали течь, я сделала глубокий вдох.
– Рано или поздно…
– Я знаю, – перебила его я. – Но… мне нужно время.
– Чего ты ждешь, Айлин?
Того, что прояснится ситуация с Микке и Дайандой. Того, что пройдет боль от осознания, что меня использовали. Того, что я перестану скучать по чему-то, чего в действительности никогда не существовало.
Я прислонилась к Мактавишу, который с очередным вздохом обнял меня за плечи.
– Я устала.
– Я знаю. Позволь я помогу тебе?
Я подняла глаза, чтобы взглянуть на него. Когда я не знала причины своей бессонницы, когда считала, что она мне неподвластна, я принимала его помощь, даже не задумываясь о том, чем это обернется для него. Но если я сделаю это сейчас, когда единственной преградой была моя гордость…
– Позволь мне помочь тебе, Айлин. Мне больно видеть, как вы страдаете.
Я кивнула и тут же ощутила его руку на своем лбу. А дальше – ничего. Долгожданная тьма.
Я узнала, что Лютер полностью поправился и покинул лазарет на следующий день, но продолжала успешно избегать встречи с ним. Кроме того, за это время мне удалось присутствовать на нескольких заседаниях Политического подкомитета и лично убедиться в том, что часть Комитета действительно пыталась продвинуть идею с выборами. Однако им еще предстояло убедить всех мэров, а это была задача не из легких.
Среди нас Ной оказался самым нетерпеливым в отношении всего происходящего. Хотя он понимал мой страх рассказать кому-либо о том, что мы знаем, подвергнув опасности еще больше людей, он также жаждал действий. Ожидание становилось для него все невыносимее по мере того, как он наблюдал неспособность правительства самостоятельно раскрыть правду.
Стоило мне покинуть гостиную мальчиков, где продолжались споры, как я поняла, что сбилась с пути. Вместо того чтобы направиться в свою комнату, я оказалась в галерее, ведущей к одному из монастырей. Я хотела вернуться туда, откуда пришла, однако в последний момент подумала, что, возможно, свежий воздух пойдет мне на пользу.
Только выйдя во двор и увидев там Лютера, расхаживающего взад-вперед, я поняла, что произошло. Должно быть, именно его беспокойство и незримая связь между нами привели меня сюда. Я остановилась под каменной аркой, но Лютер уже услышал мои шаги и обернулся.
– Айлин, – удивленно сказал он. – Я собирался… Я не знал, стоит ли мне тебя искать.
Я развернулась, чтобы снова войти в замок, но его голос остановил меня:
– Не уходи! Пожалуйста.
Приблизившись, он попытался коснуться меня, но я помешала ему, скрестив руки на груди. И хотя двор был засыпан снегом, а на мне не было пальто, я не ощущала никакого холода. Вместо этого я чувствовала тепло и магию, исходящие от его тела, а также видела свежий шрам, пересекавший его бровь.
– Айлин, прости меня. Ты была права, я должен был рассказать тебе обо всем раньше. Прости.
Я сделала глубокий вдох, пытаясь вспомнить, кто он и что он сделал. Это далось мне нелегко.
– Слова, – сказала я. – Слова и подарки – это все, что ты умеешь мне дарить.
– Я не знаю, что еще сделать, – отчаянно протестовал он. – Я был неправ, но ты должна простить меня. Ты нужна мне, Айлин.
Я нужна ему из-за магии, напомнила я себе. Так же, как и он нужен мне. Я понимала, что Мактавиш прав и в какой-то момент мне придется его простить…
– Что это за шрам?
Лютер коснулся брови, проводя пальцами по отметине.
– Несчастный случай.
– Это я знаю, – нетерпеливо прервала его я. – Но почему он до сих пор не прошел? Почему Ностра его не убрал?
– Потому что я не хочу это забывать.
Я громко фыркнула с недоверием.
– Это твой способ меня шантажировать? Чтобы я видела, что ты ушибся… почему? Потому что в этом виновата я?
– Нет! Я не хотел…
– Ты хоть понимаешь, почему я злюсь?
Он прикусил нижнюю губу, не зная, что ответить. Я покачала головой и развернулась, чтобы уйти, но Лютер сделал то, что остановило мой шаг. Он опустился передо мной на колено, вцепившись в мою юбку.
– Айлин…
Почувствовав, что краснею, я быстро огляделась по сторонам.
– Что ты творишь? – спросила я, едва дыша.
– Я стою перед тобой на коленях.
– Поднимайся!
– Мне все равно, что меня увидят.
Однако мне было не все равно, и я даже не хотела представлять, какие слухи пойдут, если кто-нибудь увидит Лютера Мура, преклонившего передо мной колено, словно восхищенный южанин. Я схватила его за руки, которыми он все еще держался за юбку, и потянула вверх, пытаясь поставить на ноги. Когда мне это удалось, он оказался очень близко, его руки были в моих, а учащенное дыхание касалось моего лба. Я не хотела поднимать глаза, поэтому уставилась на наши сплетенные пальцы.
– Айлин… – снова позвал он меня.
Я чувствовала его магию на своей коже, отчаянно пытающуюся соединиться с моей, пульсирующую в такт его сердцебиению.
– Я здесь.
Я вдохнула и выдохнула, не в силах отпустить его руки теперь, когда они оказались в моих.
– Я здесь, – повторила я.
Прижавшись лбом к его груди и закрыв глаза, я поднесла его руки к своим губам. Мои слезы упали на его кожу, но Лютер не шелохнулся. Прежде чем я осознала, что делаю, я ощутила, как между нами течет магия.
– Ты не можешь так поступать со мной, – прошептала я, будто это была его вина.
Освободив одну руку, он запустил ее в мои распущенные волосы, прижав меня к себе.
Он ничего не сказал, возможно боясь, что я уйду. Но как только я оказалась в его объятиях, разделила с ним магию, никакие слова не заставили бы меня оставить его. В тот момент я не чувствовала страха. Я не думала ни о своем отце, ни о тайне, стоявшей за его смертью, ни о моей одинокой маме, рисковавшей жизнью на Севере… Я не думала ни о чем. Я чувствовала только нашу магию, слившуюся воедино, объединяющую нас.
Когда равновесие между нами было восстановлено, я отделилась от Лютера, вытерла слезы и пошла в свою комнату.
15
Каким легким все стало казаться, когда я поддалась желанию разделить свою магию с Лютером. Конечно, я могла бы выдержать сколько угодно, не видясь с ним. По крайней мере до тех пор, пока правительство не осознает, что это Микке напала на нас, и все не разрешится. Или даже дольше. Я была готова на все.
По крайней мере так я сказала себе в первый день, проспав двенадцать часов подряд. Затем я стала отслеживать пульс Лютера в замке, снова и снова, пытаясь определить, где он находится в каждый момент времени. Может быть, если бы мы с ним снова пересеклись… Мне ведь даже не нужно с ним разговаривать, верно?
Хуже всего было то, что мое отношение изменилось не потому, что я разделила с ним магию. Не совсем. А потому, что он встал передо мной на колено… Я знала, что это всего лишь уловка, его способ манипуляции, и все же этот жест был слишком южным, слишком важным для меня.
Ностра, со своей стороны, обрадовался, увидев, что мне лучше, хотя и не одобрил причин этой перемены.
– Ты виделась с Муром, не так ли? – спросил он меня, пока я расстегивала блузку. – Ты была с ним.